Шеннон Макгвайр - Обитель

Пересказ того, что мы выяснили, не занял много времени: мало что было рассказывать. Эллиот подошел к Гордан и положил руки ей на плечи, но не перебивал меня. Джен кивнула, подтверждая мой рассказ, а затем добавила кое-что полезное: самой мне не пришло в голову проверить генераторы на предмет оборванных проводов, а также догадаться, что их встроенные датчики запишут точное время и подробности отключения энергии.

Эллиот, Квентин, Джен и я вернулись в генераторную комнату, оставив Терри и Гордан в столовой. Даже при включенном свете холм не казался дружелюбнее. Некоторые разновидности тьмы не зависят от того, есть ли свет.

Заклятия на генераторной оказались не тронуты, и Квентин дезактивировал их. Я вошла и, прежде чем впускать остальных, осмотрелась. Питер лежал как был, ночные призраки не приходили. Я выполнила, что могла, из положенного криминалистикой: поискала отпечатки ног, следы крови, осмотрела раны и отметила их расположение на теле — все это заняло от силы несколько минут. Джен прогоняла тесты оборудования: оборванных проводов не было, отключение электричества зафиксировано в 19.49 — ведьмовским часом не назовешь. Никаких зацепок.

Я озабоченно взглянула на Джен.

— Он мог, падая, вырубить генераторы? Что, если это совпадение?

— Ни в коем случае, — ответила Джен. — Чтобы отключить систему, нужно выключить три рубильника и нажать на кнопку позади главного генератора. Защита от случайностей.

— Откуда вы это знаете? — Как-то слишком бойко на мой вкус она отбарабанила эту последовательность действий.

Эллиот устало произнес:

— Джен много занимается техобслуживанием оборудования, тем более теперь, когда персонал недоукомплектован. Она обязана уметь в случае аварии отключить электроэнергию.

— И к тому же, я сама разрабатывала такие системы, — сказала Джен.

Эллиот вымученно улыбнулся.

— И это тоже.

— Ясно, — сказала я, отбрасывая обеими руками волосы со лба и вздыхая. — Значит, это было преднамеренно.

— Похоже на то, — сказала Джен. — Если только Питер, умирая, не выдернул предохранитель.

— Окей. Давайте перенесем его.

Мы вчетвером осторожно, чтобы не сломать Питеру крылья, завернули его в простыню, спустили в подвал и положили на расчищенный от лежавших там вещей стол. Эллиот непрерывно дрожал. Он выглядел уже не так опрятно, как раньше, и я забеспокоилась, что наш банник утрачивает контроль над собой.

— Что будем делать дальше? — спросил он, не глядя на меня.

— Дальше будем охотиться, — сказала я и взглянула на Джен, ожидая, что та запротестует, однако та кивнула.

— Эллиот, вы со мной, Квентин с Джен. Если что-то увидите — не пытайтесь разобраться, что это такое, просто бегите.

— Хорошо, — ответил Квентин, и мы разошлись.

Коридоры Эй-Эль-Эйч переплетались, как ленты Мёбиуса, складываясь сами в себя странными, а порой просто невозможными способами. В некоторых помещениях ярко горели лампы, другие едва-едва освещались просачивающимися снаружи тусклыми солнечными лучами. Мы обыскивали комнату за комнатой, обшаривая шкафы и укромные местечки — обнаружив при этом столько потайных проходов, что я просто не могла поверить. Выследить здесь кого-либо было бы крайне трудно, но выследить местного жителя — а искать нужно было именно местного — совершенно невозможно. Из-за недавних уходов персонала я даже не могла быть уверена, что тот, кого мы ищем, это один из уже известных подозреваемых.

Мы не нашли ничего. А я продолжала думать о преувеличенном горе Терри и чересчур чистых руках Гордан.

Не успели мы с Эллиотом войти в приемную, как из-за угла вывернули Квентин и Джейн. Увидев нас, они остановились.

— Что-нибудь? — спросила я.

— Ничего, — ответил Квентин.

— Понятно.

Кто бы ни убил Питера, по характеру это самоуверенный тип, а самоуверенные типы зачастую отлично справляются с работой — именно благодаря этому им удается прожить достаточно долго, чтобы приобрести данное качество. Если только наш убийца не способен проходить сквозь стены, мы исчерпали все варианты.

— Идем, Квентин. Мы возвращаемся в отель.

Эллиот воззрился на нас потрясенным, умоляющим взглядом.

— А вы не можете остаться?

— Держитесь группами. На всех нападали, только когда они были одни. Нам с Квентином нужно заехать в отель и забрать свои вещи. — Под вещами я преимущественно подразумевала оружие. — Мы вернемся до рассвета.

— Будьте осторожны, — сказала Джен.

— Будем, — ответила я. Я уже не могла на них злиться. Их мир разваливался на куски, и они это знали. — Квентин, идем.

Мы вышли вдвоем в прохладную ночь, и дверь за нами затворилась. На полпути к машине Квентин сказал:

— Тоби?

— Да?

— Мы вернемся?

— Да. У нас там есть работа. Ты как, нормально держишься?

— Я боюсь, — сказал он с таким видом, как будто ждал, что я сейчас на него за это наору.

Но я покачала головой.

— И я тоже, Квентин. Поверь, я тоже.

Когда мы ворвались в вестибюль, портье сжался от ужаса. Квентин смастерил себе человеческую маскировку за время поездки от Эй-Эль-Эйч, а я налепила свою уже на парковке. Держалась она так себе, но мне было все равно. Лишь бы дойти до номера, взять, что нужно, и вернуться, не попав на страницы желтой прессы. Тюленью шкуру я перекинула через руку, наведя маскировку, чтобы она выглядела, как грязноватое полотенце. Я хотела по возможности уберечь ее и, когда все кончится, передать семье Колина — если, конечно, мы останемся живы.

Как оказалось, мы могли бы обойтись и без иллюзий: увидел нас только портье — бледный, нервный тип, никогда не сумевший бы опознать нашу истинную сущность; дитя современного мира, выросшее в уверенности, что фейри — нежные создания, одетые в лепестки цветов и купающиеся в лунных лучах. Увидь он нас без маскировки, решил бы, что подросток увлекается игрой в «Стар Трек», а страдающая ПМС дылда косплеит фею Динь-Динь, и даже не понял бы, почему ему хочется убежать отсюда. Когда мы проходили мимо, я взглянула на него, и он вздрогнул. Я отвернулась и покачала головой. Все как всегда, и лучше никогда не станет.

Что бы там ни говорили чистокровки, люди не идиоты, они всего лишь слепы, и порой это хуже, чем идиотизм. Они вкладывают свой страх в сказки и песни, чтобы не забывать о нем.

В ущелья, к вершинам скал.

Никто у нас не пойдет:

Там высоко в горах

Эльфов народ живет.

Мы дали им множество причин ненавидеть нас, но даже при том, что все они уже почти забыты, даже при том, что люди помнят лишь то, что мы были прекрасны, а не то, почему они нас боялись, страх возникает раньше, чем все остальное. Недаром были времена, когда нас сжигали на кострах, недаром до сих пор живут сказки о волшебном народе. И недаром мир людей не желает видеть возврата прежних дней.