Павел Комарницкий - Дева дождя

Конвоир нырнул в чёрную гладкую поверхность каменной плиты и исчез. Вдалеке послышался характерный вой мотора, и из-за поворота вывернул агрегат, явно имеющий сродство к автотранспорту. На ободранной раме грузовика покоилась ржавая бочка-цистерна, вроде тех, какими оснащают поливальные машины. Водитель этого транспортного средства, волгр-каракатица, был прикреплён к своему авто при помощи присоски, прямо к раме – поскольку никаких сидений конструкция аппарата не предусматривала. Вообще в облике сего адского транспорта явно прослеживалась голая функциональность, ибо всё, без чего машина могла перемещаться, было безжалостно снято.

– Ух какой сладенький, ух какой свеженький! – мерзкие щупальца заскользили по телу. – Неееежненький… и сердечко туки-туки…

– Сожрёшь – ответишь, – предупредил страж.

– Да не сожру! Пока… Полезай в бочку, красавчик!

В бочке оказалось без малого по пояс воды, что исключало возможность ехать сидя. Уцепившись за горловину люка, скорчившись под низким сводом цистерны, окатываемый волнами затхлой ледяной жижи при каждом толчке, Горчаков едва удерживался на ногах. Похоже, здесь гаввах уже не эпизод, а образ жизни…

Колымага наконец-то остановилась, напоследок сильно дёрнувшись, точно в агонии. Люк над головой с лязгом и скрежетом распахнулся.

– Вылезай!

Выбраться из проклятой бочки удалось с немалым трудом, так закостенело тело. С трудом распрямившись, Алексей разглядывал окрестные виды. Однако…

Заведение, куда его привезли, уже не напоминало производственные цеха. Скорее это было какое-то научное учреждение… Сомнения развеяла вывеска, золотом сиявшая на фасаде: "НИИ ФИГА"

– Этот? – золотой истукан на высоком крыльце был ещё более представителен, нежели тот "рамзес". Кто там был круче, вроде как Эхнатон? Ну вот так и будем звать для ясности, решил про себя Горчаков.

– Так точно! Беглец, господин Золотой Голем! – проурчал волгр-каракатица, сидя в пыли согласно этикету.

– Ничего, у меня не сбежит. Забирай! – кивнул "эхнатон" кому-то из свиты.

Железный голем нацепил на шею узнику ошейник и потащил, звеня цепью и топая, как сваезабивочная машина. А ведь зауважали, улыбнулся Алексей синими от холода губами. Уже не глиняшка бестолковый – господин металлолом-офицер провожают… Верным путём идём, стало быть. Ещё немного усилий, и сопровождать будет уже сам золотой истукан. Лично. А там и на руках носить придётся…

Мысль, вдруг возникшая в голове, была простой и ясной. Ведь это я им зачем-то нужен . А не они мне. Я бессмертен, они нет.

Алексей улыбнулся вновь. Небо над головой давило тяжестью миллиардов тонн свинца, вокруг сгущался угрюмый мрак и промозглый холод. Его самого, голого и мокрого, тащил на цепи железный истукан. А он шёл и улыбался.

Пора вводить свои правила игры.

Солнечный зайчик был игрив и настойчив, он старался проникнуть под закрытые веки, лез даже в нос, отчего хотелось чихнуть…

Марина чихнула и открыла глаза, заслоняясь ладошкой от нахального зайчика. Здоровенный цветок над ней укоризненно качал своей прелестной головкой – засоня, засоня…

– Доброе утро!

Девушка резко села. На широком ложе она пребывала в полном одиночестве, вся же компания стояла на поляне и улыбалась, наблюдая за засоней. Агиэль держал в руке зеркальце.

– Ну и здорова ты поспать, Марина свет Борисовна, – в глазах волшебницы плясали смешинки. – На первый раз твою побудку я доверила Агуше, но с завтрашнего дня при попытке проспать рассвет этим будет заниматься Йорген. Герр рыцарь, ваше слово!

– Подъём! Бегом марш! – рявкнул герр рыцарь голосом, от которого цветы на опушке вздрогнули и закачались. Марина внезапно для себя обнаружила, что уже встала и бежит, пристроившись в спину самой Элоре. Не исполнить такую команду может разве что глухонемой, всплыла очередная посторонняя мысль…

– Мама Элора, он меня мучает!..

