Елена Лирмант - В поисках Белого города

Мы все, затаив дыхание смотрели на это представление. — Ну, Дан, — подумалось мне, — ну, и хитрая же ты бестия, даже из этого положения сумел получить выгоду, и набрать себе в стаю самцов!

А вот старшая белая вдруг повела себя странно. Она подошла к моему гырху, оскалив зубы, укусила его в шею, тот замотал головой и сердито рыкнул. Но, не обращая на него внимания, она тряхнула ушами, подошла к полосатому, ткнулась носом ему в шею, а затем сунула в рот обалдевшему вожаку свое ухо. Получается, что вожак был до этого момента холост.

Дан сердито зашипел. А Белая сидела около своего самца, и терлась мордой о его спину. Стая дружно кашляла.

Дан повернулся и подошёл к моей машине, увидев там людей, сердито оскалился.

— Он хочет, чтобы вы все пересели, здесь будет сидеть его стая, — перевел я. Меня поняли, и перешли в другую машину, а теперь уже восемь островных гырхов разместились на сидении сзади меня. И я как возница у короля, доставил их осторожно на остров, где они растворились в ночи.

Наутро в моем распоряжении было три машины. Одну вёл я, в ней же восседал Дан. Вторую Полетик, а третью Антоэль. Наверное, белые жрецы подумали, что перевозить стаю гырхов с одного места на другое способны только мужчины рода Уллина. Сам он тоже вышел к нам, как всегда рассеянный, задумчивый, и в отличие от Кэрта очень мягкий. Он давно уже поселился в библиотеке Валатарь — камня. Получая удовольствие от погружения в историю Белого города, наотрез отказывался возвращаться в Туле, ссылаясь на то, что больше он там не нужнее, Веду он передал мужу, а у мамки и так дел много, чем приводил бедную Арту в отчаяние. Она скучала по нему, и переживала, что в Беле некому за ним следить? Хотя я подозревал, что Уллин просто сбежал из под грозной опеки Арты. Так вот он долго выговаривал нам, чтобы были осторожны, и уважали этих прекрасных животных. А потом вдруг заявил, обращаясь к Антоэлю и Палетику: — Мальчики, вы там приглядывайте за Костой, а то неровен час, опять вляпается в какую-нибудь историю.

— Уллин, — обиделся я, но слов объяснить свою обиду не находил, — ну ты чего… разве я…

— Тише, тише, Коста, — засмеялся он, взял мою руку и стал поглаживать ее ладонью, — не сердись на меня, я беспокоюсь о тебе, ты у меня самый непредсказуемый. Твое стремление спасать людей вопреки всему и всем не всегда может получить адекватный ответ.

— Никого больше не буду спасать, — пообещал я.

Все трое весело рассмеялись.

Мы подлетели к скалам, где вся стая, не скрываясь, сидела в куче. Увидев машины, они поднялись. Двери машин открылись, полосатый рявкнул и гырхи скопом бросились в мою машину. Естественно, место на всех не хватило.

— Дан, — попросил я друга, — объясни им…

Дан поднялся на задние лапы, оскалился и зарычал. Все гырхи, как тараканы от света, бросились в рассыпную, и уселись подальше от нас.

— Дан нас трое, — я показал на себя, потом на Антоэля, и Палетика, которые с любопытством наблюдали за нами, — Надо всех разделить на три части, чтобы сесть в три машины.

Гырх подумал, встал около меня и прорычал. Его поняли быстро. К Антоэлю впрыгнули самки, держа в зубах маленьких щенков, молодые гырхи забрались к Палетику, а Дан, Белая, Полосатый и еще пара матерых гырхов — ко мне.

И мы взлетели. Если бы нас увидели у меня дома, то полиция точно бы решила, что машины ведут пьяные. Гырхи не сидели на месте. Они вставали на лапы, скулили, прижимали морды к стеклу, пытались от избытка чувств подкусить водителя то в шею, то за ухо, тянули зубами за воротник рубашки и выли, так пронзительно, что я не мог понять, то ли от восторга, то ли от страха, то ли от того и другого вместе. Наши машины выписывали кренделя, один раз Палетик резко стал снижаться, и мы испугались, как бы он не разбился. Но потом он выправил направление. Подлетев к нему ближе, я увидел, как один из гырхов встал на задние лапы сзади него, положил ему лапы на голову, и тем самым закрыл глаза. И в таком состоянии выл, подняв голову к небу. Испуганные глаза Младшего говорили о многом. Я предложил устроить привал. Когда наши летающие машины приземлились, гырхи как пьяные вывалились из кабин, разлеглись на земле, и стали перерыкиваться, делясь впечатлениями.

— Далеко еще? — спросил я у Палетика, мы летели к нему домой, это был его род.

— Если пешком, то день пути, — ответил он.

— Может предложить им самим, ножками пройти этот путь, — предложил я.

— Мои не согласятся, — сказал Антоэль. — У меня тихие мамаши, разлеглись и только переругиваются между собой.

— Тогда давайте поменяемся, Палетик! Ты вези моих вожаков, они хоть и бегают по сидениям, но только один раз меня за ухо пытались укусить, Дан их сдерживает.

Но, когда я поднялся и пошёл к машине Палетика, мои вожаки устремились за мной, а молодняк пристроился за Младшим, и ходил за ним хвостом. Мы смирились и продолжили путь каждый со своей «стаей».

Прилетели уже вечером. Приземлившись недалеко от селения, выпустили гырхов, которые тут же исчезли вслед за Даном, а мы оглохшие, измученные и пропахшие, развалились на сидении не в силах пошевелиться. Но тут к нам подошли озоряне. Старшая мать, ласково приветствовала Палетика, как родного расцеловала, и увела, Антоэля тоже куда-то увели, а меня пригласили пройти в тот самый домик, где я уже ночевал. Вымывшись в купальне, я удовлетворенно подумал о том, как хорошо, что со мной нет Дана, и в этот раз спокойно могу выспаться. Залез на кровать и уснул. Но утром обнаружил, что лежу не один. Рядом со мной примостился гырх, вытянув лапы, он лежал спиной к спине со мной, и сладко посапывал. Но стоило мне пошевелиться, он поднял голову, посмотрел на меня и облизнулся: — Есть пойдем? — спрашивал его хитроватый взгляд.

— Ну, и хитрюга, ты, — рассмеялась я, — что же ты со своими сородичами не остался? Человеческая еда пришлась по вкусу?

Дан кивнул головой и в моей голове всплыло воспоминание, как его кормили в прошлый раз. Он кашлянул и снова облизнулся. Тут и так все было понятно. Нас ждали. Перед крыльцом, в некотором отдалении прямо на земле стояли блюда с едой, к ним и устремился мой неугомонный гырх. Раттерианцы умиленно улыбались. Старшая мать благодарила нас снова и снова. Грустно улыбаясь, она сообщила, что наши машины выскоблены, вымыты и сейчас проветриваются около озера. Она предлагала нам отдохнуть, прежде чем мы отправимся в обратный путь. Но, ее вид, глаза, полные слёз и какая-то печаль, говорили о том, что ей трудно, и она через силу общается с нами. Я не выдержал и спросил, что случилось? Женщина опустила глаза, тяжело вздохнула: — Шеле решила уйти из жизни. Это случится сегодня.

— Кто эта Шеле?

— Моя внучка, — ответила старшая мать и снова тяжело вздохнула. Я не скоро смогу привыкнуть, что раттерианцы живут долго, и выглядят молодыми и в семьдесят и в сто лет.