Павел Комарницкий - Дева дождя

– Сам не могу спокойно смотреть, господин Железный Голем.

– Двести сорок восемь – тринадцать – одиннадцать! – громко, словно через мегафон, проорал Голем. – Подойти к машине!

– Где ваша великолепная голова, господин Железный Голем? – помахивая хоботом, почтительно осведомился шофёр. – И всё остальное…

– Э… Проигрался этим тварям, – проскрежетал Голем. – Хламиду, эрцхаор… Голову пришлось поставить на кон. Думал, отыграюсь.

– Бывает, – согласился монстр за рулём.

В салон между тем проник новый персонаж, здорово напоминающий грубо раскрашенную гипсовую статую или глиняный манекен.

– Вызывали, о мой господин?

– Да. Забирай этого и препроводи в блок для новеньких. Сдашь лично.

– Я понял, о мой господин!

– Передавай моё почтение господину Золотому Голему, – проурчал водила.

– Чего дашь? – деловито осведомился глиняный субъект.

– Хы? – монстр мотнул хоботом.

– Ты просишь об услуге. Услуга стоит…

– Иди! – перебил подчинённого Железный Голем.

– Да, о мой господин!

Керамический субъект деловито надел на жертву откуда-то взявшийся ошейник с цепью, оковы на руках и ногах бывшего боевика разом отвалились, и глиняный монстр, топая, будто статуя Командора, поволок несчастного за собой – в точности так, как спешащая дама тянет за собой упрямую болонку на выгуле.

– Хаким! Абдалла! Все вы, прощайте! И вы прощайте, русские! – выкрикнул экс-моджахед, увлекаемый неумолимым конвоиром. – Я не хотел!.. Не думал, что всё будет так!.. Я раскаиваюсь, Аллах свидетель!!!

Хлёсткий удар бледной молнии прервал пламенную речь духа.

– Ты слышал, он уже раскаивается, – граммофонным голосом произнёс Железный Голем.

– Он ещё не вник, господин Железный Голем, – проурчал монстр-водила. – Вот когда он дойдёт до Агра, тогда и поймёт, что такое настоящее раскаянье…

– Он не остановится даже в Буствиче, – возразил монстр-робот. – Если он многократный убийца, его место в Шим-Биге. Бывал там?

– Нет, господин Железный Голем. Там слишком неуютно… даже нам, волграм.

– Ладно, это всё не по делу. Можешь ехать.

– А глиняшки у вас всё-таки крохоборы, господин Железный Голем, – водила с хрустом врубил передачу.

– Глиняные големы, они все такие, что ты хочешь… Мелкие твари и скребут по мелочи.

Железный монстр вышел из автобуса, и адский транспорт возобновил свой путь. Алексей вглядывался в улицы первого советского города, встреченного на пути… Теперь уже невооружённым глазом было видно – город тот, да не тот… Термез, конечно, не Ташкент, и к жемчужинам мирового зодчества явно не относился. Однако такой унылой картины там, в мире живых, сержанту Горчакову видеть не доводилось. Ни единого зелёного пятна… Серые, чахлые кусты, изредка попадавшиеся на пути, выглядели бумажными, трава под глиняными заборами-дувалами – словно мочалка… Пара голых скелетов деревьев, тянущих к белёсому небу кривые сучья без коры, пейзаж никак не оживляли. И ни ребятишек, ни единой кошки или даже бродячей дворняжки. Мёртвый город… город мёртвых.

Между тем небо постепенно утрачивало белёсый цвет, наливаясь багровым, отчего на глазах приобретало сходство с сырым мясом. Похоже, первый бесконечный день в аду заканчивался.

Тюремный автобус, завывая и скрежеща, втянулся в ворота какого-то строения, огороженного высоким забором.

– Эй ! – трубно возопил монстр-водила, едва заглушив мотор. – Принимай постояльцев!

Стоявший рядом Сашко гулко сглотнул, кто-то из экс-моджахедов забормотал молитву. Ибо то, что возникло на пороге строения, могло явиться нормальному человеку разве что в самом глубоком кошмаре.

Двухметровая багрово-красная гусеница, напоминающая какой-то жутко извращённый фаллический символ и имеющая на верхнем конце шесть чёрных, будто бы оторванных от негритят детских ручек плюс голову какого-то отвратительного урода-дауна, лысую и лопоухую, встала свечкой на пороге строения.

– А, это ты … Свежатинку везёшь?

– Так точно. Давай, куда их… Ночь наступает, сам понимаешь – можно не уберечь. Много их ночами бродит, любителей.

– В цистерну, куда ещё… Двигай за мной!

Кошмарная гусеница двинулась вперёд, меряя двор своим телом, и Алексей вдруг ощутил, что руки и ноги свободны. Рядом зашевелились другие узники.

– Выходите, быстро! – проревел монстр-водила, шевеля щупальцами.

Окончательно деморализованные узники, дрожа, потянулись из автобуса.

– Старшой… вот это попали мы, похоже… – прохрипел Толян.

– Ребята… давайте вместе как-то держаться… – у Артура тряслась челюсть.

Алексей криво усмехнулся.

– Не поняли вы, мужики… Вот этого моджахеда тут оставили.

– Ну и?

– Вот вам и "ну и"… По одному нас раскидают, похоже.

– Давайте сюда! – монстр-гусеница вновь встал свечкой. Из земли виднелась горловина какого-то люка. Похоже, в том, верхнем мире тут было бензохранилище, мелькнула в голове Алексея мимолётная мысль.

Один за другим духи-узники ныряли в люк, спускаясь по приваренной внутренней лесенке. Монстр-гусеница нервно облизнулся.

– Эх… какие сочные… Хоть бы одного, а? Хоть бы небольшой гаввах…

– А то я не хочу! – прорычал монстр-водила. – Однако Великий Игва два раза не шутит. Так что сам сегодня на люке спать буду, а развезу всех целенькими куда велено!

Внутри цистерны было темно и душно. Алексей хотел было перетолковать с товарищами, обсудить впечатления и сложившееся положение – судя по всему, весьма и весьма хреновое… Но не смог. Сознание вдруг померкло, и узники, сбившись в кучу, точно овцы в загоне, повалились где стояли, разом погрузившись в чёрный, без сновидений сон…

…

Музыка, игравшая где-то за стеной, наконец смолкла, и наступила тишина.

Весь дом заснул. Марина глянула на часы – три ночи. Можно ли звонить сейчас? Приличные люди в такое время спят, и уж всяко не беспокоят других звонками в эту пору…

Девушка беззвучно рассмеялась. Так то приличные люди… Применимо ли уже сие понятие к мадмуазель Костровой? Сомнительно. Все эти понятия остались там, по ту сторону… В прошлой жизни.

Было сказано прямо и недвусмысленно: "как только будешь готова, позвони по данному номеру". Номер – вот он.

И она готова.

Марина бесшумно соскользнула с постели, плотнее прикрыла дверь своей спальни. Села возле стола, неотрывно глядя на телефон. В памяти вновь всплыло – длинные трескучие очереди в упор, прямо в душу… Нет, сейчас мирно спящая пластмассовая игрушка ничем не напоминала пулемёт.