Gedzerath - Стальные крылья

Я чувствовал, что понемногу начинаю управлять новыми частями тела, и это добавило мне радостных ощущений. Забавляясь, я начал расправлять крылья и ставить их торчком за головой, размахивать ими и, распустив вовсю ширь, наклонять их вниз и вверх, словно рули высоты. Складывались же они сами – стоило чуть отвлечься, и крылья с треском жестких маховых перьев сворачивались на моих боках, словно веера.

К полудню, деревья стали редеть, затем вовсе расступились, и наконец, я вышел из леса. Куда бы я ни бросил взгляд, передо мной расстилалась бесконечная холмистая равнина, на горизонте которой высились громады гор. Утоптанная грунтовая дорога с узкими параллельными следами колес вилась между холмов и рощ, то огибая, то взбираясь на них.

Открытая местность подействовала на меня, как глоток холодной воды знойным летом. Крылья сами распрямились и тонким зудом под кожей умоляли взмахнуть ими, оторваться от земли и лететь, лететь … И я взмахнул. Ударил крыльями воздух, позволив им захватить так много ветра, как они смогут. И крылья не подвели – я буквально подпрыгнул на несколько метров вверх, и каждый взмах поднимал меня все выше и выше. Но эти судорожные рывки напоминали полет не больше чем езда на дергающемся, неисправном лифте, а душа, всего один раз побывав в воздухе, уже требовала нестись навстречу ветру, смеясь и хохоча. «Мне что, голову напекло?» – удивился кто-то внутри меня, когда я, поднявшись насколько хватило сил, расправил крылья и скользнул вниз. Несмотря на расправленные крылья, земля приближалась слишком быстро, а мои судорожные взмахи только усугубили ситуацию, отправив меня неконтролируемо кувыркаться в расступающемся воздухе. Небо и земля мелькали перед глазами, а где-то между лопатками появилось и разрослось чувство леденящего холода. Расправив в последнем судорожном рывке крылья, я закрыл глаза.

Пришел я в себя от ощущения солнца, бьющего прямо в глаза, отчего под веками полыхал настоящий калейдоскоп красок. Разноцветные круги плавали и сталкивались, стремясь вырваться из-под тяжелых, как камень, век. Я почувствовал, что лежу в довольно странной позе – на животе, широко раскидав вокруг себя руки и ноги. Ах да – у меня же теперь только ноги… Открывать глаза категорически не хотелось, тем более что рядом со мной явно находился кто-то, и этот кто-то, как я надеялся, был не враждебен. По крайней мере, мне хотелось в это верить – недобро настроенные существа обычно не гладят жертву… Видимо, от этих мягких поглаживаний по шее и спине тело расслабилось, а крылья так вообще распахнулись и лежали где-то рядышком, как две большие теплые простыни. Разомлев, я даже не вздрогнул, когда в очередной раз чья-то нога осторожно провела по правому крылу.

– «Какие большие… – скользнув по мягким перьям на сгибе крыла, копыто (а судя по ощущениям, это явно было чье-то копыто) провело по жестким маховым, заставив их выдать сухую трель – Ты только посмотри на эти перья! Основные и дополнительные – довольно жесткие, я раньше никогда таких не видела».

Голос гладившей меня был женским, его обладательница была далеко не молода. Интересно, где я и как долго тут провалялся?

– «Агась. И цвет» – откуда-то слева присоединился второй голос – «Пятна. Больна?». Пожилой пони с надтреснутым стариковским голосом явно был не многословен.

– «Знаешь, через мои копыта прошло много земнопони, еще больше – пегасов, но такой цвет шкурки я вижу впервые. Может, травма или перенесенная в детстве болезнь…» – копыто на секунду замерло над крылом, а затем аккуратно, чтобы не разбудить, коснулось моей шеи – «А вот тут какая-то подозрительная гематома, явно получена несколько дней назад. Да и нос… С ней явно что-то приключилось, это я тебе как врач говорю».

