Макс Крест - Несущий свет

Он ринулся вверх, затем метнулся камнем вниз на Михаила, нанося новую серию ударов сначала мечом, а затем ещё один удар крылом, опять выбивший противника из ритма. Когда архангелы вновь оказались на одном уровне, атаковал Михаил — он действовал в своей привычной форме псевдовыпадов, обманок и ударов, которые трудно блокировать, после чего вылетал неожиданный смертельный удар, который вычленить из пламенного вихря очень сложно. Однако Люцифер прекрасно знал стиль своего оппонента — их учил один и тот же ангел, который славился тем, что был непобедим сам, и ни один из его учеников не погибал от случайностей в бою. Хотя за последние века это, пожалуй, первая большая война, поэтому ученикам Сеноя было негде блеснуть умением на должном уровне.

Серия заканчивалась впустую — лишь искры в разные стороны летели. Михаил отдалился, ловко увернулся от кричащего, летящего вниз ангела. Подняв глаза к месту боя, он улыбнулся — впервые за поединок, притом совершенно непонятно чему. Пересилив себя, Люцифер проследил его взгляд, и сердце его остановилось. В центр сражения сверху камнем падало подкрепление, хотя в данной ситуации — это были палачи.

Серафимы — шестикрылые гиганты, превосходящие ангелов ростом почти вдвое, как правило, вооружённые двумя мечами или топорами, крошившие всё и вся вокруг себя. Взглядом откуда-нибудь с Оронена можно было бы видеть как их клин… хотя, скорее, стилет нёсся к скоплению ангелов. Многие уже ринулись в стороны, забыв про битву, едва только увидели приближение серафимов. Люцифер мог крыло на отсечение дать, что это были ангелы Михаила, знавшие про последнее средство. Это, кстати, объясняло, почему Михаил появился сверху.

Но как он смог заручиться поддержкой серафимов? Это невозможно. Они живут сами по себе и в дела всех прочих стараются не лезть.

Поглощённый увиденным, архангел на миг забыл, что перед ним противник, которому вполне хватило бы этой заминки. Последнее, что увидел Люцифер, это вспышка пламени, рассёкшая воздух у его лица, и как вырвался чёрный меч из ладони, вторая вспышка вышибла дух из него. И боль…

Гейзер в очередной раз выпустил в воздух струю кипящей воды вперемешку с серой. Горящий ветер швырнул в лицо Люциферу обжигающую жидкость. Архангел утробно зарычал.

Его лицо, шея и правая рука были сплошь покрыты ожогами. В последние дни он старался прикрыть хотя бы лицо распущенными волосами, но они спасали мало — ветер то и дело опаливал их. Кандалы, накрепко удерживающие запястья узника, как и всё вокруг, были горячими, чем прибавляли и без того мучительному заточению остроты. Про крылья и говорить не стоит — почти все перья опалились до такого состояния, что про полёты Люциферу не думать можно очень долго.

Изредка он открывал глаза, чтобы осмотреть лишённые жизни просторы Адовой пустоши. Нет, это не местность — это целый пласт Мира, самый нижний и самый жестокий. Если и есть что-то ниже — то страшно представить, что там. Здесь же повсюду был огонь.

Раскалённые гранитные просторы до самого горизонта, что слабо виднелся сквозь дымящееся озеро. Воды в нём никогда, наверное, не было, зато что-то похожее на торф в его недрах постоянно тлеет и дымит удушливым чадом. К счастью, ветер обычно несёт его в сторону от скалы, к которой прикован Люцифер. Скала — это лишь малая часть огромного хребта, который местными зовётся Хел. Он уходит далеко за пределы горизонта вдаль, и вершины его находятся где-то в невероятной вышине, гораздо выше тяжёлых туч.

Изредка мимо Хела проходят караваны. Обычно местные жители ведут пленников с севера, где климат менее раскалён. Здесь им поживится нечем. С виду здешние обитатели были жутковатого вида. Если сравнивать со знакомыми видами, то соотнести почти не с чем. Туловище у них, как ангелов или берсерков, крыльев нет, зато есть небольшие — с ладонь, рога, ноги похожи на ангельские только до колен, дальше они переходят во что-то от зверей — скакательный сустав, копыта; позвоночник переходил в длинный хвост. Морды были и того противнее — вполне пропорциональные, если вычесть кабаний пятак вместо носа. Цвета они были все, как один, чёрного. Телосложение было весьма рельефное — чтобы захватить в плен жителей, не менее мерзких, чем они сами, нужна сила.

Люцифера они не трогали. Сюда его доставили те, с кем они явно уже имели дело, и того опыта им вполне хватило, чтобы не приближаться. А доставили архангела сюда двое серафимов и Михаил собственной персоной.

После потери сознания тогда, в небе, он впервые очнулся уже здесь. Его вернули в реальность удары металла о металл. Когда он открыл глаза, его руки уже были закованы, а местный кузнец-тюремщик заканчивал работу над цепями, перекрещивающимися на груди. Ноги были разделены здоровой глыбой гранита. Крылья были прижаты к скале достаточно сильно, чтобы никак не помочь их носителю.

Люцифер поднял глаза выше. Перед ним стоял, словно на тризне, Михаил и озирал его ненавидящим взглядом.

— Гавриила рядом посадишь? — Потупив взгляд, спросил Люцифер.

— Его Я предпочту просто убить.

— Лучше бы ты меня просто убил. Ты же меня знаешь — нет тюрьмы, что сдержит меня.

— Стало быть, удачно, что Я оставлю тебя здесь. Ты, наверное, здесь не бывал? Это Адовы пустоши. Вероятно вчера, размышляя о завтрашнем дне, ты и подумать не мог, что дно будет вот таким. — Сострил Михаил, самодовольно улыбнувшись.

— Не думал. Не гадал… Я, честно сказать, удивлён. Не хочу знать, как ты убедил Кветцалькоатля выступить на твоей стороне, но должен отметить, что застал меня врасплох дважды за битву.

— Иного и быть не могло. Твой Боргальд, конечно, хорош, как командующий, но мне он больше нравится, как изрубленные куски мяса в куче трупов, что ныне устилают плато Оровенталь.

Люцифер закрыл глаза — он проиграл полностью и бесповоротно. Видимо, вся его армия погибла, а сам он пленён на смерть.

— Дома Фенрион больше нет, как и всех, кто присягнул тебе на верность. Я позаботился, чтобы никто не ушёл. А ещё Я хочу, чтобы последние дни своей поганой жизни ты пробыл здесь, разрываемый сожалениями, скорбью и местной погодой. Скоро придёт день, хотя здесь это почти неотличимо от ночи, и ты сможешь оценить мою ненависть к тебе.

Люцифер поднял глаза, чтобы посмотреть на Михаила. Тот старался держаться спокойно, но гнев и ярость рвались изнутри.

— Михаил, брат мой, пройдут годы, может века или тысячелетия, но Я вернусь. Вернусь, и ты поймёшь, что в этот вот день ты совершил самую роковую ошибку в своей жизни, — Люцифер замолк, дабы привлечь внимание архангела, — ты не убил меня!

— Я верю тебе. И, как знак нашего братства, Я оставлю тебе твой меч. — Он достал из-за спины меч чёрной стали и с размаху воткнул его в гранит, утопив клинок наполовину длины в скалу.