Егор Чекрыгин - Странный приятель.2

С целью проверки запасов, он подошел к телу, лежащему у дальней от окна стены… Человек еще был жив, но уже без сознания и судя по отчаянно зажимающих рану на животе рукам — это было к лучшему — истечет кровью без боли.

Ренки проверил его берендейку, и пороховой рог, для подсыпания на полку. И эта последняя деталь экипировки, навела его на определенные мысли.

Быстро спустившись вниз, он прошелся по комнатам обороняемого здания, и собрал у раненных и убитых все пороховые рога, не постеснявшись даже втащить в помещение одного из убитых кредонцев, чтобы обобрать и его.

Затем он поднялся наверх, и объяснил задачу Дроуту… Тот, будучи гренадером, довольно быстро сообразил что от него требуется, и занялся подготовкой.

А лейтенант оу Ренки Дарээка, забрав с собой примерно два десятка солдат со второго этажа, спустился вниз, и уже там, вновь объяснил предстоящий маневр Таагаю и сержанту мушкетеров, распределив между ними задачи.

Командовавший зуурскими егерями, капитан, естественно — родом из благородных оу — уже было подумывал дать приказ к отступлению. Внезапной атаки, на которую и был весь расчет, не получилось! Противник либо успел заметить подготовку, либо к тооредаанцам подошло подкрепление, которое и смогло противостоять успешному штурму.

Стоять под градом пуль, и палить внутрь здания, не имело смысла. Ясно, что внутрь дома прорваться не получится, а бессмысленно терять людей, от, пусть и не слишком прицельной, но достаточно интенсивной стрельбы со второго этажа, было нельзя… …Зуурские дикари — совсем не то что цивилизованное кредонское быдло, которое своих офицеров боится больше чем врагов. — Эти могут и невзначай штык у бок воткнуть, и в спину выстрелить.

…С ними вообще было не просто. …хотя и интересно. — Офицер для них, был скорее вождем, еще в том, старом понятии этого слова, чем господином и повелителем. Его беспрекословно слушались, только пока он, совмещая личное бесстрашие и разумность, вел своих солдат от победы к победе. А вот когда начиналась полоса неудач…, тут уже приходилось поддерживать свой авторитет всеми средствами, иначе — быть беде. А в общем-то, имея дело с этими дикарями, доказывать свое первенство во всем, приходилось постоянно. — Фехтовать-стрелять лучше всех, топтать версту за верстой в одном строю, не показывая признаков усталости. …А еще быть то щедрым и справедливым, то свирепым и безжалостным. — Ни скупости, ни трусости со слабостью — зуурцы своим вождям-офицерам не прощали! …Как впрочем — и неудачи.

Постоянно соревноваться со своими подчиненными, чуть ли не каждый день ходя по лезвию клинка — это ощущение пьянило. После такого, командовать обычной солдатней… — Благородный оу, сравнивал это с дрессировкой мышей и тигров. — С первыми безопасно, зато с последними всегда приходится быть настороже, аккуратно используя и свою стальную волю, и змеиную хитрость.

Так что, сейчас, есть смысл отойти, не пытаясь пробить лбом каменные стены. …В буквальном смысле этого слова. Даже если он и прорвется назад к башне — толку там от его, прореженных в этой заварушке вояк, будет уже не слишком много. Так что можно плюнуть на обещанную награду, и спасать то, что еще осталось. Увести отряд в горы, и отсидеться. Не вечно же тооредаанцы будут владеть Тиндом. А если будет расследование, — в военном трибунале — все это можно выставить в самом лучшем свете. — В конце концов — Кредонская республика — страна купцов, тут не приветствуются бессмысленные потери.

И стоило только офицеру об этом подумать, как пальба тооредаанцев начала стихать. …Что и не удивительно! — Смекнул благородный оу. — Не бездонные же у них там пороховницы, и пули сами собой в сумках не появляются… А значит — победа уже близка! В крепость все равно, скорее всего лезть уже не имеет смысла. Но зато можно уйти с шиком, обозначив на последок победу!

Он перегруппировал своих солдат, решив главный удар обрушить на дверь и окна рядом с ней, и уже набрал было воздуху чтобы высвистать приказ к началу атаки, как вдруг громкий хлопок и вспышка где-то между его солдат отвлекли его внимание.

Он не знал, но это его соперник, командовавший тооредаанцами, подал свой сигнал начинать, бросив во врагов пороховницу, с вставленным в нее коротким фитилем. У гренадеров, всегда был запас таких, в специальной сумке на поясе.

Получилась конечно же не настоящая граната, и ущерб она нанесла минимальный. Но вслед за ней, с верхнего этажа полетела еще дюжина с гаком таких же. Взрываясь, они убили или ранили немногих, но смогли ошеломить, оглушить и ослепить врага.

А едва отгрохотали взрывы — распахнув дверь — Ренки бросился вперед в облако дыма, разя шпагой и кинжалом во все стороны, и чувствуя что каждый удар, пластает чье-то тело.

Дышать было нечем. И даже, кажется уже привыкшие к пороховому дыму легкие, отказывались работать в этом угаре и мгле. Глаза слезились и отчаянно горели, вызывая дикое желание почесать их, хотя каждому солдату были известно что от этого станет только хуже. Рот, глотка, и даже кажется желудок и кишки, пересохли от этого дыма и гари, втягивая каждый глоток воздуха, будто это было битое стекло. Но руки привычно разили фигуры в черных мундирах, и тело, столь же привычно увертывалось от ответных ударов, распознавая опасные движения противника.

А за ним, плотным строем шли его солдаты, убивая врагов в той же манере, в какой бились их далекие-далекие пращуры, сражавшиеся с копьями и щитами.

Плотный строй. В отличии от своих противников стоящих сейчас бестолковой толпой, прежде чем ударить, тооредаанцам не надо было отличать своего от чужого. Своих они чувствовали локтями и плечами. А врагами были все остальные.

Вот облако дыма начало светлеть — тооредаанцы прошли порядки врагов насквозь. Лейтенант оу Дарээка отдал команду, и его солдаты перестроились. Уцелевшие зуурские егеря, тоже успели сбить в отряд, и готовились к новой схватке.

— Полки досыпать… Целься… Пли! — Прохрипел Ренки, и по вражеским рядам, почти в упор, прошелся град пуль… — когда-то он так играл, кидая горсть гороха в деревянных солдатиков. …Вот только они не кидали горох обратно.

И все же — ответный залп егерей, был намного «жиже» того, что произвели «его» мушкетеры. И оружие было заряжено далеко не у всех, да и оставалось их не так много.

Вперед! — Просипел Ренки, толком не обратив внимание как что-то чиркнуло его по уху, зато превозмогая сопротивление глотки и всего тела, отказывающихся снова нырять в этот дымный ад. …И повел своих солдат в новую штыковую атаку.

Вот фигура вражеского солдата… Выпад штыком… Тело привычно уходит влево, одновременно выкидывая руку со шпагой вперед. Укол в руку, коротенький, только чтобы обездвижить, предотвращая следующий удар. И почти на том же движении, новый выпад в горло. Попал.