Владимир Лосев - Королева ночи

— Так что же мы имеем? Что нам принесло настоящее, ставшее уже прошлым?

Такую привычку имел его отец, приходя вечером, он заставлял его рассказывать о том, что произошло за день, говоря, что это позволяет понять, куда ты двигаешься, разобраться с препятствиями и наметить новые ориентиры, иначе будешь, как лодка без ветрил — куда подуло, туда и понесло. А это плохо, потому что тогда жизнь складывается хаотично, новые беды и проблемы приходят неожиданно.

Ни одна беда не приходит внезапно, сначала звенит звоночек, происходят какие-то мелкие несуразности, чтобы потом слепившись вместе в огромный ужасный ком обрушиться на голову.

— Можно подумать, что мы управляем своей жизнью, — проворчал юноша, продолжая спорить с отцом, хоть тот давно уже испарился из их с матерью жизни. Пропал где-то безвозвратно, сначала приходили редкие переводы и письма, а потом исчезло и это.

Наверно, он его любил — уважал это точно, отец был настоящим мужчиной, бесстрашным, сильным и в то же время заботливым. Конечно, он ушел из семьи, но Костя уже понимал, что отношения между людьми — штука довольно сложная, и не всегда все выстраивается в хрестоматийную схему — отец, мать, дети и все счастливы.

Чаще, насколько он видел вокруг, все как раз наоборот, все несчастливы, и даже не понимают, что их держит вместе.

Костик угрюмо пробормотал, глядя, как сторожа поставили на огонь котелок:

— Ну какой тут анализ? Вот засунули меня в эту дыру, откуда даже не знаю, как выбраться. Здесь все плохо, никаких удобств, к которым я привык, с едой тоже непросто, ее просто нет, как и денег. Оказался в этом мире голым, без кошелька и оружия, совсем как младенец, единственное отличие от него — только то, что умею ходить и говорить.

Хорошего нет ничего. Но наверно так же рождается любое дитя, если бы знало, что его ждет, вряд ли захотело бы появляться на свет. Между мной и им есть одно, но очень существенное отличие — за маленьким ребенком ухаживают, кормят, одевают, учат, готовя к взрослой жизни, а я сам по себе, как сирота…

Он недовольно хмыкнул. Не похоже это на анализ, больше на жалобу или мольбу. Что-то вроде — спаси и сохрани, а еще лучше верни обратно туда, где уже привык. Хотя с другой стороны он действительно словно только что родился на этой земле, и у него в сравнении с младенцем есть знания другого мира, более технологичного, с развитой цивилизацией.

Читал же он у Марка Твена об одном янки, которого так же, как и его, закинули в средневековье, как тот быстро приспособился, изобрел порох, электричество и стал самым крутым и богатым…

Он тоже может начать с белого листа. Пусть ему не нравится этот мир и время, в котором находится, но как бы то ни было, если хочет жить, придется доказывать всем, что имеет на это право. Пороха, ему конечно, не изобрести, учился плохо. Кажется для него нужен уголь, сера, и, кажется, нитрат калия, а где все это взять?

Он же не химик, не вспомнит. Но зато умеет драться. Пожалуй, это самый востребованный талант — подрался и сразу же приобрел себе новых врагов и друзей, получил одежду и место для ночлега, пусть и не самое лучшее, потому что ночью придет какая-то нечисть, которая его сожрет. Костя задумался.

«Нечисть, не нечисть, это для меня без разницы, может это зверь, а может и человек. Зомби какой-нибудь, только вот умирать все равно не хочется. — Он вздохнул. — Наверно, придется сражаться, а у меня нет оружия. Меч отдал. Мальчишка посоветовал найти дубину. Пока еще совсем не стемнело, стоит воспользоваться его советом…»

Юноша спрыгнул с сеновала вниз. Придет нечисть, или нет, но без оружия он будет чувствовать себя беспомощным.

В сарае ничего не было кроме старой потрескавшейся колоды, на которой рубили дрова, порванной упряжи и обтрепанной медвежьей шкуры, о которой ему рассказал мальчик. Да еще посередине стояла телега без колес, их-то точно утащили мужики.

Шкура оказалась облезлой, изъеденной молью, она осыпалась длинными густыми коричневыми волосками, но тем не менее ею вполне можно было укрыться.

Костик обрадовался, что понемногу решает возникающие перед ним бытовые вопросы — вот одеяло нашел теплое, меховое, а в качестве простыни будет использовать дерюгу, в которую одежду ему завернули. Получится совсем неплохо.

Он забросил шкуру наверх и еще раз внимательно взглянул на то, что удалось обнаружить в сарае.

Упряжь была сделана из толстой кожи, немного подумав, он решил, что она ему подойдет в качестве ремня. Конечно, хорошо бы какую-то пряжку, но пришлось довольствоваться толстым некрасивым узлом.

Потом внимательно осмотрел телегу и, используя, как рычаг, какую-то палку, выломал небольшую оглоблю, которую, как он решил, сможет использовать в качестве дубины, или как копье, если удастся найти что-нибудь подходящее для наконечника.

Костя вышел из сарая и замер. Закат был кровавым, такого он никогда еще не видел, казалось, что сам воздух, пахнущий травами, превратился в кровь, которую гонял туда-сюда легкий ветерок. Солнце определенно было не земным.

Костик грустно покачал головой и пошел к дому, обошел все комнаты, но только в очередной раз убедился, что мужики прибрали все, что могло хоть как-нибудь ему пригодиться.

Посмотрев на пробитый потолок, все-таки решил слазить на чердак, просто для того, чтобы в доме не осталось неисследованных им уголков.

А вдруг повезет и там наверху находится целая оружейная кладовая: автоматы, пулеметы, базуки…

М… да, было бы здорово.

Но там, как и ожидалось, кроме пыли и грязи ничего не оказалось. Паутина покрывала все пространство, соломенная труха поднималась вверх, заставляя чихать, видимо, сгинувший хозяин использовал ее в качестве утеплителя.

Костя уже повис на руках, чтобы спрыгнуть на разобранный пол, как заметил что-то на стене. Оказалось, так торчал большой металлический штырь, длиной с его локоть, который кто-то прочно вбил в бревно, чтобы тот держал часть потолка, как раз ту, которую уже утащили.

Для того чтобы вытащить, пришлось попотеть — штырь был вбит на славу, хорошо еще, что не до конца — на половину, и рукам было за что ухватиться.

Повезло, что вбили во влажное дерево, которое со временем усохло, дав небольшую слабину, благодаря чему в конце концов удалось расшатать и вытащить костыль.

Он удобно лег в руку, словно небольшая металлическая дубинка, своей тяжестью внушая призрачную уверенность, что с таким оружием можно ничего не бояться.

Костик подержал штырь в руках, несколько раз подбросил, поймал и решил, что в таком виде его это не устроит. Против человека сгодится, и то если тот окажется безоружным, а против зверя бесполезен — не нож и не дубина, а чтобы ударить придется приблизиться на расстояние удара лапой.