Павел Комарницкий - Дева дождя

Сказано это было негромко, однако "летунчики" немедленно пошли на снижение и через полминуты аккуратно и синхронно приземлились на полянку. Ангел с шумом, обдав порывом ветра всех сидящих, феечка же совершенно беззвучно. И верно сказал Йорген, сугубо магический процесс этот фейский полёт…

– Уф… А мы только-только во вкус вошли… там так хорошо, в небе… – глаза Агиэля сияли.

– Увы… – волшебница улыбнулась, и улыбка вышла грустная, чуть виноватая. – Всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Чтобы вновь возродиться позже.

Она села прямее, в своём магическом ложе-шезлонге.

– Первичное обучение нашей Марины свет Борисовны закончено. Разъяснение всевозможных вторичных приёмов оставляю на вас, друзья мои. На тебя особенно, Агиэль.

– Да, мама Элора, – ангел уже не улыбался. – Когда?..

– Завтра утром. И постарайтесь уложиться засветло. Если нет, лучше заночуйте.

– Хорошо, матушка, – рыцарь тоже был предельно серьёзен.

Лишних вопросов Марина не задавала. Она уже была не та студентка, что попала в этот сияющий мир – ничего не имевшая, кроме отчаянной решимости. Она уже очень многое понимала…

"Правильно понимаешь. Перемещение между слоями Шаданакара, это не телефонный звонок"

Девушка чуть кивнула. Это с виду всё просто – вошёл-вышел, и только следы на поверхности портала, как на воде… Этот процесс так же трудно скрыть, как испытание атомной бомбы. Хорошо ещё, что там, в Нижних мирах, могут лишь отметить сам факт перехода…

"Ты не расслабляйся" – рыцарь смотрел без малейшей улыбки. – "Верно, там не в состоянии увидеть, кто именно перешёл Грань. Однако там есть не только глиняные и железные головы. Если допустить, что за тобой всё-таки следили… Это для твоих родителей версия с дачей подружки выглядит убедительно"

И снова Марина не стала задавать глупых вопросов. Исчезновение студентки Костровой, затем серия переходов через Грани Шаданакара – судя по энергетике, групповых – дальше в силу вступает логика.

– А ты не пугай её зря, – вмешалась в безмолвный разговор волшебница. – Это имнадо теперь бояться.

Элора встала во весь рост.

– Ну а сегодня у нас торжественный вечер, в честь новоиспечённой Девы Дождя!

…

Небо светилось едва заметным пепельным светом – как раз достаточно, чтобы на его фоне обрисовались чёрные силуэты земных строений. Алексей споткнулся обо что-то твёрдое, зашипел от боли. Нагнувшись, пощупал – рельс…

– … Аккуратнее с ним. Он ушёл сам .

– Многие сами уходят. Не выдерживают.

– Ты не понял. Он сам вышел из той оболочки .

Местный Страж грани был ещё более причудлив, нежели два предыдущих. Громадный металлический богомол, основой которого служил старинный чугунный фонарный столб, с четырьмя передними-верхними лапами и полудюжиной задних-нижних сделал бы честь любому скульптору-абстракционисту. Венчала сооружение башня старинного броневика, с заклёпками и пулемётным рылом "максима" меж двух "ушей" из броневой стали. Пончо из драного персидского ковра дополняло параноидное зрелище.

– Ладно, – башня уставилась на новоприбывшего пулемётным рылом. – Здесь не какой-то Скривнус. Здесь Мород.

Конвоир бесшумно нырнул в отполированную до блеска кроваво-бурую гранитную плиту… Какой блеск? Здесь, в старинном паровозном депо, ни зги не видно…

И тем не менее он видел . Точно так же, как в том карцере – изображение, состоящее из крохотных мерцающих вспышек.

Послышался нарастающий вой вечного мотора, и через минуту между почерневших от времени кирпичных строений показался экипаж, здорово напомнивший ту самоходную бочку, на которой Горчакова доставили к НИИ ФИГА. Только шасси этого аппарата было ещё более архаичным. Одни колёса со спицами чего стоили… Вероятно, подобные грузовики развозили революционных матросов по улицам революционного Питера в далёком 1917-м. И так же, как в Ладрефе, моточудо было ободрано до нитки – всё, без чего аппарат мог передвигаться, было безжалостно снято. Правда, здешний волгр не лепился на присоске к раме, а восседал на крыше железного ящика, куда на непомерно вытянутой рулевой колонке был выведен руль, и ещё торчал рычаг переключения скоростей. На бампере самоходного ящика сияла до боли знакомая белая трубка, по вс е й видимости, заменявшая фары. Выходит, волгры не так хорошо видят в темноте, как големы?

– Забирай! – башня на столбе повернулась к приехавшему.

– Этот? У, какой нежненький… Эх, а в Скривнусе они ещё такие плотненькие, сочные…

– Слышь, ты, глист-переросток, – перебил разглагольствования водилы Алексей, – вы как тут выводитесь? Из яиц, к примеру, или почкуетесь?

Молчание. Похоже, и местный Страж Грани, и местный волгр-шофёр не сталкивались ранее с подобными узниками.

– Так я жду ответа на поставленный вопрос, – со всей строгостью добавил Горчаков. А что? Эксперимент так эксперимент… есть он меня всё равно не имеет права…

Результата эксперимента не пришлось ждать слишком долго. Не тратя более времени на светскую беседу, волгр скрутил узника и запихнул в железную будку своей живодёрки. Жаль, не пожелал просветить насчёт своего пролетарского происхождения, думал Алексей, трясясь на голом железном полу так, что лязгали зубы. И вообще, мало, ох, мало пока добыто информации…

Машина замедлила ход, потом и вовсе остановилась. Приехали?

Однако адская живодёрка вновь двинулась в путь, на сей раз медленно… ага, снова встала… значит, то были ворота…

– Вылезай, – дверь ящика распахнулась. Помедлив, Горчаков полез наружу.

Здание, во дворе которого он очутился, до такой степени напоминало тюремный острог, что, по всей видимости, им и являлось. Угрюмое крестообразное здание было окружено высоким забором, ярко освещённым вездесущими белыми трубками. В самом здании не горело ни одно окно.

– Привёз? – золотой истукан сиял в свете ламп, являя собой символ успеха и благополучия в этом дьявольском мире.

– Так точно, господин Золотой Голем! Смутьян, осмелюсь доложить.

– Это можно. У нас уже можно. Правда, недолго.

Золотой голем взял узника за подбородок.

– Спешишь попасть в Шим-Биг?

– Так точно, господин болван, – усмехнулся Алексей. – Надоели ваши рожи.

– Ничего. Будет что вспомнить. Там только и останется вспоминать. Увести!

Железный голем накинул на шею узника ошейник, с лязгом замкнул и потащил на цепи, тяжко топая. Непорядок, подумал Алексей. Когда же сам господин золотой истукан изволят сопровождать? Задержка в карьере выходит, однако…