Михаил Задорнов - Рюрик. Полёт сокола

— Как, брат Мишата, будет толк с нового нашего изведывателя? — спросил Ольг, кивнув в сторону молодого вепса.

— С охотой постигает наше ремесло, а это в любой учёбе первое дело. — Оба стали наблюдать за изведывателями.

Молчун, подойдя к охотнику, ловко извлёк из ножен два клинка. Когда мечник впервые увидел, как в руках неразговорчивого изведывателя «оживают» боевые ножи и будто сами собой скользят меж пальцев, на миг исчезая из виду и вновь появляясь в длани, но уже в другом положении, он растерялся.

— Нет, я так не уметь, — замотал головой охотник.

— От тебя пока и не требуется, — кратко ответил Молчун, продолжая играть «живыми» клинками. Он вдруг быстро обернулся и метнул оба ножа в торец бревна сруба, на котором зоркий глаз Ястреба заметил нарисованное охрой небольшое, с длань шириной, коло.

— Пока этому научись. Вот тебе ножи, отсюда до сруба десять шагов, начнёшь с пяти, как дойдешь до этого места, скажешь мне, — наставлял изведыватель.

Мишата внимательно глянул на своего начальника.

— Вижу, ты встревожен чем-то, воевода?

— Неспокойно мне на душе, одну беду от князя едва успели со Скоморохом отвести, только беда, она ведь одна не ходит. Остаткам викингов Олафа и нескольким десяткам новгородцев, что на стороне Вадима сражались, всё-таки уйти удалось, и где они, неведомо, да и певец наш божественный из рук ускользнул, так что ухо востро держать надобно. Как тут у вас?

— Пока всё тихо, — ответил Мишата, наблюдая, как Ястреб старается повторить бросок двух клинков сразу, — правда, купцы появились среди прочих, то ли франки, то ли саксы, дружные такие, на изведывателей больно схожи. Приглядимся к ним да проверим, с чем приехали.

— Давай приглядывайся, да Хабука учите, может, скоро в деле придётся науку-то проверять.

Они подошли к изведывателям.

— Здравы будьте, соколы! — молвил воевода. — Занимайтесь делами, — махнул он рукой.

— И соколы, и ястребы, — молвил Айер, имея в виду мечника. — Так, дерево для лука высохло, — обратился пожилой вепс к Хабуку, — теперь тщательно обмотаем берёзовые планки намоченными в клее жилами…

— Гляди, мечник, лишнего не наматывай, не то будет твой тауг слишком туг, натянуть не сможешь, вот ещё один слой, и хватит. На Мишату не гляди, он посильнее нас с тобой, — подсказывал Скоморох, глядя, как старательно обматывает вымоченными в рыбьем клее жилами берёзовую планку Хабук.

Потом такими же жилами туго и тщательно примотали роговые пластины к рукояти, а на концах — роговые наконечники с вырезом для крепления тетивы.

— А теперь, брат Хабук, чтоб вода нашим лукам была не страшна, обмотаем их ещё и вываренной берестой, которую для нас с тобой Скоморох уже приготовил, — молвил Мишата, — придержи-ка мне край бересты. — Ну что, Ястреб, каик, как у вас говорят, конец — делу венец, готов твой лук, — изведыватель задумчиво повертел в руках только что законченный лук, — нравится?

— Ух, сильно нравится! — восхищённо промолвил охотник, поглаживая бархатистую берестяную поверхность своего оружия. — Потом вытянул, любуясь, перед собой. — Изгиб-то какой сложный, двойной, истинно на крылья парящей птицы похож! — снова забывшись, по-вепсски молвил мечник.

— Ты ведь Ястреб, тебе виднее.

— Протри, где лишний клей выдавило, и пусть сохнет, — подошёл к ним Скоморох. — Вначале в дерево пристреляем, а потом на охоту сходим да и проверим твой лук в деле.

— Хорошо! А стрелы и налуч я сам сделаю! — впервые светясь радостной улыбкой, сказал вепс.

— Конечно, ты же мечник, отличный мечник! А теперь пойдём, борьбе учиться станем, — подмигнул быстрый Скоморох.

Послышался стук копыт, и на тропе появился конный посыльной.

— Будь здрав, воевода, князь не с тобой? — оглядывая стоящих, спросил воин.

