Павел Александров - Призвание миротворца

Нет, нет, это наваждение, иллюзия, игры перепуганного рассудка!

Амарта сжала себя в комок нервов, собирая всю силу своей ненависти для последнего удара…

— Я не боюсь смерти. Не боюсь ваших сказок, пусть они сотни раз окажутся правдой! Не боюсь вашего Чёрного Провала, чернокнижники! Не боюсь вашего Гадеса, аделиане! Я презираю ваши учения! Я ненавижу вас всех! Будьте прокляты и пережрите друг друга, как пауки!!!

Новый прилив ненависти захлестнул её кровавой волной, и внезапно она почувствовала, что падает. Но вопреки её ожиданиям, падение было мгновенным, а затем глаза её открылись, и она увидела меч. Сверкающий обоюдоострый меч со стекающей по лезвию струйкой крови.

…Дом потряс громкий женский крик.

— Только не её! Не смейте! Убейте меня, я всё равно не предам своего мужа!

Но крик этой женщины растворился в ледяном и ровном голосе предводителя убийц:

— Я приказал начинать.

Откуда-то протянулась здоровенная вымазанная кровью рука; другая рука сжимала тлеющий факел.

— Умоляю, нет!!!

Она плохо понимала, что происходит. Нынешней Амарты больше не было — была маленькая девочка, чей разум целиком поглотил слепой ужас. Она не расслышала последних слов матери: кажется, она твердила что-то вроде «Я спасу тебя, доченька…» А затем девочка почувствовала, что сейчас произойдёт, и закричала. Точнее, открыла рот, но крика не последовало. Последовал сильный огненный взрыв, и всё вокруг запылало…

Это было больше чем смерть. Больше чем Чёрный Провал. Со смертью матери она погрузилась в одиночество умалишённой. Одна, совершенно одна среди огня и мёртвых тел. Мертвы были абсолютно все. Мать, убаюкивающая её, когда ей было страшно уснуть, девушки-служанки, водившие её по лесам и лугам, старый горбатый садовник, вечно хмурый, но такой добрый… Весь мир был мёртв.

Воспоминания сгорели последними. Не осталось ничего. Пустота и огонь. И ужас, наполняющий этот мёртвый мир, что окружал одну-единственную маленькую девочку.

…Кто-то смелый и быстрый вдруг оказался рядом, среди огня и ядовитого дыма. Крепкие руки подхватили её и куда-то понесли. Прыжок, выбитое окно, падение, удар… Трава. До чего приятный запах истоптанной лесной травы!

Перед глазами снова возникла толпа убийц. Разум был уничтожен, она не могла ничего понимать. Но она чувствовала! Эти крепкие и добрые руки невозможно забыть. Руки того, кто будет её защищать и беречь, кто не бросит её и не отступит. И пусть грозит ему смерть, пусть его смерть ничего не изменит, и они оба будут убиты — он не отступит. Она для него — ценнее жизни, ценнее убеждений, ценнее всего. Этот человек, вынесший её из огня — из самого жуткого одиночества, какое только может быть в мире или в иномирье — был для неё единственным во всей вселенной.

Да, глаза её смотрели на убийц с пламенеющей недетской ненавистью. Да, она клялась, что все они будут уничтожены. Да, в тот момент рождалось мерзеннейшее Проклятие, вгрызающееся в её душу на долгие годы. Но чувство, наполняющее самую глубокую часть её естества, чувство, пробуждаемое теплом и силой этих рук — было сильнее. Только сейчас, перед последней чертой, Амарта осознала, чем в действительности было то чувство. Оно давало надежду. Оно делало её любимой. Любимой совершенно незнакомым человеком, которого она никогда раньше не видела и больше не увидит…

…Амарта открыла глаза и почувствовала, что улыбается. В окошко подвала проникал ранний свет нового восхода. Тело было немым и безвольным, но боль прошла. Дышалось еле-еле, однако кровь больше не забивала дыхание. И всё это было неважно. Амарта чувствовала совсем недавнее прикосновение тёплых рук, словно её только-только опустили на сырой пол этого подвала. Будто кто-то сильный и добрый держал её на руках до самого рассвета.

Амарта улыбалась. Ещё немного, и солнце взойдёт над городом. И мысли о вечном падении в Чёрный Провал будут удаляться дальше и дальше.

Марк не ожидал, что Никта первой попросит прощения, едва он войдёт в дом.

— Маркос, прости. Элейна меня назвала полной дурой и вполне заслуженно…

— Это ты меня прости, Никта.

Он торопливо рассказал ей о произошедшем в доме архивариуса. Никта слушала молча. Единственный вопрос, который она задала, прозвучал очень тихо:

— Амарта тоже мертва?

Марк опустил голову.

— Не знаю, наверное. Радагар так сказал… Молюсь, чтобы это было неправдой.

Лейна, с повязкой на лбу, всё ещё страдая от головной боли, гневно ударила ладонями по столу.

— Ненавижу их, ненавижу! Почему Сильвира не разгонит всё их гадючье логово!

Иолас взбудораженно ходил по комнате, перебивал, переспрашивал и в конце концов яростно выпалил:

— Проклятый секутор! Гадесова ведьма! И надо же, чтобы смерть досталась именно несчастному старику!

Марк наскоро объяснил, почему ему с Никтой и Лейной надо немедленно уходить из дома вольных стрелков.

— Понятное дело, — поддержал его Иолас. — Серые только и ищут повод выдворить наш орден из города. Чего доброго заявят, что мы укрываем преступников.

Марк встал и решительно посмотрел в глаза хранительницы.

— Никта, я пойду по следу Мелфая один. Если твоя судьба связана с сельвой — прошу тебя, возвращайся домой…

— О чём ты говоришь, Маркос? — с недоумением, переходящим в возмущение, ответила хранительница. — Мы же только что с тобой объяснились!

— Оставить тебя сейчас одного было бы… очень недостойно, — добавила Лейна в традициях Школы рыцарей юга.

— У меня есть повозка и пара лошадей, — быстро проговорил Иолас. — Так и быть, довезу вас до ближайших загородных конюшен. Куда направитесь?

Марк поглядел на Никту. Свет лампады в её глазах чудился ему неким знамением, предвещающим войну и пламя пожарищ. Спокойный голос хранительницы прозвучал для него неожиданно:

— В сторону Скал Ящеров. И, пожалуйста, если у тебя есть верёвка подлиннее, дай нам.

Иолас поглядел на неё, как на безумную.

— Ты собираешься идти в Анфею через Скалы Ящеров?

— Всё же лучше, чем через Белое Забвение.

— Почему не через Горную таможню?

— Это семь дней пути. А через Скалы Ящеров — четыре. Нам не догнать Мелфая в Белом Забвении, но мы сможем перехватить его в Зелёной Идиллии. Если, конечно, он туда дойдёт.

Иолас кивнул и вышел за дверь, проронив по ходу:

— Ладно уж, довезу вас до самих Скал. Давненько там не бывал.

Серая тень скользнула к повозке, едва Иолас взялся за вожжи.

— Стоять!

— Спокойно, это Эльмика, — сказал Марк, вспомнив, что ничего не успел рассказать друзьям о юной магессе. — Она с нами.

— С нами? — ощетинился Иолас. — Когда ты успел заручиться поддержкой серых, Маркос? Решил пойти путём достославного Радагара?