Imanka - Тартарары для венценосной особы

Сначала была вспышка, похожая на одновременный взрыв нескольких водородных бомб. Страха не было. Было лишь удивление и любопытство. Поразительно красивое зрелище: вспыхнувшее зарево окрасило небо неестественно сочными цветами, поглощающий все живое белый свет с огромной скоростью уничтожает мир. Мне даже показалось, что я почувствовал его чавканье, когда он расщеплял тело, оставив разум недоумевать.

Потом была темнота.

Теперь я знаю, что значит непроглядная тьма. Я пытаюсь увидеть хотя бы слабый отблеск далекого светила. Но у разума нет глаз, ему неведом свет.

Звенящая напряженная тишина. Кто-то когда-то назвал ее мертвой. Я пытаюсь уловить хотя бы слабый звук собственного сердца. Но у разума нет сердца.

Темнота и тишина висят в пространстве липкой от страха массой. Я не чувствую ее. Знаю, понимаю ее присутствие.

Пространство завибрировало. Слегка. Потом чуть сильнее. Масса всколыхнулась и пропустила странный звук. Так звенит в ушах, когда вслушиваешься в тишину и чувствуешь удары сердца… Но у разума нет ушей, ему неведом звук.

Иди ко мне…— звучит где-то едва уловимый шепот. В мертвой тишине даже слабый шепот подобен набату.

Звук нарастает. Становится невыносимым. Рвет барабанные перепонки. Мне не больно. Разум не умеет чувствовать боль. Но я ощущаю этот вой сквозь вибрацию. Понимаю его.

Иди ко мне…— безнадежно зовет чей-то голос.

Что-то происходит вокруг. Масса нарастает, выдавливает из пространства. Больно. Ужасно больно.

Иди ко мне…— молит голос.

Темноту пронзил робкий лучик. Он пришел за мной. Я понимаю это. Ухватившись за тонкую паутинку света, я спешу навстречу освобождению. Боль по крохам отступает. Еще немного и я буду свободен!

Иди ко мне…— испуганно зовет голос.

Я не вернусь туда, где боль и тишина!

Иди ко мне…— со страхом кричит голос.

Я не могу!

Иди ко мне…— с болью шепчет голос.

Неожиданно темнота разверзлась. Пространство разделилось на свет и тьму. Я между ними. Впереди — свет и райское блаженство, позади — тьма и адская боль. Все замерло в ожидании…

Иди ко мне… — совсем неслышно стучится сердце.

Я иду. К тебе…

Всю ночь в окно стучал ветер, словно путник, заблудившийся в темноте, просящий укрыть его от непогоды. Къёла прислушивалась к тревожному стуку, понимала — что-то случилось. Страшный стук. Так может стучать только беда. Иногда девочка бормотала: "Иди беда не в наши ворота, собака воет, ветер носит". Она уже знала, что утром будет ей весть. Но сон сделал свое дело, забрал ее туда, где нет беды, где все счастливы, где все хорошо. Ей снился родной дом и Фейралисе — любимый мальчик, названный брат, с которым не страшно ни в путешествиях, ни в бою, на которого можно положиться как на саму себя, и даже немножечко больше. Да, номинально они жили в разных мирах. Она — здесь, на маленькой планетке, вычеркнутой из жизни Вселенной, постигая ее, познавая, наблюдая за развитием, изучая историю. Он — там, где существует магия, живут мифические животные, где царит мир и согласие. Они виделись очень часто, много путешествовали по Миру, постоянно влипали в какие-то истории, но все равно долгие недели разлуки тяготили их. А когда становилось совсем невыносимо, Фей дарил ей прекрасные сны. И сегодня даже ветер-пророк не мог напугать ее настолько, чтобы отказаться от встречи с любимым хотя бы во сне.

Но эта ночь была по настоящему страшной…

Кошмарный сон оборвался. Она распахнула глаза и еще долго пыталась понять, где находится. Тело колотила дрожь. В груди все перехватило так, что стало трудно дышать, а сердце стучалось быстро и неровно. Нервные блики с улицы искажали в темноте силуэты мебели, в углах мелькали нечеткие тени, казалось, что там копошатся чудовища. Дрожь усилилась. Ей стало страшно. Очень страшно. Что-то случилось… Что-то произошло… Она ощущает это телом. Брат! Ее брат-близнец! Она всегда знает, если с ним что-то случается… Или любимый?..

Къёла включила ночник. Как же она не любила оставаться дома одна, когда, как сегодня, мама дежурит в ночь, папа в командировке, а ветер предрекает беду. На Земле она не чувствовала себя защищенной. Была в этой планете какая-то червоточина, которую девочка никак не могла найти и разгадать. Магия тут не приживалась, как не приживается растение в дурном месте. И Къёла, опытный воин и профессиональный маг, не смотря на всю защиту, полученную от собственного мира, не смотря на свой опыт, знания и боевую подготовку, чувствовала себя на Земле песчинкой, неспособной постоять за собственную жизнь. Здесь все совершенно другое, другие порядки, другие законы. Она по-своему любила этот мир и боялась его.

Со светом ей стало еще хуже. Тени в углах уже не пугали, а вот выйти из комнаты в пустоту…

— Ерунда какая, — сказала она себе. — Ты дверь закрыла, замки перед сном проверила. Здесь никого нет, кроме тебя. Ни один человек не способен причинить тебе вред. А ты сидишь и дрожишь как перепуганный щенок. Стыдно, Къёла, очень стыдно. Это было простительно еще в четыре года, но не когда тебе четырнадцать. Стыдно.

Но свет включила во всем доме.

И музыку тоже.

Погромче.

Через полчаса девочка успокоилась окончательно. Предчувствия в этот раз обманули. Обычно, если с ребятами что-то случается, в ее голове возникают образы, как яркие вспышки. Она чувствует, если им плохо, если они ранены, она чувствует их переживания, радость, горе. Но сейчас все спокойно. Это дурной сон. Не более того. Накрутила себя, напридумывала глупостей. В любом случае, на Земле можно использовать элементарную магию, например, для защиты, поэтому ничего с ней не случится по определению, чего нервничать-то?

Девочка смело погасила свет и отправилась спать. Залезла под одеяло, свернулась калачиком, уткнулась носом в подушку и с удовольствием закрыла глаза. И в этот момент тишину пронзил телефонный звонок. От неожиданности она подпрыгнула и с ужасом уставилась в темноту. Четыре часа утра… Никто не может ей звонить в это время. Что-то случилось… Беда… Къёла сгребла одеяло в охапку, словно оно могло защитить ее от предстоящих дурных новостей. Да, она уже знала, что вести будут худыми, что с кем-то из близких случилась беда. Кто? Брат-близнец? Фейралисе?

Телефон настойчиво звал.

Она медлила, мечтая отсрочить дурные вести. Четыре часа утра…

Каждый звонок отдавался в сердце, вибрировал в душе, несся по венам…

Четыре часа утра… Беда…

Как заставить себя подойти и взять трубку?

Надо…

Она протянула руку к телефону… Помедлила… Къёла могла мысленно увидеть того, кто нарушает ее покой, — это не сложно. Но она даже мысленно не могла заставить себя взять трубку.