– Р-разговорчики в строю!

– Я ангел!

– Ножками, ножками бежать! Разбаловался, летун!

Бежать, впрочем, пришлось недалеко. Тропинка вывела к изумительно прозрачному озерку, крохотному и круглому, словно чайное блюдце.

– У-ух! – и волшебница с разбегу рыбкой нырнула в хрустальную воду с невысокого бережка. Марина честно попыталась повторить прыжок наставницы, но "рыбки" не вышло – зато получилась масса брызг, сверкавших ярче всяких алмазов. Вода оказалась не холодной и не тёплой, а именно в самый раз. Да и вода ли это? Ух, здорово! Это же просто восторг! Сжиженный, наподобие воздуха…

– Ага, прекрати! – хрустальный голосок Ианы по идее должен был выражать возмущение, однако выглядело то возмущение крайне неубедительно.

– Не сразу!

Агиэль мощно лупил развёрнутыми крыльями, окатывая подружку целым водопадом брызг. В отличие от Элоры, Йоргена и Марины фея и ангел не стали нырять с обрывчика и сейчас резвились на мелководье, примыкающем к маленькому песчаному пляжу.

– Герр рыцарь, по-моему, девушку обижают, – волшебница гребла неторопливым кролем, явно наслаждаясь купанием. – Спасём и сохраним?

– Легко! – герр рыцарь отфыркивался после очередного дельфиньего нырка.

– Раз! Два! Делай!

Йорген и Элора разом вышли из воды, изогнув руки в каком-то колдовском жесте – точь-в-точь в синхронном плавании. Вода в озерце выгнулась горбом и устремилась на Агиэля, окатив его, точно из здоровенной опрокинутой бочки.

– Так нечестно!!

– Зато эффективно!

Они смеялись, и Марина смеялась вместе со всеми. Тело казалось звонким, как натянутая струна, а душа – наполненной вот этим искристым светом, что проникал до дна волшебного озерка. И весь тот мрак, и вся слякоть, что оставались на дне души, вымывались сейчас без остатка.

Всё у нас получится!

– Ладно, хватит, пожалуй, – Элора уже выходила из воды, точно сама Афродита, отжимая мокрые волосы. Провела ладонью, встряхнула головой – волосы рассыпались совершенно сухими волнистыми прядями. – Завтракать, и всем за работу!

…

Алексей повернул рукоять, вычислитель, похожий на кофемолку, заскрежетал, и в окошечках появились цифры. Результат следовало занести в специальный бланк и ввести следующие цифры, двигая рычажки "кофемолки".

Кругом склонили головы сотрудники НИИ ФИГА. На рабочих столах были разложены таблицы и бланки, от обилия коих рябило в глазах. Щёлкали счёты, скрежетали механические калькуляторы, шуршали перья по бумаге. Все трудились на совесть…

Кстати, техника адского НИИ оказалась весьма разнообразной и для постороннего экскурсанта, пожалуй, даже интересной. Никогда раньше Горчаков не видел таких вычислительных машин, и даже не представлял, что такие устройства бывают. Помимо "кофемолок" и знакомых по миру живых арифмометров типа "Феликс" тут имелись и обычные счёты с логарифмическими линейками, и подлинные мастодонты вычислительной техники, похожие на оргАн из стеклянных трубок, наполненных водой. Но никаких иллюзий насчёт подлинного предназначения этих устройств Алексей не питал. Если все механизмы Скривнуса были по сути усовершенствованным валуном Сизифа, нагружая нудной и бессмысленной работой мускулы, то здешние машинки нагружали уже мозги. Вероятно, где-то рядом, на соседних этажах в другом отделе производили обратные операции, пересчитывая полученные "научные данные" к исходному виду. В пользу предположения о циклическом характере "научного процесса" говорил и специфический контроль за результатами. В конце дня все сдавали дневную наработку начальнику – позеленевшему от времени медному истукану в пенсне без стёкол, намертво припаянному к носу, и тот, бегло просмотрев расчёты, выдавал вердикт, ставя внизу визу… или не ставя. Так учитель проверяет решение примеров по арифметике, заглядывая в задачник, где в конце даны готовые ответы.