Алина Борисова - Вампиры девичьих грез. Часть 1 [CИ]

Вытираю слезы и листаю дальше. А вот это я уже помню. Еще бы, ведь оно посвящено мне, хоть и называется "Незнакомцу":

"Если можно, взгляните нежнее,

Улыбнитесь полоской зарниц,

Ей привычней без Вас, но нужнее

Трепет Ваших недлинных ресниц..."*

Кто он, мой Незнакомец? Неужели я такая же дура, как и Лизка? Неужели я тоже умудрилась влюбиться в вампира? В это жестокое равнодушное чудовище? В это безумное чудовище?..

Дракос, ну зачем я ему все это наговорила? Да пусть это хоть двести раз правда, зачем было бросать это ему в лицо? Я никогда не научусь, я никогда не поумнею! А он никогда не сможет измениться... И никогда меня не простит...

Следом за тетрадками вытянула на свет несколько толстых самодельных конвертов. В них я хранила ее письма. Открыла одно наугад. "Из моих глаз скоро выплеснутся все слезы, тогда как традиционная меланхолия не позволяет выражаться по-человечески. Пойми, это будет похоже на мое пятое письмо, а нельзя и глупо дважды наступать на одни и те же грабли. Считаешь ты меня виноватой или нет - вот в чем вопрос. Если нет - я тебя не пойму, придется объяснять, а если да - тем более. О Светоч! Виновата я или нет? И я хочу, чтобы на этот вопрос ответила именно ты"*. Самое страшное - я не помнила, о чем это. Судя по дате, это было три года назад, и это было для нее безумно важно, и я наверняка ей что-то ответила, и наверняка пространно, и вряд ли иносказательно... Но я не помнила, о чем. Совсем. Это было давно. Это было вчера. Впереди была целая жизнь. Пара лет.

Какая-то бумажка. Меньше тетрадного листка. Разворачиваю, читаю. О, это Лизка смеется. Помню. Дело было у нее дома, и я попросила уточнить, кем же она меня считает. И она написала. Простым карандашом на обрывке листочка: "Во-первых: Ты презренная и бессовестная, т.к. а) не написала сочинение; б) не сделала географию. Во-вторых: Ты солнечная дева из класса светозарных, т.к. а) в Тебе еще осталось небесное стремление делать людям гадости не думая; б) Ты милостиво не сказала Петерсу ничего плохого за эти выходные"*... И никуда не деться. Спасибо, Лизка. Моя долбаная прямолинейность. Желание высказать все-все как оно есть, невзирая на обстоятельства. То, что терпели от глупой девчонки в школе. То, что во многом восхищало Лизку. То, что теперь оборачивается для меня бедой, а я не могу измениться! Лизка сто раз права: я не из желания оскорбить, не из наглости, не из самоуверенности. От отсутствия паузы на "подумать"! Дура, дура, дура...

Наконец отыскала самое дорогое. Пухлая тетрадка в 48 листов с замусоленными уголками. На обложке красивым Лизкиным почерком выведено одно слово: "Лариса". Это книга. Первая и уже навсегда единственная книга, написанная пятнадцатилетней девочкой ко дню рождения подруги. Обо мне. Для меня. Девочки - так признаются друг другу в любви. Даже для себя не называя это любовью. "Есть вещи, которых не пишут", - написала она на развороте как эпиграф.

Она была очень талантлива, моя Лизка. Могла бы стать известным поэтом, писателем. Мечтала стать историком и изучать древнюю историю вампиров. И стала бы, и ее научными монографиями зачитывались бы, как художественной литературой. Были и легенды Великих всегда манили ее... Заманили. А он все так же любуется на себя в очередное зеркало, да выбирает наряд, в котором прибудет к нам "развлечься" в очередной раз!

- Что это за тетрадки? - спросила, не выдержав, Варька, глядя, как я бездумно листаю исписанные каллиграфическим почерком страницы.

- Память. Все, что осталось мне от моей самой лучшей подружки.

- А что с ней стало? Она тоже умерла?

Я вспомнила, что у этой девочки умерли все. Даже лошадки. И не смогла сказать "да".

- Нет, она встретила свою мечту. Свою самую большую любовь. И улетела мечте во вслед. И где-то там, в прекрасном саду, где цветут только розы, она сама превратилась в цветок, что распускается раз в году на самом прекрасном розовом кусте. И ее возлюбленный, проливая горькие слезы, целует ее лепестки. Потому что если в течение ста лет он каждый день будет проливать на цветок хотя бы одну слезинку, то она вновь возродится девой, и останется с ним уже навсегда.

- Как же он будет проливать слезы каждый день, если цветок цветет раз в год? - прицепилась Варька. Вот ведь вредный ребенок! Я ей такую легенду придумала, а она...

- А что случилось на самом деле?

- Так и случилось, Варь. Она полюбила вампира. И улетела с ним через Бездну.

- Счастливая. А ты когда-нибудь видела вампира?

- В университете. Но только издалека. Знаешь, на них лучше смотреть издалека, тогда они кажутся гораздо красивее, чем они есть на самом деле.

- А на самом деле, что же, некрасивые?

- На самом деле у них зубы торчат.

- Как это? - поразилась Варька.

- Давай нарисую.

Немного разгребла на столе (увы, Варвара тоже не была аккуратисткой), нашла клочок не изрисованной еще Варькой бумаги и изобразила. Наверное, все же Лоу, хотя кто знает, сам бы он себя вряд ли узнал. Но я постаралась, чтоб вышло красиво. И рубашечка с рукавами-парусами, и длинные полы камзола, и сапожки выше колен. И да, кудри. Кудри его развевались по ветру, превращаясь почти в облака. Мечта. А потом с удовольствием пририсовала ему гадючьи зубы. Дли-и-нные -длинные, до середины груди. И кровь, что с них все капает и капает, аж целая лужа внизу натекла.

- Держи. И никогда не забывай, что на самом деле они вот такие. И не вздумай в кого из них влюбиться.

- Ну вот, испортила такую картинку, - вздохнула глупая девчонка. - А ты можешь мне такого же, но без зубов нарисовать?

- Вампиров без зубов не бывает, дурочка. Думаешь, поцелуй вампира - это вечное блаженство? Только в сказках. А в жизни это оказывается очень больно, очень стыдно и совсем не красиво. А потом вообще умираешь, а ему даже не жаль. Он стишки сочиняет. Веселые.

- Ну и с чего ты все это взяла, если никогда их не встречала? - я могла быть ее сестрой, могла не быть ей, но верить мне в данном вопросе она не собиралась.

- Зато она, - я кивнула на Лизкины тетрадки, - встречала. Очень близко. И она все это поняла. И рассказала мне. Только было уже слишком поздно. Он все равно ее убил.

- Может, и не убил. Ты же сказала - увез через Бездну. А что там, на той стороне Бездны? Ты не знаешь. И никто не знает. Может, она все еще жива. И гораздо счастливее нас.

Мне бы ее детскую веру.

Вот только идея с зубастым вампиром оказалась навязчивой. Да еще рисовала я всегда неплохо. Даже в художественную школу пару лет ходила. Потом бросила, правда, увлечение оказалось недолгим. Но вот сейчас меня как проняло. Сидела на лекциях и калякала. День за днем, уже какую неделю. И красавца-мерзавца Лоурэфэлушку, и напыщенного, как индюк, Гоэрэ, и милейшую кузину-черноглазку. Ну и, конечно же, Его, светлейшего и непогрешимого, во всех возможных видах и образах. Улыбочку помилее, клыки поомерзительней...