Томас Барнс - Хозяин тумана

— Нет, мой медвежонок! Нет, нет и нет! — горячо возразил учитель. — Мы должны надеяться и на свои силы!

— Да, мы готовы сражаться, — уверенно согласился юноша. — Ты же не сомневаешься, что мы способны постоять за себя?

— Нисколько не сомневаюсь, но я хочу предусмотреть все. Хочу, чтобы мы предусмотрели самый страшный вариант…

Фарсманс быстро оглянулся и внимательно удостоверился, что никто из горожан не видит их.

— Вот, возьмите это… — быстро прошептал он, протягивая вперед сложенные лодочкой ладони, в глубине которых лежали какие-то сморщенные черные плоды.

— Что это? — изумился Таррейтал. — Зачем ты даешь это нам?

За колоннами раздавались громкие крики. Напряжение в зале усиливалось. Со всех сторон доносились воинственные вопли, прерываемые раскатами грома. Схватка могла разгореться в любое мгновение.

— Это кандианская смоковница, — быстро ответил Фарсманс. — Если наш бой будет безнадежно проигран, я применю последнее средство…

— Какое средство? — таким же лихорадочным шепотом недоуменно спросил юноша. — Я ничего не понимаю…

Из внутреннего кармана боевой туники священника появилась на свет пузатая глиняная фляга с длинным узким горлышком, напоминающим ручку.

— Внутри находится средство, которое способно немного помочь нам… Газ ползучей кровохлебки! — пояснил он. — Люди-крысы не переносят даже ничтожной дозы этого вещества… они, к сожалению, не подыхают а только сразу теряют сознание, правда, надолго. Да и мы с вами можем заснуть, если не примем меры предосторожности.

— Газ? — еще сильнее удивился Вингмохавишну. — Но как ты смог загнать его в такую маленькую бутылку?

— Сейчас слишком мало времени! Я не могу тебе все объяснить… Главное, слушай меня и запоминай!

Несмотря на свое грозное название, внешне кровохлебка выглядела обманчиво умиротворяюще и безобидно. Таррейтал только один раз видел ее цветы и точно знал, что малоопытный, несведущий человек может и не сообразить, что перед ним не садовое украшение, а необычное растение-хищник.

Можно было сколько угодно любоваться гирляндами этих витых раковин, белоснежных, с нежно-розовыми волнистыми каймами, словно вылепленных из тончайшего фарфора. Бутоны кровохлебки порой сплошь облепляли целые рощи, и случайный путник, любовавшийся ими, не знал, что на самом деле это — редчайший образец флоры новейших времен.

Ползучая кровохлебка была неизвестна жителям древности. Она принадлежала к группе растительных мутантов и появилась на Земле только после Смерти, в числе растений, изменивших генетические коды в результате ядерной катастрофы.

Таррейтал разбирался в кандианской флоре достаточно хорошо для того, чтобы знать об уникальности кровохлебки. Она не имела корней, как таковых, и даже… могла перемещаться в пространстве! Гирлянды белоснежных цветов свертывались, компактно складывались в цилиндрическую форму и передвигались на крошечных белесых корешках, напоминая некую необычную тысяченожку.

Порой ползучий кустарник называли древесным вампиром. Он присасывался к обыкновенным деревьям и мог менять свое местоположение в зависимости от своих потребностей.

Подобно многим другим растительным мутантам, этот вид обладал даже некоей особой, причудливой формой сознания. Кровохлебка впитывала своеобразные ментальные излучения обычных растений, чутко ощущала внутренний ритм окружающей природы. Паразитируя на всевозможных кустарниках и деревьях, растительный мутант внедрялся в их внутреннюю жизнь, подсоединялся и всасывал в себя результаты всех жизненных процессов растительного «донора», протекавших снизу доверху, от самого слабого корневого отростка, ушедшего глубоко во влажную землю, до листьев кроны, окутанной туманом.

Молодой Вингмохавишну всегда был прилежным учеником Фарсманса и помнил, что слабые отвары этого очень редкого кустарника в микроскопических дозах применяли обычно в качестве успокоительного средства для тяжело больных. Но сейчас он впервые услышал, что это растение, оказывается, при определенной обработке выделяет еще и какой-то сильный газ, способный даже парализовать на время многочисленных лемутов.

«Очертания, форма и цвет растений, все это не имеет для кровохлебки никакого значения. Она реагирует только на жизненные соки и впитывает их в себя, «усыпляя» свою жертву, — рассказывал в свое время аббат. — Каждая обладает своеобразной памятью и хранит ароматы всех растений, к которым когда-либо присасывалась…»

Между тем, принц знал, что не так то просто отыскать и, тем более, завладеть этим загадочным растением. На бескрайних просторах южной Канды не было ни одного дерева или куста, которое не подпитывало бы кровохлебку. Своеобразие и неповторимость внутренних ритмов каждого растения прочно сохранялось в своеобразной чудовищной памяти. Это делало кровохлебку желанным объектом для поисков, но ползучие растительные вампиры даже на большом расстоянии воспринимали телепатические каналы, излучаемые сознанием человека, что давало им возможность свертываться и надежно прятаться в чаще.

Нелегко было отыскать даже один такой экземпляр. А уж для того, чтобы заставить его отдать всю силу своей «памяти», требовалась только ментальная мощь аббата Фарсманса.

— Почему же ты не применишь экстракт кровохлебки сейчас, пока лемуты еще не ворвались в Небоскреб? — пылко вскричал юноша, осененный неожиданной догадкой. — Мы могли бы остановить крыс во дворе, усыпить и перебить всех до единого!

В ответ священник только грустно покачал головой, а приятели даже захихикали. Принца уязвило то, что первым над ним едко засмеялся Дино.

— Какая ерунда! — расхохотался Книгочей. — Чтобы усыпить всех, кто лезет сейчас во двор, нужно такое количества газа, которого никогда не было в Канде!

— Но почему? Почему ты не хочешь воспользоваться этим сейчас?

— В моей фляге слишком мало этого вещества, — вздохнул Фарсманс. — Если бы я владел бочкой такого газа, мы не боялись бы никого. Но для того, чтобы собрать такое количество вещества, мне пришлось бы потратить сто лет жизни и сто раз обойти из конца в конец бескрайние леса Тайга, преследуя ползучих вампиров…

— Может быть, все-таки попробуем? — не унимался Таррейтал, скрипнув зубами от досады. — Мы могли бы сохранить столько жизней! Почему? Ответь мне!

— Нет времени, мой повелитель, нет времени! — почти взмолился священник и обратился ко всем ученикам: — Слушайте меня внимательно и все запоминайте!

Внезапно громко зазвенело стекло, и раздались отчаянные вопли. Таррейталу показалось, что во всех окнах нижних этажей Небоскреба за одну секунду, почти одновременно, вылетели все стекла, закопченные от дыма пожарища.