Шеннон Макгвайр - Обитель

Ночь обещала быть долгой.

Я пила кофе медленно, смакуя, но решила ограничиться одной чашкой. Устав ходить взад-вперед и тревожиться о том, что сейчас произойдет, я вошла в круг и осторожно уселась, скрестив ноги. Повреждение защитных печатей было бы не самым дурацким, что я сделала в жизни, но могло стать самым последним. Время ждать.

Рассвет — время людей, а закат принадлежит нам. Я не всегда чувствую его приближение, по сравнению с восходом его действие слабее, но, сидя в центре почти начатого ритуала, пропустить его я не могла. Судя по ощущениям, прошло совсем немного времени, когда в воздухе почувствовалось знакомое покалывание, свидетельствующее о том, что солнце опустилось за горизонт. Пришло время начинать. Да хранят меня дуб и ясень.

Я размотала бинты на левой руке и поморщилась, увидев, в каком она состоянии. Ей и так туго пришлось от стеклянных осколков, а я сейчас сделаю еще хуже. Достав нож Дэйр, я приложила острие к центру ладони. Ненавижу вид собственной крови, но Лушак четко уточнила, что это должна быть кровь призывающего, иначе не сработает. Я даже не могла выбрать менее нужную конечность: либо рука, либо сердце, а что из этих двух вариантов вероятнее приведет к летальному исходу, я понимала. Оставалось только надеяться, что в ближайшие несколько дней тонкой работы руками мне не потребуется.

Задержав дыхание, я вонзила нож в ладонь.

Лезвие оказалось острее, чем я думала. Выругавшись, я уронила его. Это не имело значения — моя часть сделки уже была выполнена. Кровь собиралась в лужицу, текла горячими струйками вниз. Правой рукой я кое-как развернула мандрагору, она скатилась на пол, и я сложила ладони чашечкой, чтобы кровь лилась прямо на нее. Корень выгнулся, впитывая кровь так же быстро, как она лилась. Выпивая ее.

— Меня зовут Октобер Кристина Дэй, дочь Амандины, и я здесь, чтобы просить вас уделить мне внимание, — произнесла я, сосредотачиваясь.

Воздух загудел и наполнился запахом меди и скошенной травы — запахом моей магии, а охапки цветов, сложенные вокруг ритуального круга, вспыхнули сине-зеленым пламенем. Сами собой зажглись свечи, а лампы на потолке треснули, рассыпав пригорошни искр, и погасли. По глазам резануло болью. Магический ожог. Мне дорого обойдется сегодняшняя работа. Оставалось только надеяться, что она будет того стоить.

Комната наполнялась тяжелым, сладким, густым дымом от горящих цветов. Я продолжала лить кровь на мандрагору, стараясь не обращать внимания, что вокруг быстро холодает, несмотря на огонь.

— Вот кровь, и цветы, и соль морская. От имени всех Дворов призываю.

Мандрагора заскулила. Я поднесла свои окровавленные пальцы к губам и поцеловала.

— Оживай. — И я прижала пальцы к голове мандрагоры.

Корень перестал дергаться и открыл глаза, похожие на куски летнего льда. Не успел он увернуться, как я вонзила в тело мандрагоры нож Дэйр. Мандрагора завопила. Ее наружные слои начали спадать, пока под ножом не оказалась крошечная точная копия меня, голой и извивающейся. Уперевшись ладонями в пол и сжав зубы, я проговорила:

— Могу ли я поговорить с вами?

Наступила тишина. Мандрагора перестала вопить и в ужасе уставилась на что-то позади меня. Даже треск пламени стал тише, потом исчез совсем. В тишину прокралось низкое гудение: то бились крылья ночных призраков. Едва осмеливаясь дышать, я подняла голову.

Они толпились с внешней стороны моего круга — вся комната была полна ими. Я видела тех, кто был рядом: они принадлежали всем племенам фейри, но были призрачно бледны, а за спинами яростно трепетали хрупкие крылышки. Стоявшие дальше расплывались в бесформенную массу, превращаясь в густые тени и шорох листьев на ветру.

Я ахнула. Впереди всех стояла Дэйр.

— Дэйр? — прошептала я. Это невозможно. Дэйр мертва. Я видела, как она умерла. И все-таки это была Дэйр — потому что никем другим стоящая передо мной фигура быть не могла.

Слишком тощая, чтобы худоба была от диет, недокормленная, костлявая. Очень светлые волосы контрастировали с яблочно-зелеными глазами. Кончики ушей были украшены серебряными клипсами, а платье на ней было из пыли и паутины, отчего она походила на свергнутую деспотичную принцессу. Новым в ней были крылья — неразличимые из-за непрерывного трепетания — а также рост. Дэйр и прежде была маленькой, но теперь она стала ростом с Барби, и я могла бы поставить ее себе на ладонь.

В толпе выделялись и другие знакомые лица, тоже уменьшенные и измененные — там были и Девин, и Росс, подменыш, на четверть роан, погибший в парке Золотые Ворота, — но большую часть я не знала, они сливались в одно целое со стоящими рядом. Из тех, кто умер в «Эй-Эль-Эйч Компьютинг», я не увидела никого.

Дэйр невозмутимо наблюдала, как я оглядываю их. Крылья у нее двигались со скоростью, как у колибри. Мне хотелось вскочить, обнять ее и никогда не отпускать. Мне хотелось молить ее о прощении. Я не двинулась с места.

— Ты звала. Мы пришли, — произнесла она. — Чего ты хочешь?

Ее голос вывел меня из шока. Это были интонации Дэйр, ее модуляции, но в словах не было чувства, а в произношении — знакомого выговора. Может, она и выглядит как Дэйр, но не более того.

— Я звала, потому что мне нужна ваша помощь, — ответила я.

Ночные призраки захихикали. Та, что выглядела как Дэйр, изучающе склонила голову набок и сказала:

— Я знаю тебя.

Я замерла.

— Предыдущая владелица этого лица умерла с твоим именем на губах. Я помню то ощущение. Чего ты хочешь, Октобер Дэй, дочь Амандины, которой не дoлжно было нас призывать? Это игра не для тебя.

— Что? — прошептала я.

— Не прикидывайся. Тебе знакомо мое лицо. — В ее зеленых глазах, подобно цветку, распустилась боль, отчего лицо стало искренним и простодушным. — Могу я спросить, мисс Дэй? — сказала она, и слова внезапно окрасились акцентом Дэйр. Чем бы она ни была, она была настоящая. — Вы выбрались — вы можете помочь выбраться и нам? Взять нас с собой? Прошу вас!

— Прекрати! — закричала я, не успев остановить себя. — Это несправделиво!

— С каких это пор смерть справедлива? — Простодушие исчезло с ее лица, уступив место спокойствию. — Смерть — вот причина, по которой ты мне знакома. Как и всем нам.

Из толпы откликнулись другие голоса, одни знакомые, другие нет.

— Да…

— Я помню…

— Она забыла, но мы помним.

— Они все забыли.

— Да.

Призраки сгрудились вокруг меня, и я осознала, что соль и можжевеловые ягоды мне не защита. Если они захотят забрать меня, то сделают это. Мандрагора потянула за нож, разрезая себе ладони, и я почувствовала мимолетную вспышку жалости — мы обе в ловушке, но у меня есть слабая надежда пережить эту ночь, а у моей новорожденной копии — нет.