Якимова Валерьевна - Лишённые смерти

Леонард слушал с неослабевающим вниманием. Гектор видел - с каждой его новой уверенной фразой та же идея закрепляется в голове юного Низшего. И ему всё больше нравилось, как эта мечта сияет, отражаясь в чужих глазах - глазах первого из его сторонников.

За грозой вампиры едва не пропустили рассвет. Дом Вако по-прежнему был тих. Леонард уехал, и Гектор заторопился на Пустошь. Он знал, что вернётся сюда завтра. И послезавтра...

Следующим вечером группа разбрелась по Патенсу в поисках неуловимого Избранного, лишь Гектор не появился на назначенной ему улице. Пока друзья дегустировали кровь возможных Избранных, вампир с безмятежной полуулыбкой гулял по центральной площади Карды. Когда пробило одиннадцать, он направился к театру, отделённому от площади небольшим сквером.

Последнее представление закончилось, и к зданию начинали съезжаться экипажи. Гектор занял удобный наблюдательный пост на ступенях и внимательно изучал всех, покидающих театр.

Он искал одного. Сarere morte, наводящего ужас на весь север. Люди знали его под именем Нефандус. Или Либитина.

Одно имя мужское, другое женское...Странность объяснялась просто: этот вампир был хозяином. И он был из тех хозяев, что предпочитают скрывать своё истинное лицо за личинами кукол. На севере, далеко за Кардой, в лесах у подножья гор было его убежище-лабиринт. Немногие знали, как он выглядит - вампир не покидал лабиринта, хотя его куклы часто наведывались в самый большой город Термины - Карду.

Нефандус прежде служил Дэви. Он управлял замком Владыки, как сейчас Оскар. Потом был изгнан. Причина изгнания за сотню лет потерялась, а сам Дэви хранил презрительное молчание. Но Нефандус, как и Кларисса-пророчица, знал ответы на все вопросы. Его архив наблюдений, собранный за полтора столетия, занимал несколько комнат.

Помимо сбора сплетен Нефандус увлекался театром. Особым театром - театром своих кукол. Ненавидящие считали его помешанным, безразличные называли чудаком. Нефандус прославился своим кукольным театром, где он был и сценаристом, и режиссёром, и кукловодом, и зрителем, для которого разыгрывалось представление.

Гектор пропускал одиноких людей, он останавливал своё внимание на парах и группах. В отношении любого из старейших-хозяев это выглядело бы странным, но только не в отношении Нефандуса. Безумный кукловод разыгрывал свои странные пьесы прямо на улицах города и всегда со многими участниками. Сейчас Гектор уже заметил двух - чёрную птицу, притулившуюся под крышей театра, и серую трущобную кошку, жмущуюся к дверям служебного входа - да-да, Нефандус не брезговал и животными. Определить, что зверь и птица не принадлежат миру живых было довольно сложно - перфекционист Нефандус не забывал про дыхание и влажный блеск глаз, но черты хозяина, обладающего разумом, проступали в звериных мордах, и бессмертные могли это заметить. И было холодящее ощущение присутствия чужой воли в мелких созданиях...

По ступеням спустились трое - невысокий господин с такой же маленькой женой и дама, подруга семьи. Они тепло, хоть и быстро попрощались и разошлись. Все трое были куклы Нефандуса, Гектор ясно видел на них печать одного страшного хозяина. Нефандус был мастером своего дела и не допускал промахов, как Сесилия, чьи куклы отражали её эмоции, или Гелер, который, хоть и стремился к полной обезличенности своих созданий, всё же неосознанно наделял их одинаковыми резкими, тонкими чертами - один и тот же карандашный набросок на белой бумаге... И всё же в этих трёх чувствовался один. Кукловод огромной тенью нависал над ними.

"Един в трёх лицах", - съязвил Гектор.

Он выбрал подругу семьи, эффектную леди лет тридцати. Было заметно, что эта кукла изготовлена очень давно: чудесная фарфоровая кожа при внимательном рассмотрении более напоминала тонкий слой эмали. Тело, обряженное в дорогое платье, было жёлтым телом мумии.

Дама взяла извозчика и укатила. Возница - отметил Гектор - был случайным смертным. Птица снялась с места и полетела за экипажем. Тогда вампир, не теряя времени, отступил в тень колонн и преобразился.

Выходящие из театра его всё же заметили. Раздались не испуганные, скорее удивлённые возгласы... А вампир был уже далеко. С высоты он следил за игрушечным экипажем. Похоже, дама спешила не домой, в лесное убежище, - её целью был юг города, оживленный район. Гектору следовало действовать быстро.

В уме он тысячу раз покручивал варианты первого разговора с Нефандусом. Желающие получить сведения приходили к его убежищу и застревали в лабиринте, предваряющем вход. За столетие лишь нескольким счастливчикам удалось вырвать у хозяина нужные сплетни. Гектор же сразу отринул лабиринт. Он не рассматривал варианты, грозившие проигрышем.

Вампир, резко сложив крылья, упал на дорогу перед экипажем, где скинул чудовищную маску. В обличье человека он вскочил к вознице и свистящим шёпотом приказал:

"Слазь!"

Гектор подкрепил свои слова пистолетом, приставив его к голове возницы. Человек предпочёл послушаться.

Дама, барабанила в окна и кричала, но попыток выбраться не делала. Оставшись за извозчика, вампир едва сумел удержать вожжи. Лошадь, уже растревоженная странной пассажиркой, окончательно взбесилась от усилившегося запаха неживого, понесла.

Укротив животное, вампир обернулся и задвинул створку окошка между возницей и пассажиром. Кукла затихла и с похвальным для старейшего любопытством глядела на наглого смертного, осмелившегося сорвать представление... Нефандус не терпел, когда в его пьесу вмешивались посторонние, но иного способа завладеть его вниманием Гектор не видел. Грохоча и покачиваясь, повозка понеслась по разбитым мостовым.

Он остановился за церковью Микаэля на Пустоши. Здесь кончался живой город и начинался мёртвый: невдалеке белел фундамент какого-то здания, разрушенного триста лет назад, а слева за частоколом деревьев просматривалось городское кладбище.

Дама в карете молчала. Быть может, хозяин всё же оставил куклу? Гектор отрицательно покачал головой, убеждая сам себя: нет-нет. Птицу или мышь он бы оставил, но холёное, красивое тело? Шелк и бриллианты - слишком дорогая игрушка.

Дама молчала, и тишина начинала раздражать вампира. Гектор потянулся, чтобы отворить окно. Он сжал створку и вложил в ничтожное усилие столько злости, что дерево хрустнуло, сломалось. Гектор чертыхнулся. Дурная, не приличествующая бессмертному порывистость принесла ему немало бед в юности.

Дама вжалась в угол сидения. Тёмные глаза лихорадочно блестели в темноте.

- Этот безнадёжный Эдвард решил меня украсть! Что ж... Сообщите ему, что я не выйду из кареты, - надменно произнесла она, отлично играя голосом и лицом... Увы, играя!