Алёна Алексина - Игра со Зверем

— И надо бы тебе извиниться, — прошипела девушка, возвышаясь над поверженным Хозяином. — Если здоровьем дорожишь.

Риэль взвился с земли, и бросился на бунтарку.

— Девка… — он уже змахнулся, чтобы как следует врезать ей, но отведенную для удара руку перехватили в воздухе.

Амон напомнил:

— Моя. Дотронешься — убью!

— Тогда накажи ее сам! Она посмела… — разгневанный господин оттолкнул бросившегося ему на помощь Шлеца. — Дрянь.

— Ничтожество, — парировала с земли рабыня и обернулась к демону. — Давай, ударь! Сволочь бездушная…

Он посмотрел безмятежно, повернулся к разъяренному другу, сказал:

— Пора ехать. Полетишь или верхом?

— Верхом… — болезненно морщась, ответил тот.

— Я так и думал.

Девушка вскрикнула, когда ее вздернули на ноги, стремительно развернули и потащили к лошади. Она думала, демон и правда замыслил расправу, но вот он подсадил ее в седло, а через мгновенье и сам устроился рядом, подвинув Кэсс ближе к конской холке.

— А одна я ехать не в состоянии? — стараясь не расплакаться, спросила без вины виноватая.

— Свою состоятельность ты уже доказала. Поэтому сиди и помалкивай, — спокойно ответил он и стегнул коня.

Все попытки Кассандры выстроить между собой и своим спутником ледяную стену пошли крахом. Глупое сердце билось в суматошном ритме только от осознания близости демона. Почему? Да что в нём такого?! Зачем посадил с собой? Заботится? Не хочет, чтобы снова сбежала? А может… да брось, глупая! Приди в себя.

Амон спокойно выпрямился, даже не подозревая, в каком состоянии находится сейчас его жертва, а может, подозревая, но, не обращая внимания. Одна его рука тяжело лежала на ее талии, и от горячей ладони бежали жгучие токи по всему телу. Может, ему доставляет удовольствие так ехать? Нет. Девушка запретила себе об этом думать. Демоны бесчувственные и жестокие создания.

— Как ты нашел меня? — спросила она, потому что не могла ехать молча — слишком много вопросов мельтешило в голове, раздражая любопытство.

Впрочем, чем больше узнает, тем больше шансов…

Хозяин хмыкнул, словно рабыня спросила глупость.

— Ты принадлежишь мне. Стоит тебе произнести мое имя, и я знаю, где ты. А как я, по-твоему, успел тебя спасти в той деревне? — Кэсс непроизвольно вцепилась ногтями в широкое мужское запястье, стараясь подавить ярость — в памяти сразу же всплыл подслушанный у ручья разговор. — Успокойся.

Равнодушно отданный приказ заставил на мгновение напрячься, но все же усилием воли пленница вынудила себя ослабить руку. Однако ещё труднее оказалось подавить в себе неукротимое желание погладить то место, куда только что с наслаждением впивались ногти.

— И ты читаешь все мои мысли? — деланно спокойно спросила она.

— Пока не все, — он сказал это без досады, но с чувством легкого сожаления. — Некоторые твои мысли очень яркие — особенно если ты сосредотачиваешься только на них. А если смотришь в глаза, я почти наверняка прочитаю то, о чем ты думаешь. Но, если отвернешься — как сейчас — что-то может ускользнуть.

— Зачем ты это вспоминаешь? — через некоторое время спросил Амон. — Шлец болтун.

— Вы не способны любить, да? Ты не умеешь чувствовать, испытывать… нежность… — она запнулась на последнем слове.

Молчание. Ну да, разве Хозяин может снизойти до разговора с рабыней? И так уже столько времени на нее потратил…

— Я никогда не любил, — после долгого молчания ответил демон. — Это человеческое чувство. Мне оно чуждо.

— А сколько тебе лет?

— Это важно? — в низком голосе звучало удивление, словно у его обладателя никогда не интересовались возрастом.

Кэсс молчала, не зная, как правильно ответить. На вид ему около тридцати, но вдруг она ошибается?

— Полторы тысячи.

— С…с…сколько?! — девушка резко обернулась и едва не вывалилась из седла. Забыв про все, она всматривалась в молодое лицо и в глазах поселилась такая паника, что ее спутник против воли улыбнулся.

— Мы живем по пять, шесть тысяч лет, человечка.

— Ох…неть! — с чувством сказала рабыня, и нахмурилась, когда руки Хозяина сжались сильнее.

— Не ругайся на языке того мира — раздражает. Говори на нашем языке.

— В каком смысле? Разве… — она задумалась, и спросила, — а откуда я знаю ваш язык?

— Заклинание, — последовал короткий ответ и следом едкое замечание, — что-то ты стала очень смелой, болтаешь постоянно.

— Сейчас догадаюсь — тебя это раздражает?

В ответ демон повернул ее спиной к себе, и пришпорил лошадь.

Она пятилась, пока не уткнулась лопатками в ствол дерева. Амон подходил медленно. Убьет… но прежде покалечит. За что? За Андриэля? Тот сам виноват, она ничего страшного ему не сделала. Нет, нет… В руках демона тускло отсвечивали сталью два совершенно разных, но при этом одинаково пугающих меча. В правой — тяжелый, с широким клинком и вытравленными на нем узорами загадочных рун. В левой — узкий, легкий и даже немного изящный. Оба клинка сейчас смотрели в землю, но вряд ли это надолго.

Что он сделает? Вырежет кровавые руны на ее теле, а потом добьет?

Рабыня помотала головой, и сжалась, когда Хозяин замер в нескольких шагах.

К горлу подступили рыдания. Сволочь. За что? Ведь всего лишь защищалась…

Накануне она проспала весь день и всю ночь, а, проснувшись, лишь смутно помнила, как до самой темноты ехали по пустой лесной дороге, как в сгустившихся сумерках ее — обессилившую и сонную — снимали с лошади.

Разбудил девушку Шлец, легонько тряся за плечо.

— Эй, вставай. Пора собираться. Господин Риэль сказал — надо ехать.

Кэсс, на ходу теряя остатки сна, пошла к костру, приглаживая руками спутанные волосы. «Ещё пара дней без расчески и буду похожа на бродяжку-алкоголичку», — подумала она, садясь к огню и беря в руки кружку. Сидевший напротив Риэль прищурился, оглядывая невольницу, и произнес:

— Проснулась, наконец.

Та метнула на него враждебный взгляд, но промолчала.

— А вот это лишнее, Мышка, — от ангела не ускользнул её угрюмый взор. — Амон улетел и вернется не раньше, чем через пару дней, так что надо тебе со мной дружить. Помоги Шлецу собрать лагерь. Ты, в конце концов, такая же рабыня, поэтому работай, как и положено. И не думай, что твой Хозяин примчится и защитит тебя. Поверь, я знаю сотни способов ломать гордыню без причинения боли.

— Да пошел ты! — огрызнулась девушка и вскрикнула, когда Риэль, преодолев разделявшее их пространство одним прыжком, схватил ее за волосы, достал нож и с издевательской ухмылкой отмахнул длинную прядь.

«Похоже, колтунов не будет. Похоже, вообще волос не будет», — промелькнуло в голове.

— Каждый раз, когда начнешь пререкаться, стану отрезать волосы, — пообещал садист. — Потом наступит черед одежды. Это будут прекрасные дни.