Макс Крест - Несущий свет

— Я слыхал, в городе шляхта сгоняла людей в храмы, чтоб молились. Кто же так делает?

— Неужто сгоняли? А епископ тамошний не причём? Он же немец — они народ резкий — может его затея?

— Ондрей, да кто ж тебе скажет? — Лесоруб по имени Рахел эту фразу грозно прошептал, после чего огляделся. — Ты думай, что говоришь-то!

— Да брось ты! Нет тут никого — отец Филип сразу после молитвы ушёл куда-то, а больше кому тут быть?

— Хорош трепаться! — скомандовал старший лесоруб, уже немолодой, но высокий и по-прежнему крепкий, Любомир. Вогнав топор в ствол, он подошёл к спорщикам. — Мы тут работаем, а не языки точим. А чего в небе творится не нашего ума дело. Коли света последние дни, так молитесь по домам, а коли звёзды с ума посходили, так это и вовсе нас не касается. Так что хорош болтать.

После этих слов Любомир отошёл, вырвал топор и вновь принялся срубать здоровый сук. Ондрей с Рахелом переглянулись и последовали наставлению. Порой они посматривали друг на друга, но продолжать разговор не решались. А вскоре и отец Филип пришёл, о чём-то долго говорил с Любомиром, затем скрылся в приходе.

К вечеру сырая морось прекратилась, и небо чуть прояснилось. И хотя в вышине продолжался истовый бег серых облаков, но среди них всё же просвечивало голубое небо. Между тучами было видно, как садилось Солнце. Вновь темнота ползла с востока, также неумолимо, как и каждый день. Но теперь она приобрела зловещие черты.

На сей раз жители Славошовице, да и сам отец Филип, провели в своих домах всю ночь, не выходя на улицу. Страх увидеть вновь нисхождение огня небесного на землю перебивал всё. Наставление священника, данное им прошедшим утром, было простым — молитесь, а затем ложитесь спать, и да поможет вам Бог. Селяне так и поступили. Не задавая лишних вопросов и не разводя лишних речей. Простое понимание собственной ничтожности пред небом давило и подталкивало к той истине, что мы действительно пешки и двигает нами некто свыше.

Наступил пятый день после начала пугающего небесного явления. И пусть жители Славошовице зареклись не выходить на улицу ночью, дабы не видеть это, но слухи всё равно приходили с иных селений, что небесный огонь по-прежнему сходит. Говорят, что уже не так сильно и часто разрывают небо зарницы, что меньше стало падающих огней. Но факт оставался фактом — то, от чего пытаются оградить себя жители местечка Славошовице, никуда не пропало. Но предпосылки к завершению были.

Отец Филип готовил себе скромный обед в своём домике около храма. Убранство дома было самым непритязательным, как и положено священнику. По скромности отец Филип мог поспорить даже со священством Чашников. А что нужно священнику? Был бы стол, чтоб поесть, да подобие кровати. Остальное есть в приходе.

В дверь постучали. Отворив её, отец Филип увидел епископа Йохана и нескольких его слуг, один из которых стоял у двери. За углом прихода виднелись кони. Поприветствовав епископа поклоном и поцеловав его перстень, отец Филип пригласил было епископа в дом разделить трапезу, но тот предложил пройтись. Оставив слуг у прихода, двое пошли к озеру.

— Думаю, моё появление вам вполне понятно и потому я не буду излагать причину моего приезда.

— Разумеется.

— В Ческе-Будеёвице царит паника. Шляхта вот-вот готова сорваться из города, оставив его на растерзание паникующих людей и, что хуже, на мой взгляд, хилиастов. Несколько важных панов уже, собрав пожитки, своих рыцарей и всю челядь, бежали в Германию. И как выяснилось, напрасно — то, что лицезрим ночами мы, видно далеко за пределами нашего удела. Панические сообщения приходят со всех концов империи. И даже из-за её границ. Посему сообщаю вам решение, принятое нами два дня назад — никаких упоминаний о данном небесном происшествии быть не должно. Нельзя допустить того, чтобы в данной политической обстановке это событие стало катализатором массового перехода людей на сторону еретического учения хилиастов. Наш удел и так остался почти единственным, где их учение непопулярно. А это… это может стать трагедией для католичества. — Он приостановился, взглянул на отца Филипа. — Это будет трагедией, даже если это не Конец Света.

