Gedzerath - Стальные крылья

«Да уж, не хотелось бы мне носить эту повязку всю оставшуюся жизнь. Хотя выглядит круто, отрицать не приходится. Думаю, Рэйнбоу Дэш точно понравится» – усмехнулся я про себя.

– «Да-а, ну и рожа у меня, Грасс, ох и рожа…» – пробормотал я, глядя в позаимствованное у сестры зеркальце и пародируя один небезызвестный фильм [120] «Место встречи изменить нельзя». Эти знаменитые слова были экспромтом Высоцкого, невольно произнесенные при виде загримированного Конкина. В оригинальном произведении братьев Вайнер «Эра милосердия» их нет. . Стеклышко, заключенное в изящную деревянную рамку, не вмещало меня целиком, но и того, что можно было разглядеть хотя бы одним глазом, мне хватило – «Нос распух, глаз подбит, морда в ссадинах, на теле бинты. И как я теперь родителям-то покажусь, а? Дед с перепугу опять в госпиталь загремит».

– «А ты изменилась, сестренка. Сейчас ты больше походишь на мою старшую сестру» – легонько фыркнула Грасс, отбирая у меня зеркало – «Смотри, как бы тебе самой туда не попасть, когда он узнает, что с тобой стряслось. Они очень переживали, когда все это случилось, поэтому не стоит мучить их ожиданием».

– «А-а-а-а…» – замялся я, указывая на засохшие бурые пятна, кое-где проступавшие сквозь бинты – «Может, не стоит…».

– «Да неважно!» – отмахнулась Грасс, ловко раскрывая пакет на своей спине – «Намотаем сверху побольше бинтов – никто ничего и не заметит».

– «Не заметит чего?» – раздался у нас за спиной невысокий, чуть хрипловатый кобылий голос – «Как вы тут маскируетесь, да?».

«Кажется, я потихоньку прихожу в себя» – подумал я, испуганно-вопросительно выглядывая из-за спины сестры, куда я, с испуганным писком, нырнул при звуках неожиданно раздавшегося за спиной чужого голоса – «Еще пару дней назад я прятался от гораздо более страшных вещей. Уф, напугала же! Кстати, а кто это вообще?».

Уверен, она привлекала к себе внимание везде, где бы ни появилась – высокая, статная пегаска, неслышно влетевшая в окно комнаты, была на целый корпус выше меня. Красивая, коротко постриженная шкурка синего цвета красиво сочеталась с пышными, густыми гривой и хвостом нежно салатового цвета, подстриженными по вычурной кантерлотской моде и тяжело колышущимися на прохладном ветерке.

Не глядя, она грациозным и в то же время уверенным движением толкнула задней ногой тихо звякнувшую раму, намертво отрезая прохладный воздух, уже начавший проникать в комнату и холодивший наши копыта, опускаясь перед нами на присыпанный занесенным с улицы снежком ковер.

– «Ну и где же она? Дайте-ка мне посмотреть на эту «героиню». Я уверена, что… Оу!» – бодро выступавшая вперед красавица внезапно осеклась, увидев мою забинтованную тушку, медленно отступающую к кровати от окна – «Хм-м-м, вижу, этот рогатый олух не приврал, когда описывал, с какими трудностями пришлось столкнуться его команде при твоем лечении. Ну-ка, дай-ка мне на тебя взглянуть…».

– «Ааааа! Кто это?!» – пискнул я, опрометью бросаясь в кровать, с головой зарывшись в огромное одеяло – «Изыди, демон, я повелеваю тебе! Живой не дамся! [121] ГГ выкрикивает воззвания экзорцистов, распространенных в XV-XVII веках. ».

– «И это та, кого Госпожа сподвигла на всю эту бредовую затею?» – фыркнула, подходя к моей кровати, незнакомка – «Так, Грасс, давай-ка, вынимай ее из одеяла и сажай вот на этот стол. Все-таки, эта работа больше по твоей части, гувернантка Ее Высочества».

«Похоже, от осмотра мне никак не отвертеться» – подумал я, отойдя от неожиданности и принимаясь развлекаться на полную катушку, заставив сестру ловить себя по всей постели, а вдобавок, злобно щелкнув зубами на сунувшуюся ко мне синюю пегаску.

– «Ну как большой жеребенок, честное слово» – вдохнув, покачала головой она, когда я наконец угомонился и дал усадить себя на низкий столик у окна – «Пожалуй, нужно будет сводить тебя на сеанс магическо-резонансной энцефалографии – похоже, вселившийся в тебя дух мог что-нибудь и повредить в твоей маленькой пустой головке… Если, конечно, нашел там что-нибудь».

«Оп-па!» – я застыл, даже забыв, что должен пищать, когда синяя незнакомка уверенно, но аккуратно, снимала с меня присохшие к шкурке бинты – «Это что же, все мои старания держать этот факт в тайне пошли по п… Провалились, да?». Невозмутимо стоявшая рядом Грасс промолчала, ответив на мой испуганно-вопросительный взгляд лишь подмигиванием и ироничным изгибом рта, видимо, не собираясь ничего объяснять и внимательно следя за работой своей знакомой.

А посмотреть было на что. Синяя пони работала быстро и уверенно, умудряясь снимать политые шипящей белесоватой жидкостью бинты так, что они сами отставали от шкурки, не причиняя мне ни малейшего неудобства.

«Кег… Кег… Где-то я уже слышал это имя».

– «Тоже мне, врачеватели!» – неодобрительно ворчала она, разматывая находящиеся на мне бинты и с интересом разглядывая обработанные врачами ранки, ссадины и порезы. Несколько подсыхающих пролежней она, совершенно справедливо, на мой взгляд, проигнорировала, видимо, посчитав заниматься этими «мокнутями» [122] Мокнути (мед. Мацерации) – участки мокнущей, опрелой кожи у детей. Иногда это слово используется как ироничный аналог несерьезных, «детских» болезней у взрослых. ниже своего достоинства, а вот рана, открывшаяся под присохшим к ноге бинтом, заставила ее нахмурится. Сглотнув, я отвел глаза от широкой, бугристой полосы рваной плоти, от локтя, через колено и до самого копыта змеей закручивающейся по моей ноге, заставляя меня очень выразительно хромать при каждом шаге.

– «Словно через овощерубку пропустили» – прошептала при виде открывшегося ей зрелища Грасс – «Ты знаешь, теперь я понимаю, что она была права – нельзя показывать родителям такое. Они хоть и повидали в своей жизни всякое, но увидеть, что что-то подобное случилось с их дочерью...».

– «Хм-м…» – ехидно промычала синяя пегаска – «Что-то я не помню, чтобы мои родители сильно беспокоились, когда я получала какую-либо травму».

– «Детские ссадины и синяки не в счет, Кег!» – сердито топнула ногой зеленая кобылка – «Или ты сравниваешь твое ушибленное при падении с облака колено с ЭТИМ?».

– «М-м-мд-а-а-а…» – протянула Кег, оставляя мою ногу и приподнимая «пиратскую повязку», представлявшую собой плотный марлевый квадрат на тонких ниточках завязок, охватывавших мою голову на затылке и под подбородком – «Какие там синяки, Грасс – тут впору «караул!» кричать. Если не растворить всю эту кровь у нее в глазу, кобылка может ослепнуть к дискорду на всю оставшуюся жизнь».

– «Умеете вы подбодрить, уважаемая» – надулся я, рассерженный тем, что меня обсуждают, словно лошадь на рынке – «Сеанс предпродажной подготовки завершен? Можно возвращаться в стойло?».