Камли Брайт - Талисман мага

— Идем…

Они вернулись как раз вовремя: раненый закричал во сне, и когда один за другим стали просыпаться десантники, Марта уже была на месте.

«Так я и знал: жар…» — глядя на то, как она торопливо щупает лоб больного и считает пульс, подумал Ральф.

С момента перевязки раненое плечо страшно распухло. Спокойно уснувший накануне вечером Ян к утру уже никого не узнавал. Он то лежал абсолютно неподвижный, бессмысленно уставившись в одну точку, то пытался подняться и начинал бредить на незнакомом языке.

— Он поляк? — вслушавшись, спросил у Алекса Карлос.

Тот молча кивнул. Майер, как всегда, был пьян — сегодня, впрочем, даже больше обычного, и Марта, которая уже перепробовала все средства, способные принести хоть какое-нибудь облегчение раненому, боялась посмотреть в сторону командира.

«Считает себя виноватой — и как врач, потому что не может помочь, и за то, что было ночью…» Ральф тоже ощущал некоторую вину, что же касалось раненого парня… Очень бы хотелось ошибиться, но, похоже, зараза, попавшая ему в кровь, была чисто местной, кандианской, и от нее вряд ли у них найдется противоядие. Во всяком случае, среди медикаментов Марты…

— Фитесейро…

Утверждать, что он правильно расслышал это незнакомое и напрочь лишенное для него смысла слово, Ральф бы не стал, но нечто похожее Риу произнес достаточно отчетливо.

Находившиеся поблизости отреагировали примерно так же, как разведчик: с удивлением посмотрели на юношу. И без того не слишком разговорчивый, в последние несколько дней Риу вел себя настолько незаметно, что превратился почти в невидимку, и вдруг — на тебе.

— Думаешь?

Теперь все как по команде перевели глаза на Карлоса — единственного, для кого диковинное слово, по-видимому, не было пустым звуком. В его голосе прозвучала явная ирония. Риу вспыхнул и отошел — пожалуй, последний раз таким Ральф видел молодого человека в ту памятную ночь, когда гонялся за ним по Тайгу. Разведчик невольно проводил юношу внимательным взглядом: не выкинул бы чего-нибудь подобного и сейчас. Семнадцать лет ведь, а если еще учесть его воспитание…

Тем временем Карлос наклонился над раненым, который сейчас лежал спокойно, и что-то сказал. (По-польски? Этого языка Ральф не знал совсем.)

Взгляд Яна стал осмысленным. Десантник облизал губы — вернее, попытался это сделать, потому что во рту у него все пересохло — и Марта поторопилась смочить их водой. Он тут же что-то пробормотал.

«Как ребенок: понимает только родной язык…»

Теперь отец явно о чем-то парня спросил, и Ян, опять не сразу, но ответил. Карлос удовлетворенно улыбнулся, потом произнес еще несколько слов, после чего губы раненого тоже попробовали сложиться в улыбку.

Ральф быстро взглянул на его товарищей — на лицах десантников появилась надежда. Впрочем, не надолго: вечером Яну сделалось хуже, поэтому решено было заночевать рядом с палаткой. И вот когда уже разложили костры и вытащили наружу спальные мешки, выяснилось, что исчез Карлос…

Каюта капитана была раза в три больше пассажирской. Два иллюминатора, карта на стене, стол под ней. Пока Амалия оглядывалась, Патрик смахнул в ящик какие-то бумаги, придвинул скамью.

— Прошу вас. Так. А теперь подождите еще буквально пару минут. — Из сундука на стол быстро перекочевала пузатая бутылка, два серебряных кубка, фрукты и упаковка галет. — Ну вот. Все, что у меня есть.

«А он нервничает, — наблюдая за суетливыми движениями хозяина, подумала Амалия. Сама она так же чувствовала себя не очень-то уверенно. — Ничего, сейчас выпью — и все будет нормально…»

Похоже, капитан придерживался того же мнения, потому как уже вытягивал пробку.

— Вам разбавить?

— Нет, благодарю…

Как и следовало ожидать, вино подействовало не сразу: быстро пьянеешь ведь, только когда и так хорошо. Амалия вертела надкусанную галету и делала вид, что рассматривает этикетку.

— Если не ошибаюсь, это, — Патрик дотронулся до бутылки, — тоже имеет отношение к вашей семье.

— Скорее, к семье мужа: виноградники принадлежат им.

— Господи! — Патрик даже встряхнул головой, точно желая отогнать наваждение. — Признаюсь, я ожидал чего-то подобного, но не до такой же степени! — Забыв о приличиях, он налил себе еще вина и выпил залпом. — Простите.

— Ничего, — усмехнулась Амалия. — Пожалуйста, и мне.

— Представляю, что творится сейчас с вашими родственниками.

— Думаю, пока все спокойно.

— То есть?

— Я предупредила, что несколько дней поживу у знакомой.

Главное для Амалии было выиграть время. Поэтому она оставила отцу записку, в которой сообщала, будто бы собирается погостить у Анны. Теперь же, когда шхуна находилась уже за сотни километров от Острова, телепатический контакт с отцом больше не представлял опасности: он ведь не Карлос, чтобы на таком расстоянии вытащить из ее памяти сведения, нужные для погони. Амалия была вполне довольна собой, как вдруг…

— Что с вами?

— Майкл…

В ответ словно накатила теплая волна.

— Майкл, вы… вы ведь не повернете назад?

— Выпейте. — Патрик придержал кубок, пока тот не опустел. Поставил. — Вот так… — Взял в ладонь руку Амалии. Она не отняла: не потому что боялась — это было приятно. Точно так же, как и днем, когда капитан поддержал ее за талию.

— Честно говоря, я подумывал об этом, но тогда… — он улыбнулся. — Тогда вы бы меня возненавидели… Вам захотелось настоящей жизни, захотелось приключений — разве я вправе вмешиваться в вашу жизнь?

От Патрика действительно шло тепло. Это совсем не походило на то, что Амалия ощущала рядом с Михаэлем, но и сейчас ей тоже было необыкновенно хорошо. Почему она раньше не встречала таких мужчин? Или ее чувства обострились после встречи с Михаэлем?

Амалия откуда-то знала, даже была уверена: без ее желания Патрик никогда не переступит некий невидимый барьер, но в том-то и дело, что она хотела (да, хотела!) миновать этот барьер. Хотела — и не могла. Не могла, потому что был тот вечер у камина, а потом ночь среди цветущих каштанов, и руки… С Патриком было тепло, от него веяло нежностью и уютом, но от прикосновений Михаэля словно загоралось внутри…

Огонь! Как в той легенде? «Луна предпочла Океану Солнце, потому что женщины всегда предпочитают огонь…»

И все же… Если кого-нибудь любишь — другие не существуют. Однако Патрик… Майкл… существовал. Стоило лишь слегка сжать в ответ его пальцы, и… Господи, о чем это она? Разве не ради Михаэля она оставила дочь, отца? Оказалась в открытом море? Какой тогда во всем этом смысл?

«Отец Небесный, помоги…»

Амалия не сразу поняла, что произошло: откуда здесь, среди тепла и какого-то сладкого отчаяния вдруг появилось отчаяние настоящее и… она бы сказала, бешенство.