Елена Никитина - Вампиры здесь тихие

— Тебе не надоело еще бесноваться, профессор? — поинтересовался Стефианир, зорко следя в зеркало заднего вида, чтобы разбушевавшийся ученый не учудил какую-нибудь каверзу.

— Я не беснуюсь, а пытаюсь донести до твоего скудоумного вампирского мозга всю безнадежность ситуации. И не надо тут строить из себя великомученика, проповедующего утопическую истину, что надежда умирает последней.

Зачем Вадим пытается постоянно нагнетать обстановку, при каждом удобном случае подчеркивая безвыходное положение иномирного гостя? На мой взгляд, если есть вход, то обязательно должен быть выход. Не бывает движения только в одном направлении, мир (надеюсь, любой) хаотичен и противоречив по своей природе. Неужели моему благоверному психопату так выгодно, чтобы жертва его научных исследований не рыпалась и ненароком не смылась из мира нашего грешного? Скорее всего, так оно и есть. Но ведь это жестоко и… бесчеловечно!

— Надежда умирает только тогда, когда отказывает разум, а я пока еще нормально соображаю, — философски изрек вампир, с досадой притормаживая у переключившегося перед самым нашим носом светофора. Странно, но это первый красный свет на нашем пути, до этого мы умудрялись мчаться по зеленому коридору, словно кто-то боялся задерживать «ниссан» с таким необычным водителем.

— Что ты задумал? — не унимались сзади.

Стеф, воспользовавшись остановкой, повернулся к надоевшему болтуну и быстрым движением притянул его за подбородок почти вплотную к своему лицу. Зверский приемчик, особенно после недавнего удара. Я непроизвольно охнула, не зная, чего ожидать дальше.

— Задавая этот вопрос, ты действительно рассчитываешь получить на него ответ? — глухо зарычал вампир, пристально глядя в глаза безвольной тряпочкой повисшего ученого.

— Конефно, — с трудом выговорил Вадим, осторожно поправляя кончиком пальца сползшие на нос очки. — И не профто отфет, а ефё и ф подробными объяфнениями.

Вампир воинственно обнажил клыки. Наглость будущего личного патологоанатома не знала границ. Неужели мой муж настолько уверился в собственной безнаказанности и всесилии, что перестал понимать, насколько более опасен очень даже живой и к тому же разъяренный вампир, готовый в любой момент впиться клыками ему в глотку, чем те жалкие трупики, с которыми он до сих пор привык иметь дело?

— Не зли меня, профессор! — тихо и вкрадчиво предупредил Стеф, но багровые отблески в глубине глаз не оставляли сомнений в кровожадности его намерений. — Если ты хочешь свести меня с ума раньше времени собственной бестолковой болтовней, то ты на верном пути. Вот только подумай как следует, кто первым попадет под раздачу в результате твоего очередного эксперимента. — Вадим при этих словах как-то сдавленно хрюкнул, то ли от осознания собственной ненаучности, то ли от нехватки воздуха, но Стефианир уточнять такие мелочи не стал, ограничившись собственными выводами. — Правильно, ты же сам. Вряд ли с того света тебе разрешат передать записочку коллегам о том, что жалким людишкам не стоит тягаться с таким непредсказуемым монстром, как вампир, потому что это несовместимо с жизнью. А сейчас ты закроешь рот и, пока я не разрешу, будешь сидеть так тихо, чтобы я вообще не вспомнил о твоем существовании. В противном случае я за себя не отвечаю. Думаю, Светлана со мной в этом вопросе солидарна. Надо быть совсем бесчувственным чурбаном, чтобы не замечать, как ее напрягают твои… новые черты характера.

Муж осторожно скосил на меня вопросительный взгляд.

