Виктор Безмага - Дары силы

Исследовательский зуд захватывал его все больше и больше, скоро он осознал, что необходимо систематизировать полученные знания, а что он получил в Стеоне, да за два месяца, да ни фига. А что знает вообще, что из того что знает работает в этом мире?

Удивительно, сколько всякой, порой дурацкой, информации о магии и мистицизме получает современный человек, а вдруг все это здесь работает, как там у Высоцкого:

Если, правда, оно, ну хотя бы на треть.

Остается одно, только, лечь помереть.

Но действительно, Федор даже не представлял, сколько действующих в этом мире магических методик и приемов, описаны, в разного рода литературе, его мира, от того же Конан Доэля до желтой прессы. Просто бесценными оказались реальные научные знания, за короткий срок Федор преисполнился истинной благодарности ко всем своим бывшим учителям, без исключения. Он знал, как создать реально, а не методом замещения, например хлеб из камня, вот бы удивился Нильс Бор, узнав, как может быть применена его теория. Кроме того, большое место занимали визуальные представления, спасибо научно популярному кино.

Всплывающие в голове познания из школьного и средне-технического курса дали такие возможности, что Федор ликовал. Апогеем идиотизма, человека с неограниченными возможностями, в условиях длительного добровольного заключения, стало создание резиновой женщины с физиономией бывшей жены, и всеми возможными отверстиями. Насмеявшись, превратил куклу в подсвечник с горящими свечами, и начал потихоньку привыкать к свету.

Он уже потерял счет дням, которые ушли на систематизацию всего этого хлама. Но работа внутри себя, оказалась столь захватывающей, что он уже не мог остановиться. Так увидел во сне свои руки, что там дальше..., понял, как наслать порчу, и почему в этом мире это работает, получил во сне доступ в библиотеку школы, начал копаться в ранее запрещенной литературе, его наставникам такой метод и не снился. От его экспериментов, за не имением другого исходного материала, он творил из того же воздуха, стены иногда покрывались инеем, но комната хорошо вентилировалась, и он не разу не почувствовал духоты.

Сколько прошло времени, чем питался, и куда девалось то, что после питания остается, уже мало волновало, нет, понимал, что ест не каши и справляет нужду в той нише, так как ваза от пола не отрывается. Но это не интересно, как ставят кашу и убирают вазу, если это делают вообще, потом спросим. Главное сейчас работа по пониманию окружающего тебя мира колдовства. Боже, как классно работают эти научные и полу научные методики в этом мире. Провел дюжину ритуалов, которые без крови и жертв, откуда-то знал, что сейчас с кровью нельзя, получил в загашник десяток интересных заклинаний. Охота пуще неволи, говорите. А если охоту подстегивает не просто жажда, а с большой буквы, или нет, большими буквами ЖАЖДА знаний.

Спать, когда он последний раз спал, спал не так, чтобы увидеть то, что ему надо, а спал, чтобы отдохнуть, как давно это было, что у нас там про шифер, все завтра выходной. Нет, сейчас выходной завтра забуду, все отдых спать, спать, спать...

Человек стоял на горной тропе, дожидаясь каравана, ползущего снизу, по единственной дороге, ведущей в эту область гор Нерт. Высокий смуглый мужчина, не лишенный дикой, необузданной, суровой красоты, присущей восточным и горным народам. Одет он был в коричневый кожаный, подбитый мехом дуплет с замшевыми вставками на плечах, теплые обтягивающие ноги шерстяные штаны и коричневые, до колен, сапоги, перевязанные кожаным ремешком, крест-накрест по всей длине голени. Он словно сливался с коричневым цветом скал, поэтому увидавший его первым проводник, чистокровный оргос, вздрогнул, и встал как вкопанный.

Человек молчал, глядя на застывшего оргоса, тот тоже молчал, видимо, зная с кем, ему привелось столкнуться на неширокой горной дороге.

К началу каравана подбежал его владелец, собираясь выяснить причину заминки, но увидав человека, упал на колени и произнес:

- Добрые вести, принес тебе раб твой, о великий господин.

- Пошли Тубарин, - ответил человек, - поговорить надо.

Прямо за поворотом, оказалась просторная площадка, на которой бил крошечный родничок, собирая воду в предусмотрительно вложенный из камня длинный трехступенчатый бассейн, из которого вода уходила в выбитую в скале полость. Здесь было место многочисленных стоянок, о чем говорили каменные круги, предназначенные для костров. В одном из них, горел огонь, а рядом стоял шатер, охраняемый четверкой воинов, одетых в закрывающие лица шлемы. Воины имели только наплечный доспех, поверх меховых курток, вывернутых мехом наружу, из под курток, почти до колен, торчали рваные края плетеных кольчуг. Вооружены они были короткими мечами, и короткими пиками, напоминающие римские пилумы. Щитов не было, в горных условиях они и небыли нужны, вместо этого руки воителей защищали тяжелые, кованые наручи и латные перчатки.

Купец, вместе со встретившим его человеком, прошли в шатер, а караванщики стали располагаться на ночлег, стараясь разводить костры, и ставить палатки подальше от шатра.

- Ну, рассказывай, что за новости? - начал человек, зайдя в свой шатер, и сев на тяжелый, резной, деревянный стул, при этом сесть купцу, он не предложил.

- Они отправили его в башню, - начал торопливо говорить тот, встав на колени.

- То есть сто дней, я о нем ничего не услышу, хорошо время есть, а где девченка?

- Прошло уже двадцать дней, о великий, а девченки с ним небыло ...

Человек сделал резкое движение рукой, призывающее к молчанию, и купец замолк.

- Всех его спутников, задержать любой ценой, но помните, они мне нужны живыми.

- Но, магистр Сар Борнг, молится на них, словно на последних . . . , - начал, было, купец.

- Они и есть последние, болван, они разрушили ворота, - ответил ему собеседник, - и если они не последние, то сохрани нас Ворож.

- Так, что нам делать?

- Решайте с Иротоном и Локсом сами, но помните, они нужны мне живыми, поставте вместо Сара его племянничка, и еще угомоните этого придурка, а то он со своей Абсолютно Светлой страной, наворчает таких дел, что нам не расхлебать до конца времен.

Задумчиво сказал неизвестный и медленно растворился в воздухе. Оставив купца, тупо смотреть на пустое золоченое кресло.

Федор медленно открыл глаза, тьма, в которой он должен был жить все это время, обволакивала его словно кисель. Но вот среди этой тьмы прорезалась светлая точка, она медленно мерцала, завораживая его своим мягким серым, неестественным свечением. Маяк, иронично подумал Федор, то потухнет, то погаснет. Но точка в стене продолжала притягивать его взгляд, она словно давила на сознание, то, увеличиваясь до размеров кулака, то, уменьшаясь до грецкого ореха. Федор встал, решив подойти и рассмотреть, что это, благо идти не далече три шага.