Павел Александров - Призвание миротворца

Автолик и Калиган затаились на крыше противоположного дома, немногим ниже внешних стен Башни. Этот дом принадлежал какому-то вельможе, который почти в нём не бывал и, видимо, настолько уверенно чувствовал себя вблизи главной твердыни Тёмного города, что поскупился на охрану своего жилища.

Калиган натягивал тетиву большого арбалета, принесённого сюда заранее. Время от времени, когда работа не требовала большой сосредоточенности, он поднимал взгляд на мерцающую одинокими огнями Башню Тёмного Круга и прислушивался к собственным ощущениям, стремясь понять то странное чувство, что не давало ему покоя.

Башня Тёмного Круга. Да, могучая твердыня безжалостного и коварного врага. Да, тёмная обитель, где вынашиваются планы по уничтожению Сильвиры и новому порабощению всего юга. Да, средоточение зла, не искоренив которое, невозможно возродить город… И всё же что-то здесь было не так. Смутное чувство, которому сложно дать объяснение, говорило, что этот образ — вовсе не то, что следует видеть в этой возвышающейся громадине.

— Славное предстоит приключение, а, следопыт! — прервал его раздумья Автолик, поглядев на гладкую стену с каким-то безумным восторгом, как военачальник на многократно превосходящее войско противника, с которым полжизни мечтал схватиться на поле брани. — Нам предстоит лезть по тросу через всю площадь, а это шагов двести. В башне горят окна, на стенах — магическое свечение. Если нас засекут на полдороги, лучше сразу прыгать вниз — так хоть умрёшь спокойно.

Калиган закончил с арбалетом, приложив к нему короткий стальной дротик с четырёхконечным крюком вместо наконечника.

— Мрачноватые у тебя шутки, дружище.

— Я бы всё-таки предпочёл вскарабкаться по стене. Дольше, конечно, зато сподручнее.

— Дольше как раз и не получится. Там такая магия заложена, что в ров одни косточки посыплются, не успеешь и выше своего роста подняться. Поверь, дружище, я выбрал самый надёжный путь, который только возможен в нашем с тобой задании. Что меня волнует, так это дозорный маг в главной башне. По моим наблюдениям, он поворачивает башку в нашу сторону каждые три минуты.

— Дисциплинированный, зараза. И ты рассчитываешь пролезть под таким наклоном по тросу до самой стены за три минуты? Тогда тебе впору акробатом в мелисском цирке выступать.

— За три не получится, сколько не мучайся, — следопыт закрепил дротик в арбалете и принялся натягивать тетиву. — Годы уже не те. Пять минут — это всё, что я могу из себя выжать. Надеюсь, ты не отстанешь.

— Семь, — покачал головой вольный стрелок, измерив на глаз расстояние и прикинув силы. — Но, если поднапрячься…

— Поднапрягись, будь добр. Пусть тебя греет мысль, что назад будет гораздо легче. Вжжить — и ты уже здесь.

— Весело! Ух, чувствую, повеселимся, как в своём первом испытательном походе в Школе рыцарей. Ради такого и умереть не жаль. Об одном только попрошу, Калиган, — Автолик вдруг стал непривычно серьезным. — В случае чего — не дай мне оказаться в плену. Если увидишь, что меня накрыли сетью или обездвижили… словом, знаешь, что сделать. Только наверняка, а то лекари тёмных порой и с того света вытягивают.

— Я не могу тебе такого обещать. Хотя бы потому, что мне может не представиться такой возможности. Да и потом плен — это ещё не конец.

— Верно: это нечто худшее, учитывая, на что способны одержимые местью архимаги Тёмного Круга. Знаешь, что со мной сделают те, кого благодаря моей меткости окропила жертвенная кровь из расколотой Сферы Крови? Я вот не знаю. Но знаю одно: пыточной камеры Тёмного Круга не выдержать никому. Меня заставят выдать всех, кто мне дорог, вынудят отречься от всего, во что я верю. К тому же по слухам у них есть способы поддерживать жизнь даже в истерзанном пленнике много лет…

— Весёлые мысли перед вылазкой, — только и заметил Калиган.

— Нам обоим не пережить застенок Тёмного Круга…

— Нам обоим не пережить даже этого пути до края стены, если ты не отбросишь такие мысли, — ответил следопыт. — Охранная магия тёмных чувствительна к беспокойству чужаков, тебе это не хуже моего известно.

— Так успокой меня! Дай слово, что в случае чего…

— Не дам. Нечего было соглашаться, раз одни мысли о застенках колдунов тебя пугают.

Автолик на секунду посуровел, опустил голову, однако тут же гордо вскинул её с разбойничьим озорством в чёрных глазах.

— Спасибо, дружище. Этих-то слов я от тебя и ждал!

Выстрел крепостного арбалета почти не нарушил гнетущей тишины ночного города, если не считать тихого свиста рассекаемого воздуха. Крючковатый дротик прочно засел на верхушке внешней стены Башни тёмных, оставляя за собой около двухсот локтей троса. Калиган подёргал крепление, проверяя надежность переправы, зажёг сухую траву в железной колбе и положил на край крыши. Из колбы повалил густой дым. Лёгкий ночной ветерок тут же подхватил его и понёс, развевая над площадью.

Это был сигнал. С прилегающих крыш потянулись такие же дымовые полосы без запаха — работа Аргомаха и Флои. Колбы были расположены чётко по направлению ветра, их приходилось поджигать с тщательной последовательностью, так, чтобы вся эта маскировка ничем не отличалась от проплывающей дымки тумана — явления нередкого в Амархтоне. Отработав помногу раз всю последовательность этого сложного манёвра, ученики старшего следопыта действовали слаженно. Опасаться стоило только за направление ветра. Если он вдруг понесёт дымку прямо на Башню, дозорные могут заподозрить неладное, и тогда всё пропало.

Но пока что ночной ветерок был безупречным помощником лазутчиков королевы. Калиган следил через увеличительную трубу за окном главной башни, пока не заметил появившееся там на секунду лицо дозорного мага.

— Вперёд.

Следопыт полез первым, создавая в голове образ свихнувшегося поэта-романтика, вышедшего на ночную прогулку. Дозорный маг вполне может почувствовать приближение человека, но не станет бить тревогу, если ощутит, что этот человек не опасен — просто тронувшийся умом горожанин, бредущий по тёмной площади. Нужно сохранять полную умиротворенность, причём искреннюю, а не напускную — без всякой примеси беспокойства и тревоги. Взволнованно бьющееся сердце дозорные маги тоже могут засечь.

«Я всего лишь чудаковатый поэт, свихнувшийся от тоски и вышедший на опасные улицы ночного Амархтона в поисках вдохновения, — настраивал себя Калиган. — Только бы Автолик не подкачал!»

Ползти по тросу на высоте пятидесяти локтей, да ещё и под сильным наклоном было непросто. Калиган устало почувствовал, что молодость осталась далеко позади. До своего пятидесятка ему было всего ничего. И ловкость уже не та, и одышка подводит. Даёт о себе знать и нога, пробитая даймонской пикой ещё в том памятном походе с Седьмым миротворцем через подземелья Аргоса. А ведь больше трёх лет прошло.