Алина Борисова - Вампиры девичьих грез. Часть 1 [CИ]

- И?

- И вопрос еще не закрыт. Многое зависит от того, сработает ли защита, какой реальный размах приобретет эпидемия. Собрать еще один Совет не сложно. Но, чтобы переиграть Владыку и вынудить его изменить решение, нужны очень серьезные аргументы за целесообразность и безопасность предлагаемого решения. Он же у нас тоже, знаешь ли, за торжество добра и разума, - то ли мне показалось, то ли была в его последней фразе некая усталая ирония. Владыку он не обсуждает, но... не фанат. И в Городе не живет.

Да только все это лирика. Благородный борец за людское счастье, ну ты подумай! А как быть с тем, что он сделал с моим счастьем и моей жизнью?

- И что? - мрачно спросила его после долгой паузы, - полагаешь, все это хоть как-то извиняет то, что ты сотворил со мной?

- Извиняет? - он чуть не поперхнулся от изумления. - Да уж, с тобой не скучно. Ее наказывают за безумие, а она все извинений ожидает!

- Что я сделала, чтоб меня так калечить?! И к чему мне знать все эти ваши вампирские сложности с отсутствующей в вашем обществе совестью? Да люди, не задумываясь, спасли бы! Да если б хоть какая возможность была! Да хоть малейшая! Все бы бросили, от всего отказались и спасли! А вы...аргументы они ждут! Да сколько должно умереть, прежде чем они у вас найдутся!

- Думаешь, я это все не понимаю? - спросил он жестко, мрачно сверкнув глазами, - Думаешь, меня это все не бесит? Я, Лариса, за эту страну в ответе. Я ее, знаешь ли, создавал. Не один, разумеется, для такого нужна поддержка большинства. И активное участие большинства. Но кому-то выпадает руководить. Вот есть у меня такая почетная обязанность. Осчастливлен. И я уехал отсюда на пять дней. Пытаясь способствовать решению ваших насущных проблем! И что я нахожу по прибытии? Как с цепи все посрывались! Что люди, что вампиры! Безумие всем в головы ударило, что ли? Целый день мечусь из города в город, откручиваю всем головы направо и налево, пытаясь хоть как-то привести народ в чувство! Оба, бездна их забери, народа! - вот теперь его прорвало. Вот теперь, слушая его импульсивную речь, я чувствовала, что это искренне. Никакого вежливого равнодушия. И глаза горят, мрачноватым, правда, пламенем. И даже жестикуляция появилась. Это у него-то, кому руки нужны, чтоб на подлокотники их складывать.

- А к тебе это я уже так заглянул, до кучи, - продолжал он меж тем свои откровения. - Когда под вечер встретился, наконец, с Гоэрэ, и он меня порадовал, что у меня у самого дела в полном раздрае. Про других молчу, это мы с каждым лично обсудили уже, но ты, моя дражайшая! Какого лешего тебе понадобилось с ним вообще связываться? А уж тем более сыпать оскорблениями? Он же тебе слова лишнего не сказал, я уверен.

- Сказал, - не смогла смолчать я, - одно. А потом решил мне его из памяти стереть. А я его за руку поймала.

- Стер? - спокойно так поинтересовался Анхен.

- Нет, разумеется.

- Так какого дракоса было рот разевать? Что, нельзя было оставить его в полной уверенности, что все у него получилось? В чем твои убытки, что ты его унизить решила?

- А он меня...

- А он вампир, а ты девчонка сопливая! И это хорошо еще, что он так охренел от твоей наглости, что решил меня дождаться и объяснений потребовать. А мог бы не растеряться, и провести собственное расследование, и ломануться с этим прямиком к Владыке, как у него это обычно водится. И вот тогда бы я тебя, душа моя, - тут он подошел прямо к кровати и, схватив меня за основания волос на затылке, резко вздернул вверх, приближая мое лицо вплотную к своему, картинно благостному в тот момент, но с совершенно черными глазами, - не просто выпорол. Тогда бы я тебя убил. И если бы тебе очень повезло, потому как я бы спешил, то убил бы быстро. В противном случае я собственноручно порол бы тебя не просто до смерти, а до тех пор, пока последняя капля твоей поганой крови не впиталась бы в землю! - тут он, наконец, разжал руки, и я упала обратно на кровать, в ужасе сжимаясь калачиком, и только шепча беспомощно:

- За что? За что?

- Да за то, что ты, моя дорогая, это аргумент против, - вновь очень спокойно заговорил вампир, словно и не было только что этой безумной вспышки. - Очень серьезный аргумент против того, чтобы давать людям нашу кровь. Тем более массово. Ты такая наглядная демонстрация всех страхов нашего общества, что, пожалуй, тебя и в самом деле стоило бы убить. Потому, что если Владыка до тебя доберется, лекарство ваши люди не получат однозначно. А так у них еще остается шанс.

- Анхен, пожалуйста!

- Что? Да не убиваю я тебя. Пока. Пока предупреждаю. Но предупреждаю очень серьезно. Еще раз откроешь рот, чтобы сообщить какому-нибудь вампиру, что ты не согласна с его мнением, желанием или действиями, убью. Выбирая между тобой и благополучием страны, на создание которой я потратил половину жизни, я выберу не тебя. Что ты при этом думаешь, и как сильно нас всех ненавидишь - твое личное дело. Но изображать изволь то, что все остальные просто чувствуют. Ты услышала меня, наконец?

- Да

Он достал лежащее у меня в ногах одеяло и укутал меня им по самые плечи. Даже бережно, я б сказала. Сам присел рядом на кровать, слегка провел рукой по волосам:

- Прости, - просто так сказал, искренне. Что даже захотелось простить. Вот если б еще спина не болела от каждого неловкого движения. - Мне бы очень хотелось договориться с тобой по-хорошему. Но по-хорошему, к сожалению, не выходит. Когда-то я сказал, что ты не более, чем забавная аномалия. Сейчас это не так. И потому, либо ты осознаешь, как тебе следует себя вести, либо я тебя убиваю. Но я все же надеюсь, что у нас больше не будет поводов видеться, - он поднялся, собираясь уходить. - Лекарство я твоей матери оставил, все инструкции дал.

Застегнул верхние пуговички на рубашке, надел галстук, снял со спинки стула пиджак.

- Прощай, Лариса.

- Анхен!

Он обернулся почти с порога:

- Что?

А я не знала, что. Я понимала, что вот теперь уже действительно - все, совсем, навсегда. И не могла с ним расстаться.

- А свою заколку...ты теперь у меня забрал?

- Зачем? Это был подарок. От чистого сердца. Даже если ты не веришь, что у вампиров есть сердце и оно может быть чистым. Носи, если нравится.

- А?..

Он сжалился.

- Посидеть еще?

Я смущенно кивнула. Он вернулся, и снова присел ко мне на кровать, и даже взял мою руку в свои.

- Вот это и называется "рабство", Ларис.

- Что? - я опешила.

- Я сказал тогда, что ты - моя рабыня, а ты оскорбилась, - вполне доброжелательно начал объяснять Анхен. - Но ничего оскорбительного этот термин не несет. Обозначает лишь сильную эмоциональную привязанность конкретного человека к конкретному вампиру. Возникает естественным путем при тесном эмоциональном контакте. В твоем случае для создания подобной привязанности необходим еще и контакт физический.