Гай Кей - Песнь для Арбонны

— Конечно, — ответил Блэз. — Кому еще я могу их доверить?

— Хорошо, — сказал Рюдель Коррезе. — Единственное, что мой отец ненавидит больше всего, — это когда вкладчики закрывают свои счета. Он был бы мной очень недоволен.

— Мне было бы очень жаль, если бы я стал причиной подобного недовольства.

Рюдель улыбнулся:

— Если бы я не встретился с тобой, Блэз, то был бы сегодня ночью абсолютно счастливым человеком, окрыленным своим большим успехом. Возможно, даже пошел бы и повеселился на карнавале. Вместо этого мне почему-то грустно, и я вынужден совершить ночное путешествие, а это плохо влияет на мое пищеварение. И какой ты после этого друг?

— По крайней мере, я не враг. Будь осторожен, Рюдель.

— И ты тоже. Этот аримондец убьет тебя, если сумеет.

— Я знаю. Если сумеет.

Воцарилось молчание.

— Что передать Люсианне?

— Совсем ничего. Храни тебя бог, Рюдель.

Блэз шагнул вперед, и двое мужчин обменялись рукопожатием. На мгновение Лиссет показалось, что они обнимутся, но они не обнялись. Она бесшумно поползла назад по стене, нащупала внизу в темноте ногами деревянный ящик и соскользнула в зловоние переулка. Снова услышала шуршание крыс, пока быстро шла по направлению к улице. Когда она выбралась из переулка, подняла маску, брошенную на улице, и надела ее. В тот момент ей хотелось иметь какую-нибудь преграду между собой и окружающим миром, и ей все еще хотелось, даже сильнее, чем прежде, иметь свободное время и ясную голову, чтобы подумать.

Наверное, ни то ни другое ей сегодня не суждено.

Она вернулась на пустынную улицу, верхняя часть которой переходила в площадь, прошла мимо массивных железных дверей, служивших входом, как она теперь знала, во дворец Коррезе в Аримонде. Она знала это имя, разумеется. Все его знали. Она наткнулась на что-то очень значительное и не понимала, что делать.

Пройдя немного дальше по улице, Лиссет подошла к тому арочному проему, из которого наблюдала недавно за Блэзом, идущим по переулку. Она снова нырнула в него, глядя сквозь удлиненные прорези маски.

Ей не пришлось долго ждать. Блэз Гораутский широкими шагами вышел из переулка через несколько секунд. Он остановился на улице и посмотрел вверх, на суровую башню Мигнано. Теперь она знала почему, знала больше, чем должна была и даже хотела знать: Мигнано контролировало семейство Делонги, и уже много лет, а единственной дочерью Массены Делонги была женщина по имени Люсианна, дважды выходившая замуж и дважды рано овдовевшая.

Трижды выходившая замуж, поправила она себя. Теперь за графа Борсиарда д'Андория. Она на мгновение удивилась, почему мужчина, обладающий властью и средствами, захотел жениться на ней, зная ее семью, амбиции и ее собственную репутацию. Говорили, что она очень красива. В какой степени красота может стать оправданием или принуждением?

Блэз отвернулся от башни и быстро зашагал вниз по улице. Свет фонарей снова придал бронзовый оттенок его волосам и пышной бороде.

До того момента когда она окликнула его по имени, она не знала, что собирается это сделать. Он остановился, его рука быстро потянулась к мечу, потом опустилась. Женский голос; женщин он не боялся. Лиссет вышла из арки на свет. На ней была маска. Она подняла руку и сняла ее. Наскоро подобранные волосы при этом рассыпались, и она почувствовала, как спутанные пряди упали ей на лицо. Она представила себе, как ужасно выглядит.

— А! — произнес он. — Певица. — Голос слегка удивленный, но не очень. По крайней мере он ее узнал. — Это место далеко от карнавала. Хочешь, чтобы тебя проводили обратно туда, где люди?

Его голос звучал учтиво и равнодушно: коран бога, выполняющий свой долг по отношению к человеку в нужде. Ему даже в голову не пришло, почему она оказалась здесь, поняла Лиссет. Она просто — одна из арбоннских женщин и, наверное, нуждается в помощи.

Ее мать всегда говорила, что она слишком часто поступает не подумав и что однажды она за это поплатится. Лиссет уже поплатилась, и не раз. И, вероятно, сейчас случится то же самое, подумала она, уже открывая рот.

— Я следила за тобой, — сказала она. — Я была на стене сада под платаном. Я слышала, о чем вы говорили, ты и Рюдель Коррезе. И пытаюсь решить, как следует поступить.

На краткий миг она была вознаграждена глубиной изумления, отразившегося на его лице, даже под прикрытием бороды — своего рода защита, как и маски сегодня ночью. Это ощущение быстро прошло. Вполне возможно, осознала она, что он ее сейчас прикончит. Она в это не верила, но такая возможность существовала.

Лиссет собралась с духом, чтобы выдержать его ярость. В неверном свете ей показалось, что она видит ее приближение в том, как он вздернул голову и прищурился, глядя на нее. Она помнила, что он ранил Реми. Он убил шесть человек у озера Дьерн. Но его руки оставались неподвижными. Она видела, что он обдумывает последствия и удивление и гнев уступают место чисто профессиональной оценке. Он быстро овладел собой; если бы она не видела, как немного раньше, в саду, он пролил вино, услышав имя женщины, она сочла бы его холодным, жестоким человеком.

— Зачем? — вот и все, что он в конце концов спросил.

Она боялась этого вопроса. По-прежнему не знала на него ответа. Ей бы хотелось, чтобы волосы у нее были уложены как следует и чтобы одежда была чистой и сухой. Она чувствовала себя уличным сорванцом. Ее матери было бы так стыдно за нее.

— Мне показалось, что ты куда-то спешишь, — неуверенно ответила она. — Ты так быстро покинул причал. Думаю, ты вызвал во мне большое раздражение там, в таверне, мне захотелось… узнать больше.

— И теперь ты знаешь. — Его голос звучал скорее устало, чем сердито. — И что ты будешь делать?

— Я надеялась, что ты мне скажешь, — ответила Лиссет, глядя вниз, на кошачью маску в руках. — Я слышала, как ты сказал, что останешься, а не уедешь вместе с ним. Я слышала, как он сказал, что может начаться война, и я… я слышала, кто заплатил за убийство. — Она заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Мой отец, — резко сказал он. — Да, продолжай.

Она сосредоточенно наморщила лоб:

— Скромность не входит в число моих достоинств, но мне не хочется влезать в дела, в которых я не разбираюсь.

— О, неужели? — с мягким сарказмом спросил Блэз. — Не мешало бы и другим так думать. Но напрашивается вопрос: почему ты мне доверяешь? Почему рассказываешь мне все это на темной улице, когда никто на свете не знает, что мы вместе и о том, что ты только что слышала? Почему ты спрашиваешь у сына Гальберта де Гарсенка, что тебе делать? Ты знаешь, кто он, ты знаешь теперь, кто я. Ты знаешь, что Рюдель Коррезе, мой друг, — это тот человек, который убил Валери. Ты шпионила, ты узнала важные вещи. Почему ты сейчас стоишь здесь со мной? Ты так мало дорожишь своей жизнью или ты просто не знаешь, что случается в реальном мире с людьми, которые совершают подобные поступки?