– «Бывший» – буркнул старик (про себя я решил называть его Дед), отходя от меня куда-то назад. «Грязная. Упала. Из леса. Надысь тройка пегасов прошмыгнула. Не их ли копыт дело?»

– «Не говори ерунды!» – копыто топнуло так близко возле моего носа, что я вздрогнул от неожиданности – «Даже если предположить, что они… мммм… поспорили , то они не стали бы лупить бедняжку до полусмерти и бросать в лес! За всю свою жизнь я не слышала о таких дискордоголовых, и не верю в это!». С этими словами, пони обошла меня и подоткнула крылья поближе к моим бокам.

– «А я говорю тебе…»

Окружившие меня пони затеяли по-стариковски бессмысленный спор, я решил полежать тихо и получить необходимую мне информацию о происходящем. Да и просто слушать их было довольно весело, даже не открывая глаз. Апеллирующая к разумным (с ее точки зрения) доводам пожилая пони горячилась и доказывала, что скорее мантикоры начнут нести яйца, чем пони поднимут копыто друг на друга, как во Времена Раздора. В ответ, немногословный Дед выдавал настолько вычурные языковые перлы, что я тихо обалдевал, пытаясь перевести их на понятный для меня язык. Куда там ЭпплДжек с ее «Na’h» и «Ma’h» [5] Видоизмененные диалектом слова американского английского. – дед изрыгал такие многосоставные слова, что заставил бы устыдиться упитую в хлам бригаду ирландских эмигрантов времен Великой Депрессии. Хлопнула, закрываясь, какая-то дверь, и голоса стали тише.

Однако долго разлеживаться мне не пришлось. На мою спину, воя и шипя, упало что-то, напоминающее взбесившуюся мочалку с кучей острых, больно царапающихся когтей. « Che za nahren?! » – от неожиданности заорал я и вскочил на ноги, пытаясь сбросить царапающуюся мерзость, по ощущениям, пытающуюся выкраивать из моей спины ремни. Крылья непроизвольно хлопнули, и меня вновь, как в лесу, неплохо так подкинуло в воздух. Это помогло, и, громко шипя, нечто слетело с моей спины, попутно деранув меня когтями по заднице. Ах так…

Если мои глаза меня не обманывали, я висел в полуметре над полом в небольшой, отделанной деревом комнате. Пара кроватей, стол и какой-то сундук богатырских размеров – это все, что бросилось мне в тот миг в глаза. Но с комнатой можно было разобраться и позже – в данный момент, все мое существо пылало жаждой мести за гнусное нападение, и с негодующими воплями, я спланировал к сундуку, за которым шипел преступник.

– « 3.14zdets tebe, kozlina! » – орал я, шаря передними ногами за сундуком. Копыта позволяли мне отражать большинство атак бесящегося где-то подо мной огромного черного кота, шипевшего, как взбесившийся чайник, и пытающегося прорваться мимо меня в комнату – « Poymayu – chuchelo, nahren, zdelayu! ». Наконец, повозившись, я изловил кота и зажал его шею в удобно расположенной ямке между копытом и голенью, подняв перед собой. Вновь хлопнули крылья, и мы с котом поднялись в воздух. « Nu vse, ti MOY… » – зловеще прошипел я на ухо сверкающей глазами скотине. Сначала мне крайне хотелось приложить агрессивного хыщника об угол, но отдышавшись, я почувствовал что злость на животное уже пропала. Да и та пара престарелых пони этого бы не одобрила… Посовещавшись с самим собой, я решил набить подонку глаз, дабы не бросался на спящих людей. « Тьфу ты! На пони! Но это дела не меняет! » – буркнул я, и занес над головой злобно хрипящего кота копыто. Тот, в свою очередь, впился в мою переднюю ногу всеми четырьмя лапами, демонстрируя свою решительность продать жизнь подороже, и вновь злобно завыл, сверкая зелеными глазищами. Наверное, так выглядела статуя «Геракл разрывает рот Писающему Мальчику» – я и кот, застывшие, ломающие друг друга взглядами.