Александр Золотько - Проклятие темной дороги

— Что случилось? — тихо спросила Канта, обнимая мужа.

— Все хорошо, — ответил Гартан безжизненным голосом. — Все — прекрасно. Я — обладатель доспеха Мантикоры. И еще я рыцарь из рыцарей и герой из героев… Правда, здорово?

— Что тебе сказал Траспи?

— Траспи? Этот замечательный старик? Он перед самой церемонией просил меня о беседе с глазу на глаз, вот я его и пригласил. Поговорили…

— О чем?

— О жизни, — сказал Гартан. — Бессмертии… Представляешь? Мне было предложено бессмертие. Из рук императора Востока. Я ведь герой из героев… Вот мне и было предложено стать одним из героев императора — предводителем Пятой армии императора Востока…

— Это же прекрасно! — прошептала Канта. — Это же…

— Я сказал — нет.

— Что? — Канта привстала на цыпочки и заглянула в глаза мужа. — Как это — нет?

— Вот так… — Гартан развел руками. — Просто — нет! Стать героем, это значит потерять тебя… А я не хочу тебя терять. Понимаешь?

— Ты меня не потеряешь, — серьезно сказала Канта.

— Только вместе с жизнью, — прошептал Гартан. — Только вместе с жизнью.

Время шло быстро. Казалось, только вчера Гартан впервые вошел в замок — в свой замок. Ну не вчера, а несколько дней назад. Совсем недавно.

Казалось. Только казалось.

В небе плыли Две Сестры, вернувшиеся из путешествия в никуда. Гартан осторожно, чтобы не разбудить Канту, встал с кровати и подошел к окну. По ночам уже было прохладно, приходилось закрывать ставни.

На стене горели факелы и прохаживались часовые, рыжие огни отражались в начищенных доспехах воинов — Картас строго спрашивал с гарнизона за небрежность и неряшливость.

До зимы осталось совсем немного времени. Совсем немного. Гартан оглянулся на кровать, но Канту не увидел — было темно, свет факелов не проникал в спальню. Он так и не придумал повода отправить жену в Ключи. Уговорить — не получилось, а обвинить в измене, как думал поначалу, — просто не смог. Язык не повернулся.

Живот Канты округлился, походка стала другой, тяжелее, но усидеть на месте Канта все равно не могла, с самого утра начинала она обход замка, потом садилась в повозку и ехала в ближайшие к замку деревни и поселки. Гартан попытался запретить эти поездки, но Канта настояла.

— У всех есть обязанности, — сказала Канта. — И у меня тоже. Женщины доверяют мне и говорят куда больше, чем тебе и твоим людям. Это ведь я узнала, что в Долине появился бродячий маг. Ведь я?

— Ты, — подтвердил Гартан.

— И про василиска в дальнем лесу — тоже я.

— Ты.

— Вот и получается, что я должна бывать в поселках. И мне нравится возиться с детьми, помогать женщинам в родах…

— Я все это понимаю, но если вдруг…

— Не может быть ничего такого, — улыбнулась Канта. — Я ведь осторожная, ты же знаешь.

— И еще — ведьма, — кивнул Гартан.

— И ведьма!

Гартан сдался, но приставил к жене охрану — десяток воинов, не считая пажей, приехавших с советником Траспи и поголовно влюбленных в супругу наместника. Восторженные мальчишки даже умудрились устроить два поединка, в результате одного четырнадцатилетний воздыхатель получил порез на руке, а оба участника второго были тщательно выпороты в назидание остальным.

Часовой на стене замка крикнул, ему ответил страж со двора. Канта вздохнула, но не проснулась. Все это: перекличка часовых, громкие голоса дозорных, уезжающих из замка или возвращающихся в него, крики женщин, принесших в замок свежую зелень, молоко, яйца и только что выпеченный хлеб — все это стало привычным незаметным шумом.

Гартан оделся, вышел из спальни, осторожно переступив через пажа — мальчишки каждую ночь несли службу возле порога опочивальни дамы их сердца и строго следили за очередностью. Поначалу наместник хотел запретить это — из их спальни звуки могли доноситься разные; но Канта посоветовала завесить дверь ковром, и пажи могли нести службу, не рискуя ни своим душевным спокойствием, ни юношескими иллюзиями.

В донжоне было тихо. Снизу, от входа, тускло светила лампа, распространяя запах горелого конопляного масла, Гартан поколебался мгновение, потом медленно, стараясь ступать бесшумно, пошел наверх, хотя больше всего сейчас хотел бы спуститься в подвал.

И, возможно, должен был спуститься в подвал, но не мог найти в себе силы.

Много чего произошло в Последней Долине со времени церемонии и страшного предложения советника Траспи. Вернее, предложение исходило от императора, советник его только передал, но менее страшным от этого предложение не становилось.

Бессмертие.

Гартан по пути в Последнюю Долину несколько раз видел предводителя Третьей армии императора Востока. Но если бы Гартана попросили сейчас описать его, то ничего бы не получилось. Высокий? Да, наверное… Могучий? Скорее всего… И ощущение ужаса, нечеловеческой силы, окружавшее героя.

Стать таким же? Перестать быть человеком?

Нет. Никогда. Как бы его ни уговаривала Канта, Гартан никогда не согласится на это. Никогда.

Гартан поднялся по каменным ступеням на самый верхний этаж донжона, подошел к люку, закрытому дубовой крышкой, уперся руками. Крышка люка медленно поднялась, Гартан напрягся и опрокинул ее. Гулкий удар окованного дерева по камню пронесся до первого этажа донжона.

— Кто? — спросил из темноты дозорный.

— Я, — ответил Гартан.

— Ваша милость… — дозорный бросился к люку. — Вы бы постучали, а я бы открыл…

— Зачем? Думаешь, я слабее тебя? — Гартан преодолел последние ступени и поднялся на площадку.

— Ну что вы, ваша милость… — замялся дозорный егерь. — Как можно… Вы…

— Я, — оборвал Гартан егеря и подошел к ограждению. — Как ночь идет?

— Ну… Идет, — сказал егерь. — На востоке что-то полыхнуло раза два, но не пожар… Может, снова какой-то маг огненными шарами балуется… Или зверя какого отгоняет…

— Или убивает кого-нибудь, — сказал Гартан, пытаясь хоть что-то разглядеть на востоке Долины.

Темнота.

Лишь несколько огоньков светилось в той стороне — люди стали уходить с востока, их вытесняли невесть откуда взявшиеся чудовища. Зато пришлые маги и чародеи, похоже, стали чувствовать себя там как дома. И даже, не таясь, ночью пользовались огненной магией.

Куда смотрит инквизиция? Брат Фурриас совсем уже…

Гартан передернул плечами, словно что-то холодное коснулось его спины.

Брата Фурриаса за все время он видел трижды, первый раз через день после церемонии…

Гартан поймал себя на том, что вся жизнь у него теперь делится на «до церемонии» и «после». И это было, наверное, неправильно. Правильнее было бы делить «до того, как он узнал о нашествии» и «после того, как узнал», но ничего с собой Гартан поделать не мог.

Через день после церемонии к замку приехал сам брат-инквизитор. Но внутрь въезжать не стал.