Алина Борисова - Вампиры девичьих грез. Часть 1 [CИ]

- Мама, перестань!

- Пойдем, Лариса, не расстраивай маму. Вот сумку ей отдай, и пойдем, зачем тебе с собой тетрадки таскать.

- Да-да, Ларочка, давай твою сумку, я в дом-то отнесу, и правда, не нужна она тебе, - мама вцепилась с сумку, как клещ, и не успокоилась, пока ее не заполучила.

Да что ж он делает с ней, этот "милый мальчик Антон"?!

- Хорошо! Ладно! Я иду! Все довольны?

- Конечно, Ларочка, - проговорил он елейным голоском, даже не маскируя насмешки, - вот давно бы так.

Приобнял и повел прочь от родного дома под полным одобрения маминым взглядом. Доведя до лужи, резко обхватил меня ладонями за талию и взлетел. Невысоко, наши подошвы едва не задевали воду, мы словно скользили по ней. Издалека и не понять, что мы летим, но мама-то стояла здесь, рядом, и все прекрасно видела, и должна была понимать, что мальчику Антону такое не по силам. Но, судя по ее спокойной улыбке, не понимала.

- И что теперь, прикажете величать вас Антоном? - не выдержала я, когда мы отошли на достаточное расстояние.

- Зачем? - искренне удивился он, - Анхен звучит куда благозвучней. А вот обращаться лучше на "ты", у нас все-таки очень неофициальная встреча.

- Тогда, может, и руку свою уберете, - я попыталась сбросить ее, нагло устроившуюся у меня на талии, едва мы перелетели лужу.

- Может, - легко согласился он. И ничего не изменилось.

Я рванулась. Он не стал удерживать. Просто молча смотрел, как я пытаюсь сохранить равновесие.

- Зачем. Вы. Надо мной. Издеваетесь. - то, что начиналось как вопрос, закончилось как утверждение. Но я была уже достаточно зла на него, и полна решимости не сходить с места, пока он мне не объяснит.

- Я? - опять искреннее удивление.- Но я не издеваюсь. Я просто пригласил тебя на прогулку. И изо всех сил пытаюсь быть вежливым, несмотря на твое невообразимое поведение. Вот почему тебе все время надо мне противоречить? Почему нельзя просто сделать так, как я прошу? Ты не одну мою фразу не нашла для себя достаточно приемлемой, чтобы просто сказать "да". Это что, так немыслимо трудно?

- А вашей мудрости не пришло в голову, что я просто не хочу никуда с вами идти? И не обязана говорить "да"? Что мне само ваше общество НЕ приятно?

Какое-то время он просто смотрел на меня, и я поняла, что да, не приходило. Он даже не задумывался, что я могу не захотеть: его видеть, слышать, разговаривать с ним, куда-то идти. Он вампир, и потому всегда и всем желанен. В любом качестве, да хоть в каком качестве, лишь бы заметил.

- Что, когда в уютном кабинете вы рассуждали о моей неизлечимой генетической болезни, вы как-то не примерили ее результаты на себя? Не подумали, что вот конкретно вы не вызываете у меня ни любви, ни приязни, ни желания исполнять ваши прихоти? И как вы собираетесь мне помочь? Заставляя силой или шантажом беспрекословно себе подчиняться? И что, бездна вас забери, вы сделали с мамой? Вот просто влезли ей в голову и заставили увидеть мир таким, как вы рассказали? Это же отвратительно, омерзительно, грязно! Подло, наконец.

- А как еще, по-твоему, я должен был заставить ее сделать то, что мне нужно? И запомнить то, что я хочу? Вот в твою голову я влезть не могу, и что хорошего? Мы стоим и препираемся, даже не дойдя до автобусной остановки, а могли бы уже гулять по парку, наслаждаясь прекрасным солнечным днем.

- Но почему мы должны гулять по парку, если этого хочет только один из нас? Почему вы считаете своим правом заставлять маму что-то думать или делать? Это должно быть только ее решение, даже если оно неугодно вам!

- Видимо потому, что как любой вампир из благородной семьи, я воспитан в твердом убеждении, что в мире не должно существовать решений, не угодных лично мне.

- А бывают вампиры из "неблагородной семьи"? - не удержалась я. И по дрогнувшим уголкам его губ поняла, что попалась, что он сказал это специально, чтоб поймать на проявлении любопытства.

- Вампиры бывают всякие. Давай заключим перемирие, Лариса. Ты перестаешь злобно шипеть на каждое мое слово, а я расскажу тебе о вампирах все, о чем тебе придет в голову меня спросить. Даже то, о чем в книжках не пишут, - он подмигнул мне, но тут же вновь стал серьезным, - Соглашайся, Лариса, вот просто так, ни зачем. Позволь себе хоть один день быть свободной. От себя самой, своих убеждений, представлений, памяти. Позволь себе просто быть.

- Все это красиво звучит, куратор. Но вы сами-то на такое способны?

- Ты мне, наверное, опять не поверишь, или попросту не услышишь. Но правда в том, что ты - мой единственный шанс это узнать.

Я посмотрела на него, на синее-синее небо, на по-весеннему яркое солнышко. И согласилась.

- В парк? - спросила я его, как могла бы спросить Петьку, когда он предлагал мне сбежать с уроков.

- В парк, - с видимым облегчением согласился он, и улыбнулся, и протянул мне руку.

Так, держась за руки, мы вышли, наконец, к автобусной остановке, и влезли в автобус, почти пустой по случаю воскресенья. И устроились на задней площадке, смотреть, как убегает из-под колес дорога. Он встал за моей спиной, ухватившись за поручень справа и слева от меня, оказавшись слишком близко, так, что на ухабах и поворотах нас прижимало друг к другу, но я не возражала, позволила себе не возражать.

"Пусть, - думала я, - пусть. И можно представить, что я еду гулять в парк с хорошим мальчиком Антоном. Даже если на самом деле он Анхен, и вряд ли помнит те дни, когда он на самом деле был юным мальчиком, а не только хотел им казаться". Что делать, в 18 лет каждой девушке хочется, чтобы у нее был мальчик. Даже не всерьез, понарошку, на денек, но только бы был.

***

Парк был разбит почти в самом центре города, его массивные бронзовые ворота выходили на площадь возле здания Городской Управы. И потому неудивительно, что любой праздник, начинаясь на этой площади, плавно перетекал на длинные извилистые аллеи и многочисленные живописные лужайки. Я бывала в этом парке множество раз, и в шумные праздники, и в обычные выходные. В детстве родители возили меня сюда кататься на аттракционах, а в старших классах школы нам случалось прогуливать здесь уроки. Этот парк я действительно любила, и может, не так уж плохо, что он заставил меня сюда выбраться.

В последнее время, с головой уйдя в учебу, я нигде, кроме универа, не бывала, совсем не гуляла и ни с кем не встречалась. Школьные приятели рассеялись, кто куда, обживаясь в новых местах и коллективах, моя лучшая подруга, с которой, мне казалось, век не расстанемся, навеки ушла на ту сторону Бездны, а в универе я не приживалась. Нет, я им не мешала, меня не сторонились, но и интересна я никому из них не была. В компанию меня не звали, и домой я обычно ездила в одиночестве.

Мы миновали массивные ворота, и словно оставили город за спиной. Вековые дубы шелестели над нами последними засохшими листьями, центральная аллея, прямая и ровная, уходила, казалось, за горизонт. А солнце висело прямо над ней, отражаясь в многочисленных лужах, слепя глаза, заставляя забыть, что это осень, последний бал накануне долгой холодной зимы.