Алёна Алексина - Игра со Зверем

— Ну где же ты?.. — в отчаянии шепчет обреченная, судорожно ища в толпе знакомую плечистую фигуру.

Ощущение безысходности стало нестерпимым, поскольку несчастная поняла: он не придет. Он далеко и не услышит, даже если она будет кричать. В глазах задрожали слезы, мешая видеть происходящие. Да и что смотреть! Жуткий сон стал явью. И девушка мысленно, как могла громко, закричала: «Амон! АМОН!!!». В голову больше ничего не приходило, только его имя, и она раз за разом повторяла его, не слыша крика толпы и гневных объяснений Жихаря. Так вот, что такое самосуд. Кэсс отчаянно замотала головой, пытаясь разогнать слезы, стоящие в глазах. Он звала и звала… но он не слышал.

Откуда-то из далекого далека донесся скрип скрытого рычага. На бесконечно долгое мгновение жертва почувствовала, как помост уходит из-под ног, а потом сильные горячие руки подхватили ее, не давая рухнуть в пустоту. Девушка приникла всем телом к своему спасителю, по-прежнему захлебываясь мысленным криком. Он сдернул с неё петлю, сорвал с рук верёвки и крепко прижал к себе.

Рабыня судорожно вцепилась в своего Хозяина, сотрясаясь от ужаса. Она боялась, что он вновь исчезнет, а ей придётся остаться один на один со своим кошмаром. Желтые звериные глаза больше не пугали, Кассандра льнула к свирепому дикому Зверю, и никакие силы не смогли бы сейчас развести её судорожные объятия. Вне себя от пережитого ужаса, она верила только Амону. Демон вздохнул, и, поколебавшись, положил ладонь на жалко склоненную макушку.

— Тихо, тихо. Задушишь, — он говорил спокойно, но все-таки не оставлял попыток разжать судорожно стиснутые руки.

— За что, за что? — взахлеб повторяла девушка, запрокидывая голову, но, к счастью, не видя сквозь пелену слез, какие тени ходят по нечеловеческому лицу, как пламенеют на черной коже багровые узоры.

Глядя на то, как тонкое тело содрогается в горьких рыданиях, господин не выдержал. Привычным уже движением потянул за огненные за волосы:

— Мы сейчас уедем.

Он обернулся на стихшую в почтительном ужасе толпу. Люди так дружно пали ниц, что взору открывались лишь спины. Кэсс не видела, какой огонь вспыхнул в желтых звериных глазах, она по-прежнему цеплялась за своего избавителя, боясь отпустить его хоть на секунду.

— Прекрати меня тискать, нам надо сесть на лошадь, — он попытался отстраниться, но рабыня лишь с еще большим отчаяньем вцепилась в широкие плечи.

— Нет… нет… не отпускай меня!

Конечно, Амон мог отшвырнуть ее, как уже делал не раз. Что значит сила такой мышки по сравнению с силой демона? Ничего. Но он не отшвырнул. Хотя отчетливо понимал, что совершает ошибку. Опасную ошибку, из разряда таких, которые не прощает его мир.

— Не отпущу. Не верещи, — он обхватил девушку за талию и свел с помоста туда, где стоял, нетерпеливо прядая ухом, вороной жеребец.

Кэсс не смотрела по сторонам, когда они выезжали из селения. Она уткнулась зареванным лицом в плечо своему Хозяину и старалась не всхлипывать, так как уже поняла, что он не выносит слез. Амон ехал молча. Больше он не сказал девушке ни единого слова утешения. К чему утешать — все уже закончилось. А в деревне все равно до утра не доживет ни один человек. Отряд вышколенных Амоновых демонов об этом позаботится.

Когда она поняла, что потерялась, было уже слишком поздно. А слез на оплакивание своей горькой участи уже не осталось. Кассандра не могла больше рыдать, не могла идти, не могла даже дышать. Сердце болезненно трепыхалось, в боку кололо, голова от долгих слез была тяжелой, затылок ломило, нестерпимо клонило в сон.

Пожалуй, никогда раньше, в своей прежней счастливой жизни, где были мама, сплетница-Ленка, университет и работа на ипподроме — никогда в той жизни Кася не плакала столько, сколько за последнюю пару недель.

Но сегодняшние слезы, пожалуй, были самыми горькими.

Девушка в изнеможении опустилась к подножию огромного раскидистого дерева и свернулась клубочком, устроившись в его узловатых корнях, как в уютной колыбели. Положила пылающий лоб на ледяные руки и закрыла глаза. Казалось, все слезы уже выплаканы, вся ярость выгорела, оставив после себя холодную, высасывающую, душу тоску.

Она не найдет дороги обратно. Слишком далеко ушла, оглушенная тем, что случайно услышала. А когда опомнилась, перестала плакать и додумалась, наконец, оглядеться — вокруг сплошной зеленой стеной шумел лес. Не тот высокий и черный, в котором она оказалась, впервые придя в этот мир, а обычный — смешанный лес, с непролазными зарослями кустарника, с могучими дубами и угрюмыми темными ельниками. Она — городской ребенок — никогда не сможет выбраться отсюда…

Конечно, Амон найдет её. Очень скоро найдет. Он умеет искать. И не собьется со следа. А когда найдет — убьет. Она не сможет объяснить, что сбежала не нарочно, что просто заплутала, Да он и не станет слушать. Собственно, не все ли равно?

«Он ведь демон. Демон, — настырно повторяла Кэсс сама себе. — Чего ты от него ждала? Человеческих чувств? Нежности? Да, он спас тебя — дуру. Но спас вовсе не из-за того, что ты ему небезразлична… Боже!». Только сейчас она начала осознавать весь ужас происходящего.

Плечи задрожали и из глаз потекли медленные мучительные слезы. Зачем она вообще пошла к этому ручью? Захотелось умыться! Умылась, так умылась. Зачем она шла так тихо? Считала, сколько лет жизни накукует ей заливающаяся где-то в высоте кукушка. Насчитала пятьдесят шесть. А теперь с ужасом понимала. Речь шла не о годах. О минутах. И очень скоро жесткая рука вздернет её за волосы, а хищные желтые глаза уставятся в самую душу.

Пускай. Он же Хозяин, в конце концов. Пусть делает с ней, что хочет. Своей воли у Кэсс уже не осталось. Как ни пыталась она привыкнуть к этому миру, но оставалась здесь чужой, и все вокруг тоже было чужим. Пожалуй, теперь она понимала, почему предыдущие Претендентки сводили счеты с жизнью.

Но ей-то как раз не хотелось умирать. Ей хотелось жить! Жить и быть счастливой. Увы, здесь это невозможно. Она вспомнила пылающее яростью лицо Амона, когда он говорил с Риэлем. И спокойную сдержанность ангела.

Она никогда не приживется в этом мире, среди этих существ.

Впрочем, жить-то ей осталось всего ничего. Девушка закрыла глаза. Ну и пусть. Лучше уж погибнуть от руки Хозяина, чем быть загрызенной каким-нибудь волком или просто медленно и мучительно умирать от голода в лесной глуши.

Но Амон… Разве она могла подумать что он такое?

Диалог, случайно подслушанный, снова всплыл в памяти.

— Что это значило, Риэль? — демон повернулся к ангелу.

На первый взгляд казалось, что он спокоен и сдержан, но Кэсс из своего укрытия за колючим кустом неведомых ядовито-розовых ягод видела — это обманное впечатление. Амон в ярости. И за этой мнимой сдержанностью сквозила хорошо скрываемая угроза.