— Я всё понимаю. И я согласен с вашим решением.

— Я послал письмо Папе, но его преосвященство Мартин V, — они перекрестились, — разумеется, ещё не успел ответить, но надеюсь, что он поддержит моё начинание.

— Оповестите меня о его решении, каким бы оно ни было, я в сей же день уничтожу свои записи о данном событии.

— Благодарю вас, отец Филип. Мне, признаться, было бы гораздо приятнее ваше присутствие в городе — ваша поддержка и ваш авторитет в местном священстве были бы для меня опорой. Чехи в последнее время всё меньше доверяют немцам, гуситское восстание бушует везде. И если на юге его нет как явления, оно всё равно в умах людей, и нужно немногое, чтобы народ перешёл к активным действиям.

— Понимаю вас. Но, как и ранее, я намерен просить вас оставить меня здесь. Я наслышан о панике, которая царит повсеместно. Но. Вы ведь проехали через Славошовице и, полагаю, оценили местное спокойствие. Оно стоило мне двух бессонных ночей, однако, результат на лицо.

— Я предполагал подобный ответ, а посему не огорчён вашим решением. И скажу вам, что работа ваша действительно заметна. В городе в храмах не протолкнуться — паника! Все припомнили грехи свои и жаждут поскорее замолить их. А тут словно и не происходило ничего… Как? Отец Филип, подскажите мне. Мне — епископу.

— Молитва — не более того.

— Что ж. Ваша правда.

На этом визит епископа Йохана был завершён. Много было информации для размышления. Сегодня епископ нервничал — его можно понять, если учесть его слова о происходящем. Устоявшаяся благодать в Славошовице может пошатнуться. И причин может быть масса: придут табориты и начнут свои проповеди в русле сложившейся ситуации, случится иное знамение или лже-знамение, да что угодно, по сути. Песчинка начинает обвал.

День начинал клониться к закату. Отец Филип решил в обход собственному наставлению селянам встретить темноту на природе. Невдалеке от прихода, дальше по гряде, в изголовье которой стоял, собственно, приход, было возвышение — небольшое, но с него открывался вид на всё Славошовице. Ещё там находился огромный камень, изрезанный древними рунами. Ходили слухи, что этот камень служил алтарём языческих богов прошлого, что на нём приносили в жертву как животных, так и людей.

Ходила даже такая легенда, а может, и вполне реальная история о том, как в эти края пришёл христианский проповедник. Это был одинокий странник, который нёс слово Божие тем, кто был готов его принять. И здесь, у этого камня он рассказывал о делах Иисуса и его апостолах, о вероучении, которое нёс он людям, и о том, как был казнён. Местное население, дикое племя, не поняло ни смысла, ни надобности в измене их Богам. Проповедник был избит и изгнан. Чтобы он точно ушёл, местный вождь послал проследить за ним одного из своих лучших воинов. Воин перечить не стал и пошёл следом за отшельником. Его очень удивило, когда тот, перед тем как лечь спать, в молитве обратился к Богу со словами о прощении неразумных варваров. Удивлённый, он вышел к отшельнику и спросил, почему тот не обижен на них, почему просит у своего Бога простить их — избивших его. Странник долго пояснял ему свою веру, да так вдохновенно, что воин заслушался и поверил словам его. И решил идти вместе с ним как охранник и заодно постигать это учение. Когда же воин не вернулся, вождь послал за ними погоню. На третий день их поймали и вернули в селение, на этом камне и были казнены оба.