Макс Крест - Несущий свет

Хаос вспыхнул с новой силой, но кто б ни были эти нападающие — они действовали настолько слаженно и свирепо, что полная «эвакуация» людей с улиц прошла за считанные часы. Город будто вымер — на улицах никого не осталось, только автомобили с открытыми или вырванными дверьми, тела сопротивлявшихся. Трупы своих серые уносили, но куда и что они с ними делали, никто не знал.

Общались между собой они на каком-то своём языке, но с людьми они говорили, как ни удивительно, по-русски. Конечно, со странным, ни на что не похожим акцентом, но вполне понятные команды, такие как «стоять!», «внутрь!», «молчать!» и подобные им, говорились вполне уверенно. Это говорило о подготовке.

К слову сказать, несмотря на жестокое отношение к неповинующимся, внутри помещений, где держали под охраной людей, серые вели себя с ними вполне гуманно: никого не били, не насиловали и даже людей водили по одному справлять нужду. Единственно, никто не думал заложников кормить или поить. Ни условий, ни требований также не говорилось — всё, что было сказано людям: «Ожидать!».

И люди ожидали. Не зная чего, но ожидали.

Самые большие массы народа были в метро, туда сгоняли, пока внутри просто не кончалось место. В основном, так было в центре города, где особенно много народа шаталось без единой мысли о возможном нападении.

Особо кровавыми вышли схватки с бойцами ОМОНа, которые оказались без связи, без командования и в большинстве случаев действовали по ситуации. А так как ситуация была вполне красноречива написана в звериных глазах нападающих, то работали бойцы по полной программе. Но их давили числом, силой и скоростью. Серые, хоть и были большими, но по ловкости не уступали гимнастам. Оружие у них хоть и не было огнестрельным, но то, как они владели им и собой, наглядно показало, что автоматы и бронежилеты бойцам ОМОНа почти не помогли. Да, серые гибли от пуль, но из-за падавших собратьев выскакивали другие и без жалости крошили людей направо и налево, пока пули другого бойца не обрывали остервенелую атаку. Как показала практика — бронежилеты не защищают голову от отделения её от тела, чем особенно часто пользовались серые.

Пожалуй, это были самые кровавые моменты нападения на Петербург. Хотя точно никто не мог сказать, не творится ли сейчас это по всему миру.

И, несмотря на всё это, стояла необычайно тёплая погода, хотя и дул северный ветер. На горизонте гуляли тучи, которые почему-то так и не приблизились к городу. Словно они ожидали завершения кровопролития, не желая на это смотреть с высоты своей.

Тем временем на крыше высотки Анхель и его ученики наблюдали за всем, что происходило внизу. Они решили не слезать и не вступать в открытую схватку до поры до времени. Пусть они видели внизу порой чудовищные вещи, но Анхель ждал. Они его понимали — их всего девять. И, к несчастью для себя, они видели, как дюжина серых людей расправилась с двумя десятками ОМОНовцев и милиционеров, которые засели в отделении и пытались отстреливаться. Сейчас у входа в отделение валяются несколько обезглавленных тел, тел с отрубленными конечностями в лужах крови. Своих убитых серые забрали.

В дома серые только заводили людей. Но ни один из них не был замечен на крышах или у окон. Потому оставалось полагать, что они только с улиц убирают население.

Я бы так же сделал — подумывал Анхель.

Его ученики держались вполне достойно. Анхель порой обводил их взглядом, но видел лишь спокойные, немного ошарашенные лица уже воинов, готовых дать отпор. Это одновременно и радовало, и вселяло тревогу. Они ещё как необстрелянные юнцы, которых кидают в пекло. В теории в целом понятно, но на практике всё совсем иначе. Совсем…

— Мы тут уже три часа смотрим, как эти серые захватывают город. Что должно случиться, что даст нам понять, что пора? — Обратился Чупс к Анхелю. Тот некоторое время молчал, глядя вниз.

— Они убивают только в ответ. Это не резня — это захват заложников. Скоро, как мне кажется, будут заявлены требования.

— Даже интересно, что они потребуют. — Свесив ноги с крыши, пробурчала Зверь.

— Я думаю, не «что», а «кого»… — ответил Анхель. На него все понимающе посмотрели. Помолчав некоторое время, он сказал. — Помните всё, что Я вам говорил — не рискуйте собой зря.

По крыше пронёсся порыв холодного ветра, разметав убранные в хвост пепельные с проседью волосы.

Все машины с Исаакиевской площади были растащены по смежным улицам — площадь была освобождена ото всего, что можно. Здесь скопилось весьма впечатляющее количество Детей. Все пятеро с красными поясами были здесь. Они стояли напротив главного входа в собор. На лестнице, в нескольких ступенях до верха, стоял Одралас. В тёмной кольчуге, подпоясанный белым поясом, в руке он держал копьё. Лезвие копья с одной стороны было с многочисленными зазубринами, что превращало это оружие в ужасающий кишкодёр, а с другой стороны просто режущая кромка, чуть загнутая внутрь.

Одралас с огромным благоговением смотрел на колонны храма. Разглядывая каждую по несколько минут, он словно тосковал о чём-то, давно канувшем. Родном и потерянном многие века назад.

Он прошёл последние ступени и, подойдя к одной из колонн, положил на неё ладонь. Погладил блестящий гранит. На глаза его словно слёзы навернулись, и он закрыл их, весьма приятно улыбнувшись. Затем он покачал головой, словно вспомнив что-то очень хорошее. Он обернулся и оглядел пятерых командующих и ряды Детей-воинов.

— Скоро, Дети мои, мы вернём былое величие этой земле. Вернём величие нашего Дома, откуда были украдены наши столбы силы. — Он обвёл рукой колонны Исаакиевского собора. — Мы вернёмся!

Послышались довольные возгласы. Ряды воинов оживились.

— Осталось соблюсти формальности, означенные в Законе… — Он сказал это с явным пренебрежением — ему, как и многим, Закон не принёс ничего, кроме заточения на своей сфере Разделённого Мира. — Всё уже готово! Мессия здесь! И он должен будет либо ответить на вызов, либо… Я скажу вам «С возвращением домой!».

Толпа снова загудела в предвкушении успеха.

— Прошу командующих подняться ко мне, дабы провозгласить Ультиматум.

Пятеро командующих начали мерно подниматься по ступеням.

Командующий Кардалас, держащий в руке биль своего Рода — самый тёртый из собравшихся здесь воинов. Он помнил последние бои Первой Войны, он тогда был ребёнком.

Следом за ним шёл командующий Когран. Двоюродный брат Кардаласа, вооружённый боевой косой. Его лицо рассекал шрам, полученный в междоусобных войнах, когда началась делёжка сферы, которой их наделили Высшие. Людям они отдали сферу куда лучше той, что досталась им. Говорят, то был жребий, но Дети в это не верят и потому люди для них враг куда более важный, нежели ангелы или демоны. Прав генерал Одралас — здесь наш дом. Здесь жили их предки до Войны.