Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

Часть II

Покорители мира вернулись домой

Глава 5. Шортаб

Этот солдат крепче ореха. Будет велено броситься в огонь - он бросится. Велено шагнуть в пропасть - шагнёт. Велено лечь костьми - ляжет, не задумываясь. Если быть солдатом, не будучи орехом, грош цена такому солдату.

Из поучений Корвина-Завоевателя

Ахейский сброд, рябая солдатня,

Смолёные, чесоточные греки...

В.Луговской, "Как человек плыл с Одиссеем"

1

Вороная крутила упрямой башкой, норовила прижаться к гнедому коньку. Гриос попыхивал трубочкой, по-доброму вспоминая старшего из трех драгун, что угостил его пусть не табачком, но малоизвестной в здешних краях сигарой. Чаттарец раздавил сигару в пальцах, прикинув, что курева должно хватить с избытком, и даже не на пару трубок.

Ах, табачок, табачок... Крепкий, как морская соль, сладкий как материнское молоко, душистый, как ветер со склонов чаттарских гор!

- Что же ты, солдат - а не куришь? - спросил он у молодого драгуна - своего провожатого. Двое других остались в дозоре у оврага.

- Так я только третий год в солдатах. Рановато, дядя Гриос!

Чаттарец коротко хохотнул в ответ на этого "дядю":

- А как морозно станет? Чем греться будешь?

- Мы, вообще-то, пеньем согреваемся, - не то всерьёз, не то в шутку, важно сказал молодец. - У нас в эскадроне тех, кто петь не умеет, долго не держат.

Да ты, сынок, совсем птенец, подумал чаттарец, рассмотрев коротенькие усики и округлые серые глаза...

- Так спой, - предложил Гриос.

- В путь собравшись да-альний, в путь собравшись тру-удный, - врастяжку, резко обрывая окончания периодов, затянул молодой драгун, - у кр-рутой развилки встали три коня...

...Эх, три воронёнка,

Три чёрных жеребёнка,

Озорных, лихих как ветер,

Молодых коня!

Старшему - дорога,

Трудная дорога,

Тяжкая дорога -

Плети да ярмо...

Эх, трудна работа

До седьмого пота,

Спину гни да надрывайся,

Больше - ничего...

Неужели и этот, закрыв глаза стальной решеткой, уже побывал - там? И там тоже, как ты когда-то, стал убийцей, и так же, задыхаясь от блевотины, выползал из-под груды того, что час назад было ротой молодых, весело маршировавших по дороге парней?

...Среднему - дорога,

Трудная дорога,

Страшная дорога -

С эскадроном в бой...

Конные отряды,

Пушки да снаряды,

Жизнь лихая, смерть слепая,

Больше - ничего.

Станет ли и этот мальчик таким же тупым, как все? Вот что делает из нас война. Мы слишком быстро забываем первый бой и то впечатление, когда тащишь назад глубоко засевший клинок, а из твоего противника ползут кишки, и он скулит и корчится, а тебе самому - ничуть не больно... И в тебе нет страха, а есть лишь странное удивление, и любопытство, и, пожалуй, радость - от того, что сейчас не ты, а он... А страх приходит, но чуть-чуть потом. Зато - навсегда... И кое-что помимо страха, что опаснее самого страха.

В этот миг удар нанесёт он - а ты его пропустишь, проморгаешь, потому как в тот миг будешь не солдат, а простой человек... И в тебе исчезнет злость и ненависть, пусть хотя бы на то, что тот, другой, принуждает тебя убивать...

Ничего. Жизнь тебя обточит.

И в этом ей помогут эти, как их... агитаторы, что ли. Научат, что ты дерёшься не с людьми, а с нелюдями, недочеловеками, вонючими отпрысками рода человеческого, которые только и делают, что точат зубы на твою многострадальную родину. И всё от того, что имели несчастье родиться в другой стране и говорят не по нашему, и иному богу поклоняются... а вот мы - это, конечно, да!

...Ну, а младший чёрный,

Чёрный-непокорный?

Прочь с дороги торной

Путь лежит его...

