Константин Ветошко - Три стороны медали

Наперерез обезумевшей воительнице шагнул Сиал. Наемник, понадеявшись на новые латы, а может, не считая купеческую стражу за серьезных противников, оставил щит закинутым за спину, и двумя руками сжимал свой любимый бастард. С яростным воплем девушка умело взмахнула секирой, но оборотень играючи отвел этот удар своим клинком, а на второй у нее уже не осталось времени. Оказавшийся рядом Сиал с силой заехал стальным яблоком на рукояти меча воительнице висок. Ремешки на подбородке она завязать не успела, и шлем слетел с головы слегка оглушенной девушки. Наемник аккуратно опустил свой закованный в сталь кулак на ее затылок, и воительница без чувств распростерлась на земле.

Вокруг разворачивался последний акт драмы. Оборотни привычно встретили охрану каравана спокойным блеском стальных клинков и теперь хладнокровно расправлялись с уступавшим по всем статьям противником. Особо выделялась могучая фигура Вервальда. Единственный в отряде настоящий оборотень с такой легкостью орудовал своим двуручным мечом, что к нему просто боялись приближаться, и он, подобно высокому утесу среди бурного моря, рассекал жидкий строй купеческой стражи.

Понеся громадные потери под внезапным обстрелом, привыкшие отбиваться от обычных разбойников имперцы ничего не смогли противопоставить прекрасно обученным, вооруженным, и действующим как единое целое ланкерским наемникам. Жалкая кучка выживших побросала оружие, но оборотни не замечали их мольбы и равнодушно добивали трусов.

— Ты чего эту уродину не прибил? — спросил Ирси у проходившего мимо Сиала. Сам ульд задержался, снимая и бережно сворачивая сплетенную из конского волоса тетиву лука.

— Пускай ребята позабавятся, какая никакая, а все же баба. Да и она с такой рожей еще спасибо скажет, что получит столько мужской ласки. Ты сам-то зачем вторую, что покрасивши, пристрелил? — наемник не спешил вытирать окровавленное лезвие своего полутораручного бастарда, ведь в повозках еще могли остаться успевшие схорониться возницы и купцы.

— И правильно сделал, эта дрянь всадила стрелу в кого-то из наших, хорошо кольчугу с нашитой пластиной не пробила, — остановилась рядом Юлиана. Девушка, как и все измененные, следовала за капитаном в любых вылазках и сегодня уже успела опустошить висевший за спиной колчан.

— Тут с тобой не поспоришь сестренка, но вот красивых баб в караванах редко встретишь, — вмешался Юлин, оперившийся на копье неподалеку.

— А что вы в ней красивого нашли? Кожа да кости, ручаюсь, под доспехом и посмотреть не на что, — фыркнула девушка, выпятив грудь и нарочно повернувшись так, чтобы Ирси мог разглядеть, что уж у нее точно есть не только на что посмотреть, но и за что подержаться.

— Хвати вам трепаться, — недовольно поморщился ульд, даже не взглянув на обижено насупившуюся девушку. — Нужно фургоны и тела проверить. И повнимательнее, шлемы наденьте опять, а то рано почувствовали себя в безопасности.

— Ты и ты, — Ирси ткнул пальцем в двух наемников. — Отправляйтесь вперед и назад по дороге, чтобы нас не застали врасплох. А остальные делайте свое дело, чай не впервой.

Повинуясь приказу капитана, часть наемников осторожно двинулась к повозкам, а остальные принялись обходить превратившуюся в место бойни дорогу, добивая раненых или притворявшихся мертвыми. То тут, то там слышались жалобные причитания и жаркие мольбы, но на это никто не обращал внимания, и скоро они сменялись предсмертными хрипами.

Ирси повезло: он разглядел забившуюся под повозку грузную фигуру, явно принадлежавшую не извозчику или струсившему охраннику. Ульд почувствовал, как рвется наружу спящий внутри него зверь и облизнулся. Пинками выгнав плачущего и причитающего купца их под фургона, он склонился над толстяком.

— Не убивайте, только не убивайте! Я богат! Я очень богат! За меня дадут выкуп больший, чем стоит весь этот караван! — трясущимися губами бормотал торговец, с ужасом разглядывая ульда, с губ которого не сходила безумная улыбка.

— Богат говоришь? И что, заберешь теперь золото с собой? — Ирси дал купцу пощечину.

— Послушайте! Я же говорю! Все золото будет ваше! Вам никогда не нужно будет больше работать! — торговец с надеждой оглянулся, ища кого-нибудь, кто бы отозвал этого спятившего нелюдя.

— А мне нравится моя работа, — захохотал Ирси и пнул человека в пухлый живот.

— Кто-нибудь, помогите! Отзовите этого психа, он сошел с ума! Я стою огромных денег! — купец выставил вперед руки, пытаясь защититься от возвышавшегося над ним низкорослого ульда.

— Ошибаешься. Два раза. Ничего твоя жалкая душонка и жизнь не стоят, — благодушно пробормотал Ирси, ухватив руку торговца. — Это раз.

— Что вы хотите?!? — завизжал толстяк, пытаясь вырваться, но Ирси держал крепко.

— И я не псих, — широко улыбнувшись, Ирси одним движением сломал купцу несколько пальцев, а потом, ласково похлопав визжащего торговца по щеке, добавил: — Это два…

Купец сквозь слезы продолжал что-то бормотать и даже пытался молиться, но для ульда он уже был не интересен. Он медленно вырвал у забившегося толстяка кадык, и удовлетворено остановился неподалеку, наблюдая за агонией. Полог стоящего рядом фургона откинулся, и оттуда выглянула худенькая черноволосая девчушка лет четырнадцати с не по-детски взрослыми и умными пронзительными глазами.

— Чего смотришь? Жалко? — Ирси растянул губы в полубезумной усмешке.

— Когда-нибудь я сама бы его зарезала, — серьезно ответила девочка, усевшись на козлах повозки и обхватив худенькими ручонками исцарапанные коленки.

— Отец?

— Нет. Я сирота. Охранники этого купца изнасиловали и убили мою мать. Ты не подумай. Он их наказал. По-своему. Выгнал, не выплатив жалования. А меня к себе взял из милости, — последнее слово девочка будто выплюнула.

— Значит, я тебе оказал услугу, — Ирси смакуя облизнул кончики окровавленных пальцев.

— Спасибо, — совершенно серьезно поблагодарила девочка.

— А не боишься стать следующей? — улыбка на лице ульда сменилась кровожадным оскалом.

— Не знаю. Я сейчас вообще ничего не чувствую. Два года мечтала прирезать эту жирную свинью, копила силы, боялась не справиться. А теперь на душе пусто.

— Отпустить я тебя не могу, но мучить не буду, — взгляд Ирси уже отчистился от ярости и звериной жажды крови, и в нем даже проскользнуло сочувствие.

— Спасибо, — вновь без всякой иронии кивнула девочка. — Хотя я бы хотела пойти с тобой.

— Со мной? Зачем? Просто не хочешь умирать? — всерьез заинтересовался ульд.

— Нет. Потерять такую жизнь не страшно. Но ведь ты другой. Ты не врешь, не притворяешься, не сдерживаешь желания, не прячешь за улыбкой сидящего в тебе зверя. Научи меня быть такой же, — на этот раз и голос и все в худенькой фигурке буквально источали страстную мольбу и ожидание.