Брайан Дэвис - Кэндлстон — пожиратель света

— Ничего у тебя не получится!

— Нет, милочка. У меня все получится. Как получается уже больше тысячи лет. Я люблю убивать драконье отродье.

Бонни попыталась запеть:

— «Скажу ли: может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня…»

— Поздно, ведьма! — Девин отпустил Бонни, и она стремглав полетела вниз, в черноту пропасти. Она пыталась затормозить, нащупывая своими световыми руками стены, но здесь не за что было уцепиться, стены представляли собой кристаллическое стекло. Кроме того, какая-то сила тянула ее вниз. Она падала все ниже и ниже, презрительный смех убийцы заглушали порывы черного ветра.

Уолтер с трудом приоткрыл дверь и заглянул в большой зал. В центре его он увидел доктора Коннера, склонившегося над приборами.

— Профессор! За дверью и правда лаборатория. Там доктор Коннер, злой как черт!

Профессор повернулся к Карен:

— Будьте любезны, дайте мне, пожалуйста, меч.

Карен открыла коробку, и профессор схватил меч за рукоятку. И тут же тускло-серый клинок озарился ослепительно-белым сиянием. Профессор оперся на костыль и повернулся к Уолтеру.

— Время пришло. Мудрость и осторожность должны объединиться с решительностью и скоростью. Пошли!

Билли обшаривал взглядом пространство. Повсюду тьма. Как будто он в огромном темном чулане без окон. Ни единой искорки света, светился лишь он сам, но его свечение отскакивало от окружавшего мрака, подобного толстому одеялу. Ветер пронизывал его насквозь, его световой контур перечеркивали темные полосы.

Вдруг он увидел вдали другой источник света. Бонни?

— Билли, будь осторожен.

Что такое?! Чужой голос звучит у него в голове! Кто это сказал?

— Эшли. Мы с тобой связаны, поэтому я могу с тобой разговаривать. А еще я могу принимать некоторые твои мысли. Будь осторожен!

— Принимать мои мысли? Как это у тебя получается?

— Не знаю. Наверное, наше сознание как-то сплавилось. Не волнуйся, я не все поняла. По-моему, до меня доходят только самые четкие твои мысли. Полетели дальше. Я не вижу того, что видишь ты. Сейчас растянусь получше, и тогда ты сможешь выяснить, кто там.

— Возможно, тебе и не придется растягиваться. Оно движется навстречу.

Поток света стремительно приближался, из бесформенной массы возникали очертания девичьей фигуры. Лицо, хотя и неотчетливое, излучало свет, и Билли услышал взволнованный голос:

— Пошли! Давай, выбираемся отсюда!

Бонни! Световая фигура протянула руку, и Билли поплыл к ней. В окружающем мраке светилось его красное кольцо. Встречное пятно света ближе, ближе, оно ослепительно-белое и исполнено энергии… но красного круга нет. Нет кольца!

Билли резко рвануло назад.

— Я все поняла, Билли! Я знаю, что у Бонни есть кольцо!

Он улетал прочь от самозванца, чье ослепительно-белое сияние сменилось пунцовыми вспышками и пульсирующими желтыми полосами.

Билли воззвал к Эшли:

— Я знаю, там Девин, но я должен вернуться!

— Нет! Ты не можешь победить его! Он знает кэндлстон лучше тебя. Он пробыл здесь уже много недель!

— Я не ищу схватки, — сказал Билли, вырывая свою руку из руки Эшли. — Я ищу Бонни! Но если придется сразиться с ним, я сражусь… лицом к лицу.

Бонни дрожала, ее мерцающие контуры трепетали в потоках ледяного ветра. Она рухнула на дно пропасти, ее световое тело расплющилось о кристаллическую поверхность. Наверное, здесь совсем не больно шлепаться, даже если падаешь с большой высоты. Она оттолкнулась от пола. Хоть что-то хорошее — кружащих фантомов поблизости не было. Каким-то образом ее отнесло в сторону, хотя она не знала, далеко ли находится от того места, с которого ее швырнул Девин.

Тьма здесь не была беспросветной. Нижний ярус пропасти освещали блики от световой реки, которая уносилась к выходу из камня.

Бонни заметила, что к ней приближается световое пятно, чем ближе оно подплывало, тем ярче становилось его мерцание. За первым пятном появилось второе, третье… Через несколько секунд ее окружили шесть светящихся фантомов — мужчины с суровыми лицами и блестящими, ниспадающими на плечи волосами. Они столпились вокруг нее и принялись как бы обнюхивать, точно свора собак.

— Это не Девин, — сказал один из них.

— Еще одна обезьяна? — предположил второй.

— Возможно. У него есть руки и ноги. Но контуры еще не ясны.

Бонни услышала третий голос:

— Что ж, я и не ждал, что он поскользнется и свалится сюда.

— Да уж. Если он когда-нибудь действительно свалится сюда, это будет его последняя ошибка.

Пятна начали отплывать, видимо, появление Бонни перестало их интересовать.

— Погодите! — крикнула она. — Я не обезьяна! Я человек! Меня зовут Бонни Сильвер.

Одно из пятен повернуло назад.

— У тебя есть чем похвастать? — спросило пятно.

Бонни не совсем поняла, о чем ее спрашивают.

— Хвост? Нет у меня никакого хвоста. Я же человек!

Пятно присоединилось к остальным, и вся группа растворилась. Они уплыли, как облака, гонимые ветром, под унылую погребальную песнь, очень похожую на ту, которую Бонни услышала, когда впервые заглянула в пропасть сверху.

Бонни и сама начала ощущать на себе некую силу, уносящую прочь ее недавних собеседников, странное воздушное течение, которое тащило все фантомы к световой реке. Фантомы подплывали к реке, но в самый последний миг, перед тем как упасть в нее, они разворачивались и снова начинали кружение — очередной виток нескончаемой спирали.

Бонни медленно ступала по стеклянному полу. Она брела против воздушного течения, стараясь отдалиться от реки как можно дальше. Вдруг она увидела небольшую расселину в скале, узкую щель со скошенными стенами и полом, постепенно уходящим вниз. Здесь удобно будет спрятаться в том случае, если мимо будут проплывать, принюхиваясь, другие духи.

Забравшись в расселину, Бонни осторожно выглянула наружу и стала наблюдать за медленно кружащими призраками. Она смутно различала очертания мужчин, обезьян, крыс и кроликов — все они кружились и кружились, словно обреченные на эту вечную пытку. Суждено ли ей стать следующей жертвой ада, заключенного в кэндлстоне, суждено ли и ей затянуть заунывную, жалобную песнь, что слышится из черной пучины отчаяния?

Бонни попыталась хоть немного отогнать от себя печаль и мучительную безнадежность. Она вспомнила такой же бесконечный круговорот страданий, когда она кочевала из одной приемной семьи в другую — нежеланная, нелюбимая, все еще остро переживающая недавнюю смерть матери. А сейчас…

Рыдания рвались наружу, ее свечение потускнело и рассыпалось слабеющими искрами. Она плакала, вспоминая все свои злоключения, мир вокруг нее становился все темнее и темнее.

Где ты, мама?