Он в широком поле

Хочет жить на воле,

Жить одной свободной долей,

Больше - ничего...

- Неплохо, сынок, неплохо, - сказал Гриос. - Только, видать, далеко ушли вы по славной-то дороге. На коней ярма не надевают... Оно одному лишь работяге-быку подъёмно... А вообще, откуда эта песня? Что-то не слыхал я её раньше. Что ж конёчек твой ни работать, ни воевать не желает? Свободы хочет. А нужна она, свобода?

- Нужна, дядя Гриос! Ещё как нужна! - воскликнул драгун, озорно сверкнув глазами из-под стальной решётки.

- Всем ли?

- Самым смелым - вот кому нужна! Так Даура говорил недавно.

- Кто?

- Как кто? Даурадес, полковник наш...

Приглушенный топот, нарастая, слышался от перевала, оттуда, где возносились над предгорьями указующие персты Исполинов. В холмах плясали косые тени, казалось - это страшные железные боги земли вот-вот поднимутся из недр её...

Встревожилась вороная под Гриосом.

- Они с ума сошли! - закричал чаттарец.

- Объедут! - махнул рукой драгун.

Тоскливо пропела сигнальная труба. Взбрызнули лужи под ногами коней. В нарастающем рокоте, стуке и лязге схваченного наизготовку оружия, в напряжённом дыхании четырех сотен сбившихся воедино людей и лошадей, катилась по холмам и пригоркам бурлящая тёмная масса. В облаках пара проглядывали белёсые от инея лошадиные морды, посверкивали острые решетчатые забрала, "волчьи хвосты" развевались на шлемах...

Несколько мгновений - и двое всадников оказались в самой середине строя. Пестря флажками на сверкающих красных древках, лавина, раздваиваясь, со свистом и гиканьем промчалась мимо, оставив их отплевываться от грязи и выкрикивать вослед разные хитрые словечки и по-тагрски, и по-чаттарски, и ещё на многих иных языках Таккана.

С одной стороны развалившегося строя остались драгуны в чёрных куртках с пиками, с другой - в темносиних, вооруженные схваченными наизготовку "бодарисками".

- Пятый и шестой тагрские, первый и второй чаттарские, - с гордостью объяснил молодой драгун.

- Так у вас и чаттарцы служат?

- И чаттарцы, и келлангийцы, и даже элтэннцы есть...

Развернувшись, два боевых кулака, расшвыривая глину, устремились друг навстречу другу. Вспыхнувшие над головами клинки застучали о пики. "Даннхар! Даннхарр!.." - прогремел боевой клич. Отряды, взрывая талую землю, с торжествующим рёвом пронеслись друг сквозь друга, перестроились, склонили пики и - вновь, плотным строем, с неудержимостью боевой машины, набирая скорость, помчались в сторону наблюдателей.

- Объедут! - кричал драгун.

- Инта каммарас, - ворчал чаттарец. - Поедем, пока целы, и ну их к Хайяку! Шутники!

И всё же оглянулся напоследок:

- Эх, мне бы таких молодцов! Да штук полтораста!

2

В караульном помещении у Гриоса, несмотря на его протесты, отобрали карабин и револьвер. Здесь же пришлось расстаться и с Варрачуке - разумеется, взяв с дежурного слово, что вороную и расседлают по правилам, и спинку суконочкой пройдут, и потник просушить не забудут.

- Да будь поосторожней - кусается, ведьма!

Капитан Бустар, начальник караула, попросил показать заявленное письмо. В ответ Гриос сказал, что отдаст пакет из рук в руки лишь тому, кому он адресован. Тогда Бустар, подкручивая усы, вежливо осведомился, известно ли господину гвардейцу о том, что вчера произошло в полку. Гриос ответил, что нет, неизвестно, и что помимо письма у него есть весьма важное дело, о котором он не может поговорить ни с кем, кроме самого полковника. Когда Бустар, с весьма удивленным лицом выслушал эти заносчивые слова, и начал было неторопливо, раздумывая над каждым словом, задавать очередной вопрос, чаттарец поставил кулаки в бока и загрохотал, не слушая собеседника: