Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса

Ладно. Поверю на слово!

Забравшись в лохань, я, не переставая коситься на ширму, наскоро вымылась. Конечно, это вам не батюшкина баня, но после стольких дней скитаний я была безмерно счастлива смыть дорожную пыль. А что еще нужно для счастья тому, у кого украли настоящее и будущее оставляет желать лучшего? Натягивать на себя пыльные, пропитанные потом вещи я так и не решилась. Замотавшись в длинное, скрывающее меня с головы до ног полотенце, я, как могла, постирала, а точнее, прополоскала одежду и, оставив ее в мыльной воде, вышла из-за ширмы.

— А где бы мне повесить вещи?

— Ты что, истратила всю нашу воду, чтобы постирать вещи? — Ник, возлежавший на подушках, даже сел. — А отдать служанке ты их не додумалась?

Не додумалась! Я вообще думала, что служанки к нам не приставлены и уж точно не будут стирать тряпки какой-то славички. Но об истинной причине моего трудолюбия он не узнает!

— Еще чего! — Путаясь в полотенце, я, семеня мелкими шажками, прошествовала к ложу из ковров и уселась подальше от обосновавшихся там мужчин. — Вообще-то я не доверяю свою одежду какой-то сарайной прислуге!

— Тогда ходила бы в грязной! — Похоже, Ник оказался весьма недоволен моим подвигом. Жаль! Для кого я вообще его совершала? Хотела быть чистой, с волнистыми волосами, чтобы он увидел меня и понял… Не знаю, чего он там в моих мечтах должен был понять, но явно не то, что я истратила на свои нужды всю теплую воду! — Ты пойми! Мы практически в пустыне! В оазисе! Да! Но даже в оазисе воду надо тратить аккуратно, думая не только о себе, но и о других страждущих!

— А я и думала! — От обиды руки сжались в кулаки. — Только не знала, что страждущие будут такими скандалистами и дураками! Попроси прислугу заменить воду! Как-никак ты сам дал понять хозяину нашу значимость!

— Если я это сделаю — воду мне принесут, вот только кто-то из постояльцев не получит своего омовения! А я, в отличие от тебя, не такой эгоист! — Ник поднялся и прошел к окну, а Змей полез меня утешать:

— Да ладно, принцесса! Никита шутит. Он прекрасно может превратить грязную воду в чистую, а холодную в горячую.

— Только не буду этого делать! — Ник резко обернулся и посмотрел на Змея. — Потому что мы в Шамаханском шахстве.

Змей хотел ему что-то ответить, но тут в дверь робко поскреблись, и он мгновенно обо всем забыл, уставившись заблестевшими глазами на дверь.

— Неужто и к нам залетела гурия?

— Можно?! — вдруг рявкнул из-за двери хриплый женский голос.

Это было так неожиданно, что я, забыв недовольство Ника, едва не покатилась от смеха, разглядывая озадаченную морду Змея.

— Наверное, это очень злая гурия. Или, может, это ее мама? Фурия?

Он вспомнил, что стянул с головы капюшон, и резво принялся натягивать его обратно. Даже Ник перестал разглядывать открывающийся из окна вид и вернулся на ковер.

— Можно!

Дверь распахнулась так, словно в нее толкнулся ураганный ветер, и к нам ввалилась необъятная толстуха с раскосыми глазами и страшной волосатой бородавкой на баклажаноподобном носу. Мы все невольно сжались, ожидая громогласного продолжения, но тетя вдруг расплылась в очаровательной улыбке и хрипло пропела:

— Ассалам алейкум, драгоценные мои! А меня к вам Хасан-ага послал. Говорит, расстарайся, Зейнаб-джан! К нам гости именитые приехали! Уважь их как следует!

— И? — набрался смелости Ник.

— Вот я и пришла! — Тетка развернулась, являя нашему взору необъятный зад, а когда мы снова смогли лицезреть ее лучезарную улыбку, то заулыбались сами. В руках Зейнаб-джан держала огромное блюдо с неизвестными мне яствами, от аппетитного запаха которых мой желудок протяжно взвыл. — Угощайтесь, яхонтовые мои! А я чуть позже зайду, принесу воды и фруктов.

— Вот спасибо так спасибо! — Змей вскочил и в нетерпении бросился к толстухе. — Передайте уважаемому Хасану, что вы уважили нас на славу!

Честно! Я готова была поклясться, что на смуглом лице Зейнаб появилась краска смущения. Она с улыбкой передала поднос Змею и вдруг спросила:

— Не мое, конечно, дело, но что же вы в такую жару в своей форме? Хоть личико открой, рубиновый ты мой!

— А как же… — залихватски начал он, но тут же запнулся, видимо вспомнив, что именно увидит кокетливая толстуха, сними он маску, и поспешно исправился: — Как только — так сразу! А пока я на службе.

Поставив блюдо на ковер, он уселся рядом, украдкой глотая слюни и наверняка мечтая, чтобы служанка ушла.

— Да вы побудьте с нами! — вдруг улыбнулся ей Ник. — А то аки пчелка, все в трудах, все в заботах!

Увидев его улыбку, Зейнаб-джан не избежала участи многих женщин, встретивших на своем пути этого прохвоста. Во все глаза таращась на него, она заулыбалась, покорно подошла к ковру и, ловко скрестив ноги, уселась, начисто позабыв о своих планах куда-то бежать. А Ник, будто не замечая убийственных взглядов, бросаемых на него Змеем, был сама любезность.

— Прошу, угощайтесь! — Он тоже подошел к ковру и уселся рядом с мрачным Афанасием, напротив жертвы своего очарования.

— Ну… разве что немного… — Не переставая улыбаться, Зейнаб сцапала с тарелки что-то похожее на огромные пельмени и, легко засунув в рот сразу два, снова уставилась на Ника. — Фофень фуфно!

— Вы так считаете? — промурлыкал тот, взял крошечный белый шарик и сосредоточенно пожевал. Я невольно почувствовала ненависть к этой уродливой шамаханке. Что за цирк Никита тут устроил? — Впрочем, я понимаю — праздник для принцессы. Шах не скупится на угощения…

— Еще бы наш сияющий повелитель скупился! — фыркнула толстуха и непринужденно приговорила еще четыре пельменя. Интересно, как они целиком влезают к ней в рот? Да в одном таком пельмене легко четыре обычных поместится! — Для него этот праздник — шанс пристроить дочь и найти богатого зятя!

— А почему именно сейчас? В день рождения? — Ник жестом гостеприимного хозяина протянул ей лепешку с завернутыми в нее кусочками мяса, сочившегося янтарными каплями жира.

— Господин ничего не знает? — В глазах Зейнаб-джан загорелся огонек азарта. Ну как же! Зомби нашел хозяина и теперь готов за пельмени слить ему все государственные тайны! Понимаю… — А легенду?

— Слышал, — уклончиво бросил Ник, становясь предельно серьезным. — Но… так как мы с моим товарищем прибыли сюда для защиты правящей семьи, то, как бы то ни было, я желаю узнать об этой истории в подробностях.

— Конечно, мой господин! Расскажу все, что знаю. — В глазах Зейнаб мелькнула гордость от возложенной на нее миссии. — Это случилось давным-давно, когда принцесса была еще маленькой девочкой. Однажды утром она пришла в гарем навестить мать и нашла ее мертвой, с перекошенным от ужаса лицом. С того дня принцесса не проронила ни слова и ни разу не улыбнулась. Чего только шах не делал, каких лекарей не звал! Но никто не мог помочь принцессе. И вот ровно через год во дворец пришел странствующий лекарь. — Толстуха, взяв тайм-аут, заглотнула еще парочку пельмешек и продолжила: — В общем, лекарь предрек, что принцесса излечится в день своего пятнадцатилетия, и спасет ее не кто-нибудь, а человек в облике страшном. И в тот же день она должна выбрать себе суженого и подарить ему перстень, что шах презентовал ее матушке незадолго до смерти.