Михаил Задорнов - Рюрик. Полёт сокола

— Нет, себе не возьмём, зловонный он больно, не отмоешь, а нурманам продавать — разговор лишний, у нас с ними всё ж как бы мир. Сжечь его, пусть викинги вознесутся в свою Валльгалу и нас за то благодарят!

— Гляди, как горит жарко! — воскликнул Мирослав, когда на драккар метнули огонь. — Только дымит шибко…

— Он ведь не только просмолен, но и напитан китовым жиром, что твой факел. Нурманы же на китов на этих драккарах ходят, оттого и смердят они запахом мертвечины так, что собаки на берегу, ещё не видя их, выть да лаять начинают, — молвил кормщик.

Молодая память кельта тут же услужливо представила внутреннему взору, как по студёному морю, поскрипывая своими гибкими членами, будто рыбина, стремится вдогонку за могучими животными сине-чёрный «Медведь», а на носу косматый Лодинбьёрн сжимает в увесистом кулаке свой хитроумный гарпун. «Киты, я вижу впереди и справа фонтан!» — кричит кто-то из викингов. «И я вижу» — подхватывает другой… Потом всплыли знакомые лики ладожан, и Ольг тяжко вздохнул: выжил ли из них кто-нибудь, или все погибли?

— А я-то думал, как его обшаривали, — кивнул в сторону горящего корабля Мирослав, прервав течение невесёлых воспоминаний Ольга, — что там какая-то дохлятина под настилом завалялась, а оно выходит… — он осёкся на полуслове и вдруг закричал, широко открывая глаза: — Человек, там человек, живой!!!

— Чего мелешь, — возмутился осанистый вёсельный начальник, я там сам всё осмотрел Погоди, а ведь и вправду человек!

Два пленённых викинга, привязанные к мачте, пустыми очами смотрели, как полыхает их родной драккар, как вместе с чёрным дымом возносятся в ватагу Великого Вотана их боевые друзья, — там сгорала их вольная жизнь и начиналась жизнь рабская, которая для викинга страшнее смерти. Когда ободриты заметили на носу горящего судна человека, рыжий свен что-то равнодушно проговорил.

— Это не человек, — перевёл его речь Ольг, — это черпальщик…

— Как не человек, — возмутился вёсельный начальник, — а ну-ка, ребята, наддай на вёслах, подойдём к нурману!

Кормчий мигом оказался на своём месте и зорко следил, чтобы лодья не подошла слишком близко к горящему драккару. Привязанный к мачте свен снова что-то молвил.

— Говорит, что черпальщик цепью прикован к драккару и потому сгорит вместе с ним.

— А это мы ещё поглядим, помогите мне кольчугу скорее снять! — раззадориваясь, крикнул всегда добродушный и улыбчивый воин Сила, который был почти вровень со всеми статью, но силой отличался неимоверной: лучшую подкову мог сломать как чёрствую краюху. С него мигом стянули кольчугу вместе с подкольчужной рубахой, он сбросил мягкие сапоги и прыгнул в холодную воду. В несколько сильных гребков оказался у горящего корабля и, уцепившись за заклинившее весло, влез на борт. Несчастный пленник отчаянно рвался, заслоняясь грязной шкурой от подступающего к нему пламени, но цепь, которой был прикован его ошейник, не давала больше отойти и на пядь. Мокрый Сила ловко пробежал по самому бортовому брусу, закрываясь от пламени руками. Времени, чтобы снять ошейник с раба, не было, потому воин присел, положив цепь себе на могучие рамена, а затем резко выпрямился, легко разорвав толстую железную перевязь. Так с обрывком цепи Сила и влёк спасённого раба за собой вплавь, а затем помог ему вскарабкаться на борт насады. Только здесь с полуобезумевшего, полуобгоревшего бедняги сняли ошейник, дали напиться и завернули в тёплую шерстяную накидку.

Пленные викинги, кажется, на время даже забыли о своей тяжкой участи, настолько странным и даже диким показался им поступок бодричей. Рисковать в схватке, играть со смертью ради добычи, это понятно, но ради спасения никчемного замученного раба, которого даже продать с толком невозможно, это нельзя было ни понять, ни осознать. Викинги с презрением отвернулись: низкое племя, чего можно хотеть от народа, спасающего рабов?

Ободриты, ловко подведя лодью, стали борт о борт с одним из уцелевших в сече купеческих кораблей вагров, на котором находился старший каравана.

— Благодарствуем, рарожичи, за помощь, коли б не вы, не видать нам более белого света, — приложив руку с собольей шапкой к сердцу, поклонился ободритам в пояс ладный седой купец с пронзительными очами, перебравшись на ладью Рарога. — Примите от нас за спасение душ наших подарки для жён ваших и сородичей.

Он махнул охоронцам, и те передали спасителям несколько прочных сундуков.

— Мы ж соседи, — отвечал на поклон князь рарожичей, — потому сегодня мы вам подсобили, а завтра, глядишь, вы нам.

Подношения купцов, по заведённым издавна правилам, не смотрели, а лишь приняли и установили так, чтобы нечаянной волной не смыло в море. Перевязали раненых и прибрали после сечи на лодейных настилах обломки оружия и разбросанные товары, смыли с палубы кровь.

— Я знаю, что море по вашему имени Варяжским называется, а отчего вы зовётесь варягами? — спросил любопытный Ольг у старшего каравана, что ещё находился на лодье Рарога.

— Некогда вагры первыми пришли на побережье Варяжского моря, — степенно отвечал купец. — Они имели большую силу и отличались храбростью и взаимовыручкой, потому одолевали противников на суше и на море. Само название «вагры», как я слышал от волхвов, происходит от древнего «вагара» — храбрый, удалой. Отсюда и варяги, веринги — храбрые морские воины. Самоназвание же наше — венды, венеды, вены. Позже под давлением угров и авар-обров другие славянские племена ушли с Дуная и поселились рядом с ваграми. Вот ободриты, соседи наши и союзники, пошли им Свентовид многая лета! И другие племена живут от Лабы на заходе и до Одры на восходе, от Рудных гор на полудне до Варяжского моря на полуночи: полабы, лужичане, глиняне, череспиняне, смоляне, руги, поморы, хижане, укране, лютичи или вильцы и многие другие. Лютичи завоевали часть наших исконных земель, потому мы с ними враждуем. Проще с франками общий язык найти, чем с лютичами…

Когда мореходы закончили приводить в порядок свои лодьи, вагры и ободриты снова подняли паруса и единым караваном продолжили путь домой.

Так вместе и вошли в родное Варяжское море: попутный ветер надувал паруса с изображениями Мировой Уточки и белого Рарога-Сокола.

Ещё немного — и показались знакомые берега Вагрии. Благодарные купцы-вагры поспешили с товарами в свой стольный Старгород, а Рарог с побратимами поплыли дальше. И вот лодьи и насады из Велиградского залива одна за другой по извилистым протокам вошли в родную гавань Великого града Рарога. Расположенный на холме, ограждённый высокой и широкой стеной из камня, земли и дерева, окружённый глубоким рвом с водой, он был настоящей крепостью, в которой укрывались окрестные жители во время вражеских нападений. Но сегодня врата широко распахнулись, с радостью встречая благополучно вернувшихся из похода рарожичей. Ткани, пряности, благовония и щедро изукрашенные камнями и перламутром восточные клинки — много разной добычи принесли в своих чревах нагруженные лодьи. Было и пятеро убитых в битве с нурманами, — их семьи получили долю погибших и сверх того — из княжеской казны.