Андрей Дашков - Сборник Змееныш

Старый рыжий пес, подкравшийся к шалашу, еще долго лежал, не шевелясь. По его морде катились крупные мутные слезы. Он прислушивался к сладострастным стонам любовников и грязным словечкам, которыми они поощряли друг друга… Дилгус пытался понять, какая магия была заключена в непреодолимом развращающем влиянии вожака лесных бандитов.

Экспедиция, возглавляемая Олимусом и замаскированная под небольшой торговый караван, пересекла границу Белфура и Гарбии. Здесь вожак отделился и верхом отправился на север, уговорившись о встрече с основной группой ровно через две недели на южном берегу озера Караскус. Никто не знал, зачем Болотному Коту понадобилось перед походом на восток посетить Валидию, да он и сам смутно представлял себе это. Призрак послал его за каким-то магическим предметом, и Олимус не посмел ослушаться.

Оставляя банду, он ни о чем не жалел. Наступила новая пора его жизни, и это волновало его, как свежий весенний ветер. А урод Нойтас будет хорошим вожаком. Почти таким же хорошим, как Болотный Кот. Не менее жестоким, не менее изворотливым.

Однако Олимус не сомневался в том, что рано или поздно банда будет уничтожена, а Нойтаса подвергнут пытке и четвертуют на Дворцовой площади Скел-Могда. Ведь он не имел союзника из сумеречного мира, существа, которому известно прошлое и будущее, проводника в безвыходном лабиринте зла…

Перед походом Олимус отобрал два десятка лучших людей, не посвящая их в истинные цели путешествия. Он пообещал им щедрую награду, и в сочетании с мистическим ореолом, окружавшим его имя, этого оказалось достаточно.

В одной из повозок бандиты везли переодетого, выбритого и связанного герцога Левиура, в другой — его дочь и еще нескольких женщин для развлечений. Однако Регина принадлежала исключительно Болотному Коту, и все об этом знали. Страх перед ним был так велик, что даже в его отсутствие никто не пытался овладеть ею.

Оказавшись в одиночестве, Олимус вообще не вспоминал о пленниках. Они были для него всего лишь материалом, который предстояло использовать. Нечто гораздо более важное ожидало его впереди, в лесах под Элизенваром. Еще никогда он не забирался так далеко на север и не предполагал, что ему предстоит посетить родину Стервятника, которого он считал своим отцом.

Теперь, спустя четверть века после пожара, только поросль молодых деревьев указывала на то, что когда-то здесь была дорога. Конь Олимуса продирался сквозь заросли, направляемый всадником, которого, в свою очередь, направляла нечеловеческая сила. Развалины родового дома Люгеров неожиданно показались из-за деревьев.

Несмотря на то, что стоял солнечный день, тут, похоже, царили вечные сумерки. Сквозь пепел и уголья буйно проросла трава; пробившись сквозь растрескавшиеся плиты, она поглотила ступени. Остатки почерневших стен были обвиты плющом; из пустых глазниц окон тянулись вверх молодые побеги кустарника. Заброшенное и ничем не примечательное место…

Олимус объехал дом, удивляясь настойчивости подгонявшего его духа. В бывшем парке он наткнулся на статуи, превратившиеся в иссеченных непогодой каменных идолов, увидел несколько черепов и обглоданные зверьем человеческие кости. Возле проема, который когда-то был парадной дверью, он спешился и вошел в дом. Чутье подсказывало ему, что здесь никого нет, и все же он чувствовал какую-то смутную тревогу…

Он последовательно обошел все помещения первого этажа. Затем по лестнице поднялся на второй. В одной из комнат давление призрака на его сознание стало настолько сильным, что это заставило его внимательнее присматриваться к каждой детали. Он остановился, настороженно озираясь.

Среди обломков мебели и опавших листьев, давно превратившихся в дряхлую сеть, тускло блестела полоска металла. Осторожно проведя вдоль нее ножом и отбросив в сторону мусор, он увидел прямой меч с потемневшим узким клинком и обгоревшей трубкой рукояти. В этот момент Олимус почувствовал то же, что до него чувствовали предшественники Люгера, владевшие мечом, сам Стервятник и даже помощник королевского прокурора Мальвиус. Жуткое влияние неодушевленного предмета.

Он прикоснулся к мечу, подняв облако пыли и пепла. Дрожь обладания пронзила его. Осязать холодную сталь было так же приятно, как ласкать женщину… Его собственный широкий короткий клинок — идеальное оружие для разбойника — вдруг показался ему грубым и вульгарным. Темный меч принадлежал тем, кто совершал изощренное зло и был способен на утонченное коварство; хищное лезвие было сродни гибкому змеиному телу.

Болотный Кот принял боевую стойку и сделал несколько выпадов. Меч рассекал воздух, словно черная молния; пение клинка звучало завораживающе и неумолимо… Какая-то всепроникающая вибрация заполнила пространство вокруг Олимуса; и он снова испытал благодарность к духу отца, приведшему его сюда. Задрав голову, он закричал в голубое небо, выпуская из себя накопившийся восторг…

И тут ему показалось, что он слышит какие-то шорохи в стенах. Может быть, это трепетали призраки, заключенные в камнях…

Олимус скакал на восток, к соленому озеру Караскус, скакал, избегая больших городов и оживленных дорог. Он торопился к месту условленной встречи со своим отрядом. На его бедрах лежал земмурский меч, завернутый в плащ за неимением ножен. Олимус испытывал благоговейный трепет, прикасаясь к этому оружию. Еще ни разу он не пускал его в ход, обходясь своим старым тяжелым тесаком. Для дорожных стычек и уличных драк этого оружия оказалось достаточно.

Но одна встреча произвела на него тягостное впечатление. Она произошла на диком гарбийском севере, где даже замки провинциальных баронов являлись редкостью, а крестьянские деревни были обнесены деревянными стенами на случай нападения варваров.

Народ здесь жил молчаливый, нелюбопытный и суровый, что вполне устраивало Олимуса. У него хватало денег и мелких камней, чтобы покупать себе еду, корм лошади и иметь кров по ночам. И никто не задавал ему лишних вопросов.

Человека, встретившегося ему на пути ранним утром, он принял вначале за местного жителя, не слишком дорожившего жизнью. У него была походка и фигура старика; он держал в руке корявую клюку, которой выстукивал перед собой дорогу. В его огромных бельмах все предметы отражались, точно в выпуклых зеркалах.

Вблизи оказалось, что лицо у слепца гладкое и розовое, как у младенца, а руки высохшие, словно у мумии. Сквозь белые лохмотья просвечивало тело. В десяти шагах от всадника он остановился и стал вынюхивать воздух, будто собака.

Олимус огляделся, опасаясь ловушки. Если не считать слепого, дорога была пустынной, а полоса зарослей начиналась достаточно далеко, чтобы успеть скрыться в них в случае внезапного нападения. Однако недостаточно далеко для выстрела из лука или арбалета…