Роджер Желязны - Ночь в одиноком октябре

— Я не первая из тех, кто заглянул сюда сегодня. Мой предшественник оставил следы. Известно ль тебе это, о верный страж?

— Нет, — ответил я. — И кто это был?

— Филин Ночной Шорох, спутник Морриса и Мак-Каба. Я заметила его, когда он спасался бегством, завидев рассвет, и нашла перышко на заднем дворе. А перышко то было помечено прахом с мумии — специально, чтобы нагнать на тебя лихорадку.

— Почему ты все это мне рассказываешь?

— Вероятно потому, что я кошка, и мне доставляет удовольствие ходить самой по себе, кроме того, я оказываю тебе добрую услугу. Я заберу то перо с собой и оставлю у них под окном, в гуще кустарника.

— Прошлой ночью, после обычной прогулки, я побродил немного по окрестностям, — сказал я. — И побывал у твоего дома, за холмом. Там я видел Ползеца, черного змея, что живет в брюхе у этого сбрендившего монаха Растова. Он терся о ваш дверной косяк, разбрасывая свои чешуйки.

— Ага! Ну, а ты почему говоришь мне это?

— Всегда плачу свои долги.

— Среди таких, как мы, не существует понятия долга.

— Это только между мной и тобой.

— Ты странный пес, Снафф.

— А ты странная кошка, Серая Дымка.

— Как и полагается, осмелюсь заметить.

И она растворилась в тенях. Как ей и полагалось.

Прошлой ночью мы снова вышли на обычную прогулку — хозяин охотился. Перед выходом он запахнулся в свой плащ и сказал мне:

— Снафф, апорт!

По тому, как он произнес это, я сразу понял, что сегодня ему понадобится клинок. Я принес ему нож, и мы окунулись в ночь. На этот раз удача изменила нам. Ну, не совсем: он все равно добыл все необходимые ингредиенты, ради которых, собственно, и был затеян весь нынешний поход, но только подняв приличный шум и по прошествии значительного времени. Когда уже все близилось к завершению, нас засекли. Я пролаял предупреждение, и нам пришлось спасаться бегством. Затем последовала долгая погоня, которая продолжалась до тех пор, пока я, наконец, не отстал немножко и не тяпнул одного из наших преследователей за ногу. Так нам удалось спастись, сохранив все ингредиенты. Уже потом, умываясь, Джек сказал мне, что я замечательный сторожевой пес. Я был очень горд.

А немного спустя он выпустил меня побродить по округе. Я проверил жилище Растова — в окнах темно. «Наверное, шастает где-нибудь», — подумал я. Лежа под кустом у дома Сумасшедшей Джилл, я слышал, как она что-то бормочет внутри, периодически обращаясь к Серой Дымке. Они уже вернулись со своей вылазки. Метла, оставленная у заднего крыльца, была еще теплой.

Особенно осторожно я подбирался к дому Морриса и Мак-Каба. Ночь — самое благоприятное время для Ночного Шороха, поэтому он может оказаться где угодно.

Я услышал тихое хихиканье с обнаженных ветвей ближней от меня вишни. Я втянул в себя воздух, но запаха Шороха, обычно очень сильного и сразу бьющего в нос, не почуял. Зато учуял кое-что другое.

До меня снова донесся тихий смешок — настолько тихий и на такой высокой ноте, что человеческое ухо даже не уловило бы его.

— Кто там? — спросил я.

На дереве развернулся комочек сухих листьев, обрушился вниз и заметался вокруг моей головы с умопомрачительной скоростью.

— Еще один, кому не спится в ночи, — прозвучал тоненький голосок.

— Похоже, народу все прибавляется и прибавляется, — заключил я. — Можешь звать меня Снафф. А тебя как зовут?

— Игл, — ответил он. — Кому ты служишь?

— Джеку, — откликнулся я. — А ты?

— Графу, — сказал он.

— Ты, случаем, не в курсе: Моррис и Мак-Каб добыли свои ингредиенты?

— Да, — просвистел он. — А ты не знаешь, та сумасшедшая нашла, что искала?