— Стеф, отпусти его, пожалуйста, — устало попросила я, с каким-то вялым удовлетворением отмечая, насколько мне польстила такая… нестандартная забота. Цепкая хватка, словно тиски удерживающая Вадима в почти подвешенном состоянии, моментально ослабла, и горе-ученый кулем рухнул обратно на сиденье. Обиженно засопел, снова потирая пострадавшую скулу, но озвучивать накопившиеся претензии в адрес распоясавшихся упырей не рискнул. Обронил лишь чуть слышно: «Вот спасибо тебе, Свет», — да и то благодарность больше походила на ругательство и глубоко затаенную обиду с обещанием последующего отмщения при первом удобном случае.

Дальше мы поехали в относительной тишине (не считая тихо льющейся из магнитолы музыки) и зыбком спокойствии (будущее каждого из нас было слишком призрачным и ненадежным), но худое перемирие всегда лучше доброй драки. Мужчины, правда, всегда считают иначе, но сейчас мне было наплевать на их мнение. Наконец-то воцарилось пусть призрачное, но все-таки спокойствие. Теперь можно наконец-то и о себе, любимой, подумать, не отвлекаясь на уж больно навязчивые внешние раздражители, особенно сзади сидящие. Даже вампир не проявляет такой открытой агрессии (а ведь ему положено!), какую вот уже битый час демонстрировал мой благоверный. В данный момент о муже напоминало лишь недовольное сопение за спиной да изредка пикающие кнопки мобильника, который все никак не желал включаться. Ничего, пусть Вадим посидит подумает над своим поведением, ему полезно.

Я расслабленно откинулась на спинку сиденья и даже слегка прикрыла глаза, полностью сосредоточившись на своих мыслях. Водитель из Стефианира получился первоклассный, несмотря на полное отсутствие опыта и чужие теоретические знания, но стоит отметить, воспользоваться он этими знаниями сумел мастерски, не все земные аборигены при наличии постоянной практики так могут. Тысячелетний опыт сказывается, наверное.

«Есть вещи, о которых никогда не стоит говорить, иначе они потеряют свою ценность. Мысли, произнесенные вслух, становятся Словом и могут изменить судьбу. Чужие знания никому не нужны, но в нечистых руках могут нести зло».

Опять эти навязчивые мысли прилипли к мозгам. Откуда же они берутся, заразы такие?

Подмосковные пробки… Как много в этом звуке для сердца русского водителя слилось! А уж как много отозвалось-то, словами не передать. Вот где проявляется истинная широта русской души! Нет, наверное, ни одного человека, хоть раз побывавшего в Москве и ее окрестностях, кто не испытал на себе это национальное бедствие. И у всех оно вызывает примерно одинаковые эмоции, далекие от восхищения. А чем восхищаться-то? На несколько километров вокруг образуется аномальная зона повышенной психической активности, нецензурная лексика становится нормой ситуации, машины двигаются настолько хаотично, что броуновское движение молекул просто целенаправленный вектор какой-то, правила дорожного движения тут не действуют, а все человеческое теряется в критической нехватке времени. И никуда не деться, не сбежать от всего этого, как от самого себя, если уж попал — значит, попал.

Вот и нас не миновало сие стихийное бедствие, возникшее, казалось бы, на ровном месте буквально в десяти километрах от Москвы. Ехали себе спокойно, ехали, и вдруг — бац! — Новорязанское шоссе встало как вкопанное. Меня-то подобный катаклизм совершенно не удивил, а вот Стефианир недоуменно закрутил головой, пытаясь понять, что же происходит и по какому поводу задержка. Не преуспел, естественно, и принялся раздраженно барабанить пальцами по баранке в надежде на чудо. Но надо родиться в такой уникальной стране, как Россия, чтобы перестать раз и навсегда верить в сказки и прочувствовать всю глубину исконно русского менталитета. В ПРОБКАХ ЧУДА НЕ БЫВАЕТ. Что я и попыталась донести до иномирного сознания вампира, доселе с «водительским кошмаром» не сталкивающегося. Насколько сильно преуспела в этом деле, не знаю, но нервничать Стеф стал значительно меньше. По крайней мере, попыток расчистить себе путь вручную, как неоднократно порывался, больше не делал.