Константин Ветошко - Три стороны медали

— Зато я угадал, что нарушить слово для тебя не проблема, — презрительно усмехнулся повелитель воздуха.

— Думаешь, что мы с тобой чем-то отличаемся? Зря. Я не предавал империю. Это мой род предали и уничтожили. И не тебе меня судить.

— Делай что хочешь, только не утомляй меня своими оправданиями, — надменно отвернулся Гиллиан.

— Я не оправдываюсь. Никогда и не перед кем, — Ирси оскалил зубы. — Запомни это накрепко. А сейчас лети отсюда.

— Ты меня отпускаешь? — неверяще переспросил Гиллиан. С аристократа мигом слетела вся напускная надменность и отрешенность. Он уже и не рассчитывал обрести свободу и теперь опасался, что это просто злая шутка ульда.

— Именно. Я тебя отпускаю. Гадаешь почему? — Ирси с усмешкой посмотрел на мага, но тот сдержал уже готовый сорваться с языка вопрос. — Можешь молчать, но по тебе и без всякой магии видно, как распирает изнутри любопытство.

— Ну тогда объясни. И если мне понравится ответ, то в нашу следующую встречу я проявлю к тебе милосердие, — гордо вскинул подбородок Гиллиан.

— Гил, мы же с тобой почти ровесники. Сколько можно оставаться ребенком? Брось все эти аристократские замашки, — ульд осуждающе покачал головой. — Ты еще полностью в моей власти, а уже дерзишь. Думать сначала надо, а потом выпячивать собственное величие.

Ирси бросил задумчивый взгляд куда-то вдаль, а потом продолжил:

— Я тебя отпускаю, потому что ты мой союзник, хоть и сам этого пока не знаешь.

— Ты сражаешься против империи, как я могу быть на твоей стороне?! — взорвался Гиллиан.

— Я сражаюсь не против империи, а против императора и его женушки. Есть существенная разница. Держи, — ульд протянул магу воздуха листок с какими-то записями. — Это имя одного трактирщика в столице. Он не знает где меня искать, можешь не пытаться вытрясти из него душу. А вот передать весточку, когда понадобится, он знает куда.

— Ладно, но я бы на твоем месте не слишком желал нашей новой встречи, ведь она может плохо для тебя кончиться, — Гилилан и не подумал убавить дерзость.

— Не спеши бросаться угрозами. Судьба любит замысловатые повороты, и никому не ведомы все грани рока. Когда весь твой род вырежут из-за пустого подозрения, когда ты станешь вне закона, когда твоего отца распнут на воротах замка — вот тогда вспомнишь обо мне и моих словах. Лети маг, пока я не передумал, — не дожидаясь ответа, Ирси развернулся и направился прочь к своим людям, а Гиллиан еще долго задумчиво смотрел ему в след.

— Ребят, спасибо. Дальше я сам, — Винстон привычно раскинул воздушные щупальца и с легкостью соскочил с носилок.

Вконец выбившиеся из сил легионеры смотрели на него со смесью восхищенного трепета и недоверия. Они были уверены, что маг серьезно ранен, и, изредка сменяясь, несли его уже несколько дней. Читать по уставшим лицам солдат было проще простого, и Винстон со стыдом наблюдал, как радость от осознания, что им больше не придется волочь проклятые носилки, быстро уступает место подозрению и обиде.

— Я был полностью истощен и не мог передвигаться с помощью магии, — спешно пояснил повелитель воздуха, пытаясь добавить в голос как можно больше искренности. На самом деле он полностью восстановился уже несколько часов назад, но предпочел как следует выспаться, прежде чем покинуть гостеприимные носилки.

— Так это, а что теперь, милсдарь адепт? — растерянно спросил один из легионеров, стирая со лба пот и еще больше размазав разводы грязи. — Нам квартер наказал от вас ни на шаг не отходить.

— Все, вы приказ исполнили. Объявляю вам благодарность. Обратитесь к кому-нибудь из офицеров, они покажут, где ваш легион, — спешно ответил Винстон и понесся прочь, чихнув от поднятой им же самим пыли. Стыд сжигал изнутри, но ему так и не хватило духа рассказать солдатам, что их легион остался прикрывать отход остальной армии, и все их товарищи уже должно быть мертвы.

Несколько дней остатки императорских войск безуспешно пытались оторваться от преследующих по пятам зиранцев. Разгром был полным, и принявший командование армией герцог Альтрейни и подумать не мог о том, чтобы дать новое сражение.

Обоз полностью достался ликующим победителям, и солдаты испытывали недостаток воды и провианта. Повозок почти не осталось, поэтому, несмотря на изматывающую жару, доспехи никто не снимал, даже длинные пики и тяжелые щиты приходилось нести в руках. Легионеры из последних сил волокли на себе раненых, но целителей осталось мало, и многие из переживших безумный бой теперь истекали кровью или просто не выдерживали тягот бегства и умирали на руках бессильно скрипящих зубами товарищей.

К счастью, тяжелая рыцарская конница не отличалась особой мобильностью и выносливостью, так что пока имперским войскам удавалось ускользать из клещей, в которые зиранцы пытались поймать ненавистных язычников. А вот наскоки легкой кавалерии стоили жизни уже многим гирским солдатам.

Имперская конница почти вся полегла, пытаясь подарить товарищам крошечный запас времени, и теперь герцогу Альтрейни приходилось оставлять заслоны, чтобы не дать противнику замедлить продвижение армии. Посылать легионеров на верную смерть было тяжело, но у него не было другого выхода. Скорость решала все, и изматывающий марш длился и длился. Солдаты уже валились с ног от усталости и недосыпа, но командующий все не решался отдать приказ остановиться на ночлег.

Винстон пробирался среди войск, выискивая кого-нибудь из знакомых магов. Обычно стройные походные колоны имперских легионов утратили привычный лоск, порой фигуры солдат терялись в клубах пыли, по осунувшимся лицам стекал пот, но даже сейчас они упорно держали строй. Повелитель воздуха невольно восхитился дисциплиной и выносливостью пехотинцев, умудрявшихся даже после разгрома сохранять порядок.

— Тайми! — радостно закричал Винстон, наконец с трудом разглядев за завесой пыли повелительницу пламени. Большинство имперских адептов показали себя плохими бегунами и могли думать только о том, как переставлять непослушные ноги, а вот она, похоже, охраняла правый фланг растянувшейся колоны. Боевые маги были единственными, кто мог заставить зиранцев держаться на почтительном удалении.

С их последней встречи волшебница непостижимым образом где-то успела переодеться. Поверх легкой туники была накинута шелковая накидка, заколотая золотой фибулой. Разглядев, что она выполнена в виде оскалившего пасть дракона, Винстон вздрогнул — ему показалось, что рубиновые глаза проклятой ящерицы смотрят на него с насмешкой.

— Винс, — на секунду на лице девушки мелькнула радость, но через мгновение она уже вновь спрятала эмоции за маской равнодушия, и Винстон не был уверен, что ему не привиделось.