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Значит, она на голову нас опережает. Хотя еще рановато что-либо утверждать…

— Когда Граф присоединился к Игре?

— Две ночи назад, — ответил мой собеседник.

— И сколько теперь получается игроков?

— Уж не знаю, — свистнул он, затем взмыл ввысь и исчез.

Вот так, все запуталось еще больше, а я даже не имею ни малейшего понятия, открывающие они или закрывающие.

Возвращаясь домой, я вдруг почувствовал, что за мной наблюдают. Но кто бы это ни оказался, он был, безусловно, хорош, очень хорош. Я никак не мог засечь его и потому пошел самой длинной дорогой. Чуть позже он, наконец, отстал, последовав за кем-то другим. А я поспешил домой докладывать о случившемся за этот вечер.

Дождливый день. И ветреный к тому же. Я накручиваю круги по дому.

— Здорово, Кабысдох.

— И вам того же.

— Привет, Твари.

Шурш, шурш.

— Как насчет того, чтобы выпустить меня?

— Ага, сейчас.

— Мой день еще придет.

— Но сегодня, увы, день не твой.

Все как обычно. Все, вроде бы, в порядке.

— Как насчет колли? Нравятся рыженькие?

— Ты так ничему и не научилась. Бывай.

— Сукин сын!

Я проверил все окна и двери изнутри, а затем выскользнул через черный ход — там у меня есть маленькая дверца — во двор. Мой хозяин, Джек, еще спал или отдыхал в полумраке своей комнаты. Я снова проверил все, только на этот раз снаружи. Никаких сюрпризов не обнаружил, по крайней мере, сюрпризов того рода, которые мы намедни обсуждали с Серой Дымкой. Зато наткнулся на кое-что другое — на отпечаток лапы, размером побольше моей, за деревом, что рядом с домом. Прилагающийся запах и остальные следы смыло дождем. Я забежал подальше в поле, выискивая какие-нибудь свидетельства пребывания непрошеного гостя, но так ничего и не нашел. Старик, живущий неподалеку от нас, вышел во двор и теперь маленьким блестящим серпом собирал омелу. На плече его устроилась молоденькая белка. Так, еще один новенький.

Просунувшись сквозь изгородь, я окликнул бельчонка:

— Вы тоже принимаете участие в Игре?

Тот прыгнул на другое плечо старика и уставился на меня.

— А кто спрашивает? — прострекотал он.

— Зови меня Снаффом, — ответил я.

— А я — Трескун. — Да, думаю, да. Все вот-вот — быстрей, быстрей.

— Открывающие, закрывающие?

— Невежливо! Невежливый вопрос! Знаешь сам!

— Просто подумал, дай попробую. Вдруг вы новички?

— Не настолько глупы, чтобы что-то выдавать. И покончим с этим.

— Покончим так покончим.

— Погоди. А в Игре участвует такой черный змей?

— Теперь уже ты просишь меня выдать тебе информацию. Ну да, участвует. Ползец. И остерегайся его. Его хозяин чокнутый.

— Как, впрочем, и все остальные.

Мы дружно хмыкнули, и я тихонько сгинул.

Тем вечером мы снова отправились по своим делам. Мы перешли через мост и долго-долго брели по городу. Суровый сыщик и его компаньон-толстячок шатались все время поблизости, последний до сих пор прихрамывал, поминая, наверное, недобрым словом приключившееся прошлой ночью. Мы дважды миновали их в тумане. Но в ту ночь Джек прихватил с собой волшебную палочку. К полуночи мы пробрались в самый центр города, там Джек вытянул над собой палочку и стал ждать, кода часы на ратуше пробьют двенадцать: в ту самую секунду он должен был поймать какой-то определенный лучик звездного света в хрустальный пузырек. И вот жидкость в бутылочке замерцала красноватым оттенком, когда где-то вдалеке раздался вдруг громкий вой. Не из наших — точно. Я вообще сомневался, что пес способен так реветь. Но на языке моего народа прозвучало одно-единственное слово — долгое, протяжное «Пропа-а-ало-o!» Шерсть у меня на загривке мигам стала дыбом.