Святослав Логинов - Чёрный смерч [сборник]

И тут же, вместе и вперемешку с чужинцами лежат, сидят или бесцельно бродят люди. Их тоже оказалось четверо, а если считать Ромара, которому отныне предстояло существовать здесь, то и пятеро. Ошибся учитель, когда говорил, что бессмертных магов среди мэнков больше, чем среди людей. Людей больше. Люди сильней, они победят в начавшейся войне!

Уника подошла к заклинателю раковин, ставшему легендой ещё в те времена, когда Ромар был молод, провела кончиками пальцев по серому плечу.

— Здравствуй, Джуджи. Привет тебе от твоих соплеменников. Мы редко видимся с ними, но никогда не воевали, а во мне есть малая капля алой крови чернокожих людей. Так что, возможно, мы с тобой родственники. А одна из раковин, заговорённых тобой, великая раковина, носящая твоё имя, до сих пор висит возле столпа предков в Большом селении. Она кричит, если враг ступил на земли рода. К сожалению, последнее время она кричит слишком часто.

Негр не ответил, продолжая монотонно раскачиваться.

— Где же ваш хозяин? — спросила Уника у молчаливой пещеры. — Куда он запропал?

Никто не ответил и даже не поднял головы в ответ на звуки человеческой речи.

— Да вас хоть когда кормили в последний раз?..

Худые лица, впалые животы, рёбра, выпирающие наружу. Живых мертвецов можно было морить голодом или кормить на убой, они всё равно остались бы такими, да и не стали бы они есть сверх необходимого. Ни обрывка шкуры на иссохших телах, хотя большинство здесь собравшихся привыкло ходить одетыми. Как тут определишь, когда в последний раз появлялся в пещере маленький деловитый Баюн? Само время остановилось в этой пещере.

Уника вздохнула и пошла к выходу из чудесного грота.

Спутники ожидали Унику там же, где она оставила их. Ромар сидел, похожий на полупустой мешок. В нём не было и следа той силы, что три недели назад так напугала жреца в капище северных богов. Если бы сейчас оставить его в покое, он так и сидел бы на поляне, хотя до цели оставалось каких-то полсотни шагов. Туран за это время успел пришибить косулю и теперь старательно нажёвывал сырое мясо, собираясь кормить Роника.

— Погоди, — сказала Уника. — Люди едят жареное, и пока я здесь, мы будем жарить мясо.

— Кушать жареное!.. — плотоядно рыкнул Туран и помчал в лес. Через минуту оттуда донёсся треск и хруст — демон ломал вековые деревья, чтобы развести костерок.

Дров Уника набрала сама, сама как следует освежевала разодранную косулю, зажарила в углях мясо, накормила Роника и Ромара.

Баюн не показывался.

— Что же делать? — спросила ведунья, обращаясь отчего-то к искажённому духу. — Пора спускаться в пещеру, а хозяина нет. Да и ты, поди, туда не пролезешь.

— Осилим! — возразил Туран и сунул башку в тёмный лаз.

Пещера в своей узкой части была заведомо мала звероподобному гиганту, однако Туран словно просочился сквозь узкое отверстие и во всей красе явился в пещере. Лишь дубину он не смог протащить, её пришлось оставить снаружи.

Появление чудовища ничуть не возмутило покой обитателей склепа. Люди и нелюди продолжали свои бесцельные дела.

— Смотри, не вздумай никого тронуть! — предупредила Уника, хотя и без того знала, что бывший безумец ни при каких обстоятельствах не сможет обидеть никого из безумных обитателей пещеры.

Уника в несколько ходок перетащила в пещеру принесённые с собой вещи, устроила Ромару и Ронику удобные постели, перенесла в пещеру бесчувственного мальчика и привела вялого, безразличного ко всему на свете Ромара. Устроила их на пышных подстилках из лучших мехов, какие только бывали в руках людей, затем вновь поднялась наверх, чтобы принести мясо, вторая часть которого пеклась на сизых от пепла углях.

Когда Уника, волоча за собой пол козлиной туши, появилась возле подземного озера, она увидела, что Ромар покинул пышный одр и, волоча ноги, идёт к воде. Он опустился на колени, напился впервые сам за три с лишним месяца.

— Вот видишь, — сказала Уника, — тебе уже лучше. Глядишь, и память потихоньку вернётся.

Ромар, не оглянувшись на звук голоса, прошёл по пещере, присел рядом с горным великаном и ткнулся лбом в мохнатое плечо. Чужинец залопотал что-то, размахивая мосластыми ручищами, а Ромар чуть отстранился, глядя на своего соседа, и вдруг улыбнулся в ответ, блеснув одиноким, случайно уцелевшим зубом.

«Тоже, нашёл собеседника…» — с неожиданной горечью подумала Уника. Она вдруг поняла, что ей было бы гораздо приятнее, если бы Ромар подсел к Джуджи или ещё к кому-либо из людей. А о чём говорить с тем, чьих родичей убивал при всякой встрече? Хотя Ромар всегда был странным человеком, он и язык согнутых знал — где только выучился?

Сглотнув обидный комок, женщина принялась резать на части принесённое мясо. Выдала по изрядному ломтю серокожему Джуджи и трём остальным людям, не глядя сунула кусок горному великану, трупоеду, от которого и сейчас несло какой-то тухлятиной, ещё какому-то чужинцу, которого йога и признать не умела. Потом остановилась… Не поворачивалась рука кормить остальных. Живо вспомнился брат старого вождя, простодушный богатырь Туна, убитый бревном, что поднял со дна Великой ужасный хоровод согнутых. Вспомнился клёкот диатрим, визг карликов, бегущие люди и кровь, кровь… И мёртвый Таши, неразжимаемой хваткой вцепившийся в горло лесному мангасу. В единое мгновение промелькнуло всё, что случилось за последние полгода — вырезанные племена, потерявшие разум люди, служащие своим злейшим врагам, чужинцы, топчущие поля, подступившие к самой городьбе…

— Сволочи!.. — прорыдала Уника. — Дряни!.. Если бы убить вас — и всё, что вы сделали, сгинуло бы, как бы я вас сейчас убивала!..

Чужинцы и нелюди продолжали размеренно заниматься своими делами, никто из них не смотрел на кричащую женщину, ничего не просил, не ждал, не боялся. Глаза оставались тусклыми.

— Мразь! Нате, жрите!.. — Уника, не в силах отдать пищу в руки, швырнула нарезанные куски на землю. Один из мэнков поднял извалянное в песке мясо и принялся мять кусок беззубыми деснами.

Чуть в стороне Уника заметила ещё одну скорчившуюся фигурку, которую почему-то раньше обошла вниманием. Женщина оторвала от полутуши новый кусок, подошла к обделённому, протянула:

— На вот и тебе, пожуй, если умеешь.

Карлик поднял голову. Круглые кошачьи глаза уставились на йогу.

— Здравствуй, девочка, — прозвучали в голове чужие слова.

— Баюн! — ахнула Уника. — Где ж ты был, почему сразу не объявился?!

— Посмотреть хотел, как ты тут хозяйничать станешь.

— Вот как? — Уника опустилась на песок, сгорбилась, сразу став похожей на слабоумных мудрецов, окружавших её.

Баюн, не похожий не только на человека, но и на карликов, более всего напоминающий огромного, вставшего на дыбки кота, приблизился к йоге, мягко положил ей руку на плечо.