Олеся Осинская - Мир в прорези маски

— Вот как… — пробормотала я. — Тогда, наверное, вам будет интересно… Я видела, кто стрелял из арбалета… Это тот самый человек… со шрамом… из лабиринта…

Сорби затормозил, обернулся и, развернув меня за плечо, переспросил:

— Ты уверена? Ты абсолютно уверена?

Я посмотрела в потемневшие глаза и без колебаний кивнула. Трудно не узнать того, кто совсем недавно стоял в паре метров, целясь тебе прямо в грудь из того самого арбалета. Та картинка мне на всю жизнь в память впечаталась.

— Вот как… — медленно процедил герцог, на глазах превращаясь в следователя.

Я на всякий случай отодвинулась подальше. Мое движение не осталось незамеченным. Мужчина горько скривил губы, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— Я подозревал отанцев. Уже давно. Только доказательств не было… — мрачно произнес он, не поворачивая головы, будто разговаривал сам с собой. Потом еще раз вздохнул, попытался улыбнуться и повернулся ко мне. — Я позже это обдумаю. — С этими словами снова обнял меня рукой за талию, подвигая к себе и вынуждая положить голову ему на плечо. — Вот так лучше.

На улице совсем рассвело. Откатавшись положенное время, карета въехала в сонную деревеньку, проехала ее насквозь и затормозила у небольшого ухоженного домика. Скрипнула, открываясь, калитка.

— Здравствуйте, — поклонилась высокая дородная женщина, показавшаяся оттуда.

Сорби спрыгнул на землю, подавая мне руку, затем постучал по дверце повозки:

— Приехали.

Помог выйти Мариам и старшему мальчику, на руках вынес младшего и, указывая путь, пошел к входу. Там нас встретило ласковое тепло печки и вкусные запахи. Я огляделась. Не шикарный особняк, но вполне добротный деревенский дом — чистый, обжитой и ухоженный.

— Знакомьтесь, — указал Джек на встретившую нас женщину, — госпожа Глорик. Ваша соседка и по совместительству ваша экономка. Поживете пока здесь. Вот паспорта, госпожа Лисс, — назвал он актрису ее новым именем, протягивая документы, — мальчикам, к сожалению, придется привыкнуть к новым именам. Это для вашей же безопасности.

— Спасибо. А кому принадлежит дом? — поинтересовалась Мариам.

— Моему управлению. Мы сейчас в часе езды от столицы. Думаю, как освоитесь, сможете переехать туда. Хотя мальчишкам и тут должно быть хорошо — вокруг дома разбит сад, неподалеку лес и речка, нормальные соседи. Если понравится — можете и здесь остаться. Вот еще — это тоже вам.

Довольно увесистый мешочек тихо звякнул при соприкосновении со столом. Мариам недоверчиво посмотрела на Сорби.

— Ваши подъемные. Как минимум на полгода безбедной жизни хватит.

Женщина прикусила губу. Кажется, идея брать деньги ей не слишком нравилась. И Джек это понял.

— Даже не сомневайтесь. Считайте, что берете в долг — вам многое понадобится. Детям зимнюю одежду купить, краски и холсты себе. Потом сочтемся.

Мариам внимательно посмотрела в глаза Сорби и неожиданно улыбнулась:

— Спасибо вам. Вы даже не представляете, в каком долгу я перед вами. И почему-то мне кажется, что долг вы предпочтете взять не золотом, а ответной услугой.

— Вы проницательны, мадам. Впрочем, если вы и впрямь столь хорошо разбираетесь в людях, то поймете, что ничего бесчестного я не попрошу. А теперь нам пора ехать. Если что-нибудь понадобится, в том числе связаться со мной, — обратитесь к госпоже Глорик.

Мариам и герцог пожали друг другу руки. На выходе женщина придержала меня за локоть.

— Я здесь совсем никого не знаю, — тихо произнесла она. — Не навестите меня как-нибудь через неделю-две? Буду очень рада вас видеть.

— Непременно, — пообещала я. Мы посмотрели друг другу в глаза и порывисто обнялись. — Я обязательно навещу вас.

Вернувшись в Аданию, я с головой погрузилась в балы и приемы. Не могу сказать, что мне подобное времяпрепровождение сильно нравилось. Для меня, не привыкшей к роскоши и праздным увеселениям, первые балы казались неким сказочным действом. Я с удовольствием танцевала, скользя по гладкому дорогому паркету и придерживая край юбки очередного шикарного платья, ела изысканные закуски из фарфоровых и серебряных тарелочек, ловила свое отражение в полированных золотистых украшениях интерьера и наслаждалась высшим обществом. Однако и платья, и танцы, и общество приелись намного скорее, чем я ожидала. Теперь я понимала Сорби, вынужденного изо дня в день являться в очередной бальный зал, раскланиваться и расшаркиваться со множеством важных шишек, вежливо отвечать на заигрывания девиц, в то время как больше всего хочется очутиться подальше отсюда, в идеале — дома, в тишине и спокойствии. Официальные дневные приемы оказались еще более скучными. Я безмолвной тенью сопровождала герцога, держа в руках бокал с вином, но почти не отпивая из него и ожидая, пока Сорби наговорится или с ним наговорятся, — дела, контракты, договоры… Наверное, за эту неделю я больше узнала о взаимоотношениях наших стран, чем за всю предыдущую жизнь. Если на подобных мероприятиях на меня порой и косились подозрительно, вслух герцогу никто замечаний не делал, понимая, что недоверие ко мне есть выражение недоверия и самому милорду.

Второй причиной, по которой мне все меньше хотелось куда-либо ходить, стал сам Джек. Впрочем, здесь стоило винить только себя. После Отана его отношение ко мне заметно изменилось. Герцог стал внимательнее, мягче и в то же время настойчивее. Зато я, пусть и желая в душе именно этого, почему-то оказалась не готова к столь быстрому развитию событий. Будь на его месте любой другой интересный для меня мужчина, с радостью окунулась бы в небольшую интрижку, получая удовольствие от текущего момента и не думая о завтрашнем дне. Но «небольшая интрижка» в моих мыслях совершенно не вязалась с Джеком. Что я знаю о его чувствах ко мне? О его намерениях? Мы ни разу об этом не говорили, все текло само по себе. Да и в своих чувствах я пока не разобралась. А что, если и правда герцогу нужен небольшой отпускной романчик? Как потом себя буду чувствовать я? Да еще и видя его регулярно в Академии… А может, мне просто не хотелось, чтобы меня завоевали вот так сразу, не прикладывая никаких усилий… В общем, раздумывая подобным образом, я пресекала попытки сближения, то под надуманным предлогом отказываясь от танца и скрываясь весь вечер за спинами молодых людей, то избегая его прикосновений или попыток поцеловать, а то и вовсе прикидываясь дурочкой, не понимающей абсолютно непрозрачных намеков.

А Сорби, человек неглупый, быстро оценил мою позицию и тоже отдалился, не позволяя себе ничего лишнего. Он по-прежнему заходил за мной, безукоризненно вежливый и обходительный, однако то хрупкое теплое доверие, ранее появившееся между нами, пропало. Незаметно мы снова перешли на «вы». И чем дальше отстранялся Джек, тем лучше я понимала, что хотела совсем не этого… А между тем он с каждым днем мне нравился все больше и больше…