Ирина Якимова - Серебром и солнцем

- Ты мною совсем не насытился! - хихикнула Стелла.

От солнечных ожогов не осталось следа. Винсент зажёг принесённую из дома свечу. Стелла, показавшаяся божественно красивой в её мерцающем, тёплом свете, прошептала:

- Ты оставил картину там? Я принесу.

Она скрылась в темноте. Винсент услышал стук каблучков - вверх по винтовой лестнице, ведущей на колокольню.

Вампир засмеялся, когда она возвратилась: маленькую девушку едва было видно из-за огромного холста. Он поспешил принять у неё картину и поставил холст у стены, в бледный столб света, протянувшийся из разбитого окна.

Оба на мгновение зажмурились. Картина была самостоятельным источником света. В тёмном зале-пещере наступал ещё один рассвет. Небывалое солнце вставало над Кардой, цитаделью вампиров, видимой с высоты колокольни церкви Микаэля: золотая Корона, полукружьем за ней тени гор... Струился вниз Нэсс, полный светлых бликов, как весёлый весенний ручей. Листва ближних к Пустоши деревьев, пронзённая светом, была прозрачно-зелёной, чистой. Позолоченные пики гор растворялись в ослепительно белом небе. Невидимое солнце царило над нарисованным миром; его мощь восхищала и ужасала одновременно: всё тонуло в его сиянии. Солнце поглощало мир. Нет: сам мир стремился стать солнцем...

Сначала Винсент рисовал руины старого города: в сумерках и ночью, когда старые камни призрачно светились в темноте. Потом он надолго был заворожён предрассветной Пустошью. Но всё было не то. Он безжалостно уничтожал почти законченные этюды. Пока, однажды, там, на колокольне, не обернулся к городу, позабытой Карде - и сюжет был найден.

Винсент работал увлечённо, он почти переселился в церковь Микаэля. Он бесстрашно взял самый большой холст, хотя до сих пор не рисовал картины таких размеров. В этот раз он был заведомо уверен в успехе. Все, видевшие эту работу впервые, зажмуривали глаза и восклицали: как ярко! Художник только усмехался.

- Чудесно! - прошептала Стелла, и Винсент попробовал объяснить:

- В Карде любой свет, даже свет солнца тускнеет. Таким должен быть настоящий рассвет над этим городом.

Эти слова вызвали в памяти старый образ. Прежде он уже говорил это или думал так! Карда, проклятый город, чьим солнцем явится Дар... -

Воспоминания, как он думал, потерянные навек в момент обращения, возвратились - поток образов, как река в половодье. Стелла, испугавшаяся отстранённого взгляда друга, потрясла его за плечо, и Винсент очнулся. Он вздохнул и поставил пока мысленную заслонку им.

- Тебе плохо? - тревожно спросила Стелла. - Это из-за солнца?

Последнее было сказано тоном: "Сейчас я его потушу". Вампир засмеялся:

- Солнце для меня не опасно так, как для Высших. Не волнуйся.

Девушка с обожанием смотрела на него. Винсент испугался, что сейчас она, как и позавчера, заговорит о "капле бессмертной крови" и поторопился изменить направление её мыслей поцелуем .

Молодой красивый вампир без клейма ночного убийцы пользовался немалым успехом у юных жительниц Короны. "Винсент, ты прекрасен, я твоя жизнь!", "Да, дитя Тьмы, возьми меня всю до капли!", "Мы полетим над спящей Кардой и будем смеяться в лицо ночи!" - с разными вариациями, он слышал это почти каждую ночь. Но в его новое убежище в церкви Микаэля были удостоены приходить только двое: Стелла - самая молоденькая поклонница, тихая и послушная, и Клементина. Винсент улыбнулся, представив, что было бы, если б сегодня в его логово явилась не Стелла, а грозная, решительная Клементина...

Они провели дневные часы в пустой старой церкви и сожгли несколько свечей. Они почти не разговаривали. Стелла дремала на груди вампира, а Винсент размышлял, равнодушно следя за проходом солнца по небосводу.

Он опять гадал: кто же он есть? Он чувствует боль от ожогов солнца, тело смертной способно согреть его ненадолго, а сильный страх будит его сердце - как у всех Высших. По чьей нелепой причуде ему, кукле, оставлены эти моменты возвращения в жизнь? Может быть, его суть и судьба - иные? Может быть, и для него возможно будущее и даже - возвращение в жизнь?

"Не мечтай!" - оборвал он себя.

- Что это? - вдруг спросила Стелла. Девушка очнулась от грёз, и любопытными пальцами залезла в вырез его рубашки. - Какой страшный шрам!

- Это от серебра. Повреждения от посеребрённого оружия долго заживают у вампиров.

- Тебя ловили охотники?

- Нет, - он замялся. - Этот удар... прекратил мою смертную жизнь.

- Так ты умирал?

Винсент поморщился, как от боли. Он глядел в разбитое окно старой церкви. Там, в шумном мире смертных, солнце завершало путь. И Стелла затихла, спрятала коготки. Потом, испугавшись, что он отдалился от неё, порывисто, по-детски обняла, и это растопило лёд. Оба засмеялись, счастливо и беззаботно, как дети.

- Ты узнал что там, за гранью? - спросила Стелла.

- Там? - взгляд вампира не отрывался от золотисто-белого неба за искореженной решёткой высокого окна - Знаешь, там... ветер...

Вечером Стелла убежала домой, пока её не хватились, Винсент остался в церкви. Он спокойно спал всю ночь, а на рассвете вновь поспешил на колокольню.

Новое утро было пасмурным, и художник оставил мечту закончить картину сегодня. Но странный вампир оставался на колокольне, пока набравшее силу солнце не ударило по глазам, ослепляя.

Он отступил в тень, закрыв лицо. Глаза слезились.

- Не знал, что куклы способны плакать! - пробормотал он.

- Да, очень интересно... - согласился глава Ордена. Винсент прищурился, теперь заметив фигуру в тени.

- Вы? Как вы меня нашли?

Латэ улыбнулся и потряс какими-то исчерченными листами.

- Твои наброски Карды привели меня сюда - в самую высокую точку Пустоши.

- Что вам угодно?

- Уйдём вниз, бесстрашный carere morte, - глава с любопытством разглядывал картину. - Оригинальный сюжет. И знаешь, знакомый, очень знакомый... Ты помнишь, я заставлял тебя записывать все свои мысли о Даре? Та тетрадь у меня. Пора тебе перечитать её.

Недовольство встречей исчезло с лица Винсента, он прошептал:

- Вы тоже думаете, что это... - он указал на картину, - пришло из прошлого... из моего прошлого?!

- Из прошлого Избранного? - Латэ задумчиво рассматривал "Рассвет". - Не уверен, но, во всяком случае, это... очень интересно.

- Может быть, моя зависимость от проклятия Миры меньше, чем вы полагали? - глухо, боясь отрицательного ответа, спросил Винсент, когда они спустились в зал. - Слёзы, боль от солнечных ожогов... Бывают и моменты, когда моё сердце просыпается. Я, как Высшие вампиры, сохранил остатки жизни. Своей жизни!

- Нет, - охотник помотал головой, решительно отнимая у вампира новую надежду. - Проклятие Миры владеет тобой. Это она даёт тебе силы. С кровью вампирши ты получил остатки её жизни и пользуешься ими. Ты бесстрашен, как должно кукле. И слабо чувствителен к солнечному свету.