— Разве князь в Ладоге? — удивился воевода. — Отчего мне не ведомо? — строго взглянул он на посыльного.

— Так не успели, воевода, князь только появился и к строящимся лодьям направился, а тут малец какой-то бересту ему сунул, он и ускакал, думали, к тебе… — растерялся посыльной.

— Что князь рёк, куда он поехал? — вдруг бледнея челом, с напругой в голосе промолвил Ольг.

— Так ведь не ведаем, — пролепетал посыльной, — спросил что-то у охоронца и тут же умчался вместе с ним, только пыль вослед заклубилась…

— Изведыватели, по коням! — не дослушав посыльного, крикнул воевода, влетая в седло. Изведыватели кинулись к своим коням, что щипали в тени траву. Вдруг Хабук, который, прихватив свой новый лук, побежал вместе со всеми, растерянно остановился.

— Хабук не уметь конь скакать! — почти в отчаянии воскликнул он.

— Садись со мной сзади! — не растерялся Скоморох и помог мечнику взобраться на круп своей лошади.

Воевода, его стременной, следом все пятеро изведывателей и последним посыльный, что принёс неожиданную весть, устремились в погоню за князем.

Рарог приехал в Ладогу переговорить с воеводой о беглецах — мятежниках и взглянуть, как идёт строительство града и укреплений. Оказавшись на берегу, сразу решил поглядеть на новые лодьи, коими воевода Ольг пополнил Ладожский флот. Едва князь спустился к лодьям на пристань, к нему подбежал мальчонка и сунул что-то в руку. Рарог раскрыл ладонь и увидел маленькую свёрнутую бересту. Прочтя короткое послание, Рарог взволнованно оглянулся, но босоногого посланца и след простыл.

Князь заторопился к своему верному коню, а за ним спешили охоронцы.

— Кто из вас ведает дорогу к заимке Ефанды-ворожеи? — спросил Рарог.

— Я, княже, — ответил охоронец из Приладожья.

— Со мной, остальные здесь остаются! — повелел князь, стремительно взлетая в седло.

Когда они съехали с дороги и углубились в лес, Рарог нетерпеливо спросил:

— Далеко ли ещё?

— Вот по этой самой тропке, никуда не сворачивая, тропка сия как раз на заимку выходит, — поведал охоронец.

— Добре, возвращайся, далее я один. — Видя, что верный охоронец не решается оставить своего князя, Рарог строго повелел ещё раз: — Возвращайся, говорю! — И, пришпорив коня, помчался по лесной тропе. Охоронец неодобрительно покачал головой, постоял ещё на месте в раздумье, а потом неспешно поехал обратно в Ладогу.

Местами извилистая лесная тропа не позволяла скакать быстро, и Рарог досадовал, что приходилось придерживать коня. Но вот дорожка стала почти ровной, и он быстрее погнал скакуна, низко пригнувшись к самой его шее, чтобы получать меньше хлёстких ударов сплетённых над тропою веток. Вдруг конь споткнулся и полетел с маху через голову. Рарог рванулся в сторону, успев в краткий миг падения освободить ноги из стремян и упасть чуть в стороне от тяжелого конского тела. При этом он сильно ударился плечом и головой о какие-то коряги. В очах потемнело, а сверху навалилось что-то тяжёлое, — неужто всё-таки под конём оказался, — мелькнула мысль. Но когда перед очами немного просветлело, понял: это не конская туша, а несколько сильных мужей навалились на него и умело старались скрутить ему руки. Рарог сразу понял, что силой ничего не сделать, направил из чрева волну через ярло в шуйцу и сумел освободить её из железного захвата здоровенного противника. Рука скользнула по одежде врага и обнаружила рукоятку большого ножа на поясе. «Скрамасакс!» — понял князь и, выхватив лезвие, вогнал железо в спину навалившегося. Но второй нападавший ударом ноги выбил нож, наступил сапогом на руку князя и, наклонившись, с размаху ударил его в челюсть. Рарог снова на короткое время потерял сознание, а когда пришёл в себя, то почувствовал, что руки крепко скручены за спиной. Его волокли по лесу, осыпая ударами. Потом перестали бить и, подтащив к двум согнутым рядом верхушкам берёз, накрепко привязали ноги к каждой из верхушек.