Денис Жмыхов - Дэнилидиса - непутёвый герой

По с равнению с Лангедоком я двигался довольно неуклюже - без той смертоносно-мягкой грациозности. И потому он лишь присел, пропуская свистящую сталь клинка над головой, и когда, влекомый силой инерции, я раскрылся, он просто резко выпрямился и ткнул меня кулаком в грудь.

Со стороны это выглядел, как тычок без замаха, однако мне показалось, что я попал под осадный таран. Боль пронзила грудную клетку и меня отбросило на несколько шагов назад. Я грохнулся навзничь в сухую пыль. Первое мгновение было больно сделать даже вдох.

Я мгновенно скрючился, подбирая под себя колени, выхаркивая эту саднящую боль, стараясь кашлем пробить в легкие дорогу воздуху. Моя правая рука нелепо изогнутая валялась плетью в пыли, всё еще сжимая меч.

Лангедок медленно подошел, всё также тяжело и пронзительно глядя мне в лицо. Оторвав на миг от земли голову, я поймал этот взгляд. Я прочитал в нем спокойную предрешенность, он читал все мои ходы. И он видел поверженного неуклюжего меня, не способного ни на какие сюрпризы.

И это я тоже успел прочитать в его взгляде.

Ну что ж, будь уверен, граф. Твоя уверенность играет мне на руку. Как раз на ту самую правую руку, безвольно и нелепо вывернуто валяющуюся в белой пыли....

Он подошел еще ближе. Я сделал вид, что зашелся в новом приступе давящего кашля и склонил голову до самой земли, чтобы не было видно моих глаз, чтобы ничего нельзя было прочесть в моем взгляде.

Я считал шаги... Или бешенный стук сердца... Или всё вместе. Я не знал тогда, на что я ориентируюсь. Я по обыкновению действовал по наитию.

Когда мне показалось, что пора, я выпростал вперед и вверх руку с клинком.

Граф явно не ожидал этого. Он успел отпрянуть в последний момент и я видел его широко распахнутые удивленные глаза. В них не было уже той надменной уверенности, в них не было того холодного расчета....

И как в замедленном кино, кадр за кадром, я наблюдал за тем, как кончик моего клинка вспарывает ткань одежды и кожу под ней, и как мелкие капельки крови маленьким фонтанчиком взмывают по дуге вверх и опадают в пыль двора.

Лангедок автоматически сделал еще полшага назад, глядя на меня уже с примесью уважения. Рана была пустяковой, не стоящей забот настоящего воина и потому никто особо не обратил на нее внимания.

Зато мне это событие придало сил. Я тут же подскочил, не обращая внимания на боль в хрипящих легких, держа меч обеими руками. У меня даже хватило наглости ухмыльнуться в лицо графу. Мол, ну что, парень? Продолжим?

Лангедок был невозмутим, он спокойно смотрел на меня, и ни одна черточка не дернулась на его каменном лице. Он также невозмутимо и спокойно потянул из ножен меч.

Ставки повышались. Я сделал шаг вперед, адреналин выплескивался в кровь литрами, в ушах оглушительно бухало. Не было ни усталости, ни страха, не было даже тени неуверенности. Хотя свои шансы я оценивал всё также невысоко.

Лангедок медленно встал в защитную позицию, держа меч наискосок на уровне груди.

Я сделал еще один шаг навстречу ему, поднимая свой клинок. По неопытности и почти врожденной рассеянности я пялился на вражеский меч, словно тот был моим главным противником. Лишь перейдя незримую границу, отделявшую выжидание от атаки, в последний момент до удара я вспомнил, что ни в коем случае нельзя упускать из вида глаза того, с кем дерешься и не отвлекаться ни на что другое более чем на полторы секунды.

Граф продолжал занимать выжидательную позицию, предоставляя действовать мне первым номером.

Я размахнулся и обрушил на соперника страшной силы удар. Граф лишь легонько отшатнулся вправо, пропуская мой меч себе за спину. Я по инерции качнулся вперед, но в последнюю долю секунды пытаясь задержать падение, всеми силами отпрянул обратно, чуть согнув ноги в коленях.

Но Лангедок не дал мне устоять, резким коротким движением он одновременно ударил мечом по моему клинку и сделал мне подсечку, пнув сзади в сгиб левой ноги.

Меч со звоном вылетел из моих рук, блеснув на прощание золотой рыбкой в лучах тусклого солнца, а я нелепо расщеперевшись, завалился на левый бок - прямо под ноги Лангедоку.

Мы дернулись одновременно: он, чтобы отпрыгнуть, а я, вновь из неудобной позиции в пыли, чтобы вцепиться ему в ноги. В итоге у меня получилось лишь слегка двинуть по его правой ноге, отчего граф вынужден был пару раз проскакать спиной вперед, пытаясь удержать равновесие.

Мне хватило этого времени для рывка в ту сторону, где, как я предполагал, валялось моё оружие.

Сейчас я понимаю, что вздумай тогда Лангедок убить меня, он бы это сделал уже много раз. Но он дал мне возможность судорожно рыскать по двору в поисках выбитого из моих рук меча. И когда я нашел его и вновь ринулся в атаку, граф дал мне еще один шанс на удар.

В этот раз я решил действовать умнее (как мне тогда казалось) и не пытаться переть дуром - намереваясь смять противника лобовым ударом быка-трехлетки.

Я просто ткнул мечом в сторону графа. Тот ожидаемо отбил мой клинок, отводя его в сторону. Я ткнул еще раз - с тем же результатом. После четвертого раза, я вновь сильно по-молодецки замахнулся и, заорав что есть мочи, кинулся на соперника.

Лангедок поднял меч, намереваясь отбить мой удар каким-нибудь очередным подвывернутым финтом, чтобы опять доказать, кто здесь мастер мечей, а кто просто так железякой машет.

Вот этот-то благородный профессионализм и сыграл с ним злую шутку. Я не придумал ничего лучше, как в последний миг бросить меч. Я даже успел увидеть непонимание и изумление, мелькнувшее в глазах графа, когда он машинально повел клинком вверх, отбивая предполагаемый, но несостоявшийся удар и когда я на большой скорости, нагнув голову, врезался в него, опрокидывая и падая вместе с ним.

Мы хаотично дергались и кувыркались в пыли, каждый пытался взять инициативу в свои руки... ноги и прочее. Я вцепился графу в горло, одновременно пытаясь левой рукой прижать его руку с мечом, а правой - дубасить по его благородной морде.

Граф же колотил меня набалдашником, что на рукоятке, пытаясь звездануть по голове и защищался от моих частых, но по большей мере бестолковых ударов. Я конечно несколько раз удачно заехал ему в челюсть, нос и скулы, но в основном страдал его левая рука, которой он как-то ухитрился схватить меня за плечо, своей по истине железной клешней. Хватка была на совесть, я чувствовал, как потихоньку немеет моя бьющая рука. Благо еще, что я был сверху и весил явно больше графа, что давало мне небольшое преимущество - до поры до времени. А если быть точным, то ровно до того момента, когда графу всё же удалось заехать мне в височную область своей железякой.

В голове полыхнуло искрами и болью, в глазах задернулись шторы, отделяя первый акт от антракта. И зрители потянулись к выходу.....