Надежда Лукьянец - Истории приюта блаженного Хорса

— Унеси меня Сакостель! Смотри, смотри, Окализа! Он двигается!

— Маги святители, у него ручки движутся. Смотри, Таалита, он салютует нам мечом! Он такой хорошенький!

Девочки с восторгом наблюдали за движениями игрушечного солдатика. Тот маршировал по столу, приветствовал окружающих, делал упражнения с оружием.

— А, как его остановить?

Девочки недоумевали: им казалось, что нельзя оставить работающую игрушку, что солдатик устанет, испортится.

— Стой! Ну, стой же! — Таалита прикрикнула на игрушку.

Этого хватило, чтобы солдатик опустил оружие, последний раз отсалютовал и замер без движения.

— Здорово! Кристально! — послышался восхищенный возглас Таалиты.

Девочки переглянулись и засмеялись от радости.

— Таалита, а кто такой Сакостель?

— Ну, я не очень знаю, мне Гришака говорил, что был такой маг, который крал детей-магов и собирал их силу.

— Как это собирал?

— Ну, не знаю… Говорят, что после его гибели остался кристалл, хранящий огромную магическую силу.

— А как же дети?

— А, что дети? Чтобы они не вернули силу себе, он их убивал.

— Ну, тебя с ужасами, лучше давай посмотрим, что у нас еще такого есть интересного!

Окализа вытряхнула на кровать все, что они притащили с чердака. Теперь, когда тетушка Женьевева заперла дверь, попасть на чердак стало хоть не невозможно, но достаточно трудно. Девочки уже обдумали новый путь, но это дело будущего.

Из корзинки высыпались: несколько кукол, зеркальце в красивой резной рамке, фигурки животных, медная бляшка или монета на цепочке, красивая может быть серебряная заколка для волос, брошка с искусно выполненным цветком и красным камешком в самой его середине, альбом с акварельными пейзажами, граненые, хрустальные шарики.

Наклонив головки, девочки рассматривали свое богатство. Гладкие, как шелк, темные волосы Окализы перемешивались с буйными бронзовыми кудрями Таалиты. Зеркальце сразу привлекло внимание Таалиты. Она всегда с удовольствием вертелась перед зеркалом. Хорошенькое личико с темными серыми глазами, чуть плосковатым задорным носиком и веселым, проказливо улыбающимся ртом. Все это полагалось время от времени инспектировать, проверять отсутствие ненавистных веснушек, помогите маги, убеждаться, что ни один прыщик не посягнул на красоту несказанную.

К удивлению девочки в зеркале отражался незнакомый суровый мужчина. Он вместе с отрядом воинов шел маршем по лесной дороге. Воины не разговаривали, шли быстро. Ничего интересного в этом не было. Таалита повертела зеркало и попыталась увидеть в нем себя, но безрезультатно.

— Окализа, посмотри зеркало почему-то не меня, а какого-то воина показывает.

Окализа взяла зеркало в руки. Из-за стекла на нее глядели холодные глаза молодой темноволосой женщины с младенцем на руках.

— Корш! Океама! — она отпрянула от зеркала.

— Кто это? — заглядывая через плечо, спросила Таалита.

— Моя старшая сестра.

Зеркало мигнуло: картинка изменилась. На кровати укрытая рваным одеялом лежала старая даже на вид больная женщина.

— Бабушка!

Окализа разрыдалась. Зеркало несколько раз меркло, и возникали лица, уже забытых было, родственников: дяди, тети, двоюродные братья и сестры. Таалита с благоговением смотрела на меняющуюся череду людей.

— Счастливая ты! У тебя столько родни! — Она потупила голову, — а, я совсем не знаю кто мои родители.

— Счастливая? — на глазах Окализы опять зрели слезы. Резким движение она подняла со лба длинную челку, обычно спускающуюся ей до глаз. На лбу у самых корней волос белел старый шрам.

— Братья мне пробили голову, а моя сестра сдала меня чистам, как подкидыша. Она мне не велела говорить, что у меня есть родня! Иначе она грозила отравить бабушку. Они все ненавидели меня, — ее голос сел, — я слышала, как они говорили, что это из-за меня умерла моя мама!

— Как это из-за тебя? — охрипшим голосом спросила Таалита. Ее подвижные брови сошлись к переносице, на лице застыло недоумение. — Ты не могла быть виновата! — девочка инстинктивно придвинулась к подруге.

— Она умерла, когда меня рожала! — и Окализа в голос разрыдалась. Звуки этого горестного плача остановили, спешащую по своим делам, Ренни.

— Ну, что моя маленькая? Ну, что ты, не плачь!

Ренни вопросительно смотрела на Таалиту:

— Девочки мои! — она притянула и прижала к себе и Таалиту, — расскажите же, что случилось?

— Зеркало! — сквозь слезы начала Окализа, — зеркало показывает моих родственников!

— А, мне — незнакомого воина, — вмешалась Таалита.

— Какое зеркало?

— Вот! — Таалита протянула изящную вещицу Реннни. Та повертела зеркало в руке и всмотрелась в светлое стекло.

— Крис! Великие маги, Крис! Девочки, это мой брат! Как он вырос! Крис! Он жив? — Ренни сама лепетала, как ребенок.

— Подожди, если зеркало потемнеет, то ты, может быть, увидишь еще кого-нибудь, — заражаясь ее волненьем, прошептала Окализа.

Но зеркало больше ничего нового не показало: только худой, светловолосый, растрепанный мальчишка лет двенадцати слонялся по рынку между лотками, прилавками, ящиками с товаром. Он ловко маневрировал, а когда завернул за угол, то начал жадно перебирать содержимое толстого кожаного кошелька.

— Святая Криста! Он — вор! — ахнула Ренни.

— Ренни, Ренни, — дергала ее за руку Таалита, — Ренни! Как ты думаешь, а кто мне этот воин?

Она вытянула зеркало из рук Ренни и сама перехватила его покрепче. Для нее волшебное стекло показывала все тот же строй воинов, которые спешили куда-то.

— Чисты! — ахнула, заглянув через ее плечо, Ренни, — видишь у них поверх доспехов серые рубашки и плащи особые, магические.

— Чисты? — Рот Таалиты жалобно искривился. Дети замка Ингорлон не любили чистов, — И, что же, он мне родственник?

— Может быть дядя, или даже отец!

— Я такого не хочу!

— Глупая, — увещевала ее Ренни, — ведь он, похоже, твой единственный родственник.

Таалита промолчала.

В приюте опять все бурлило и клокотало. Найденное зеркало отнесли на всеобщее обозрение в комнату Отражений. Дети решили, что ее название тогда будет соответствовать содержанию. Теперь дети толклись в комнате и обменивались впечатлениями. Слезы радости, горя, когда становилось ясно, что надежды на то, что родные живы, нет. Крики восторга! Завистливые вздохи. Открывались тайны рождений. Появлялись надежды на более счастливое будущее. Все учителя также постарались проверить свои далекие семьи.

— Знаю, что никого увидеть не могу, а все равно так волнительно! А вдруг…, - вздыхала абсолютно одинокая тетушка Женьевева.

Смуран-сан теребил в руках медальон, размером с деткую ладошку. Когда-то он работал с магами, оформляя отчеты их экспериментов. С тех пор с ним эта магическая вещь, с которой он теперь не расстается никогда. Это медальон с портретом его погибшей жены — магини. Портрет объемный. Если смотреть долго Жеария начинает рассказывать о своей любви к мужу. Медальон позволяет Смурану не болеть. Его защита не даст утонуть, охраняет от переохлаждения и зноя. Наконец он решился и посмотрел в зеркало.