Иар Эльтеррус - Белый меч

— Достойное лучшего применения упорство, — прокомментировал вампир, медленно идя вдоль основания пирамиды. — Тут вход есть?

«Конечно, нет! Это ж тебе не Египет какой-то! Жители Носфера всегда помнили о настоящем предназначении пирамиды — никого не впускать и, что не менее важно — никого не выпускать. В некоторых из них такие дяди лежат, что если встанут — никому мало не покажется. А уж если какой-нибудь некромант-недоучка доберется до тела или хотя бы праха Белого Судии… Без Дракона даже мы с тобой ЭТО не остановили бы. Так что щиты и заклятия на третьем ярусе ставили от всей души — легче весь Носфер на куски разнести, чем один из тех гробов раскурочить. Здесь защита на несколько порядков слабее, в основном стихийная магия, а не Предел. Но тоже повозиться придется».

— Что ты имеешь в виду под «повозиться»? — тут же насторожился Хранитель.

«Хе. Скажи спасибо, что я с тобой. Иначе пришлось бы делать именно то, чего ты испугался — прибегнуть к магии крови. Но я недавно как следует покормился, а одна из моих первейших функций — вскрывать разного рода защитную магию. Так что за работу! Я буду резать, а ты отбрасывать камни. И не забывай по сторонам поглядывать, а то здесь всякое ходить может».

«Мне показалось, ты умеешь сканировать местность вокруг лучше, чем я».

«Умею. Когда не приходится сражаться с многоуровневыми защитными заклятиями, — разъяснил артефакт таким тоном, каким говорят с умственно отсталыми детьми. — Мы рубить будем или еще погуляем немножко?»

Вместо ответа Владимир расслабился, давая фрагментам Меча вырваться из тела. С предыдущего раза ощущение ничуть не стало приятнее.

Все-таки Проходящая Верность, несмотря на скверный характер, был действительно могущественным артефактом. Он шел сквозь камень, как сквозь воздух. Излишек материи просто исчезал с пути лезвия, или, может быть, камень уплотнялся, расходясь в стороны… Так или иначе, рука не чувствовала сопротивления вообще. И если в стене была какая-то защитная магия, то о ней узнал только сам Меч.

«Хребет, мне показалось, или тебе в самом деле нравится рубить? Ты как будто мурлыкаешь, когда я тебя извлекаю и пускаю в ход. И по руке такое приятное ощущение идет…»

«Ишь ты, внимательный. Да, Хранитель, ты совершенно прав в этом случае. Другие Мечи Предела часто забывают о своем предназначении. Они работают как советчики, переводчики, сканеры, преобразователи магии и симбионты… Но практически перестают быть Мечами в первоначальном смысле, доверяя это дело каким-то неразумным железкам. Я не такой. Сколько бы дополнительных функций у меня ни было, я остаюсь в первую очередь холодным оружием, колюще-режущим инструментом. И мне, драк побери, нравится им быть. Камень, конечно, не такой приятный материал, как живая плоть. Но свою работу я выполняю честно и с удовольствием. Там, где нужно что-то разделить на части или пробить, ты всегда можешь на меня полагаться. А вот головой работать — учись сам, я уже устал быть консультантом».

«Пока что я работаю в основном руками», — хмыкнул вампир, отбрасывая очередную глыбу. С его новой физической силой камень казался пенопластом — таким же легким и столь же легко крошащимся. Но грохот от падения напоминал, что это все же обломки весом в центнеры. На некоторых кусках оставались кровавые следы — человеческая кожа, не рассчитанная на такие нагрузки, рвалась как бумага. Хорошо хоть повреждения заживали мгновенно, а прочность костей, кажется, многократно возросла.

Толщина кладки оказалась приличной — почти шесть метров сплошного камня. Причем не хрупкий ракушняк или песчаник, а скорее, что-то наподобие гранита. Но для Меча разницы не было, и через десять минут, вскрыв последний слой, они оказались в темном холодном коридоре. Факелов или магического освещения здесь не было, свет снаружи почти не пробивался, и только вампирское зрение помогало различить положение стен.

«Влево. Потом десять метров вниз по колодцу. Взрезать левую дверь на дне — и мы у цели».

Владимир на пару секунд задумался:

— Гелла, пойдешь со мной или постоишь на шухере?

Девушка, в свою очередь, немного подумала, перед тем как спрыгнуть в пролом.

— Пойду. Может, я эгоистка, но с тобой я чувствую себя в большей безопасности.

Он чмокнул вампиршу в щеку и они, взявшись за руки, медленно пошли по тоннелю. Меч, сжалившись, засветился белым холодным огнем, отчего внутренности гробницы приобрели менее таинственный вид, но остались столь же зловещими.

«Интересно, чем он так пугает? Мне казалось, что древние захоронения должны иметь какие-то атрибуты ужаса — резные черепа на стенах, статуи каких-нибудь монстров, рисунки со сценами пыток и убийств… Не знаю, что еще, но какая-то атрибутика должна быть. А тут же ничего подобного нет, обычный служебный тоннель, без признаков декора. Но при этом, не будь я мертвецом, у меня бы мурашки по коже бегали и колени подгибались».

«Балбес. Я тебя без всякой атрибутики так напугаю, что от каждой тени шарахаться будешь. А если интересует реальная причина — в энергетическом спектре смотреть надо…»

Владимир посмотрел — и с трудом заставил себя сохранить ровный шаг. Вот уж действительно — от каждой тени… Все пространство тоннеля заполняли сгустки тьмы — живые, подвижные, хищные. Они рассыпались в прах под свечением клинка, но восставали снова за спинами пришельцев. Самые смелые тянули к гостям хищные щупальца, но тут же отдергивали их, словно натыкаясь на невидимую раскаленную стену. И с каждой секундой вся эта толпа становилась активнее и смелее. Шевеление грозило перерасти в настоящую бурю…

— Кто они?!

«Ерунда, низшие энергетические паразиты. Точнее, паразит: все твари, которых ты видишь — проявления единой сущности. За столетия она тут здорово разжирела. Но пока на вас двоих висят алеаны, опасности никакой».

«Стоп, а машина? А Раэрон? Эти паразиты не могут причинить им вреда?»

«Самой машине и червяку — нет. А вот защитную магию брони попортить может, если вылезет из пирамиды. Но это вряд ли, слишком ленивое и жирное».

«Ну, тогда пусть себе шевелится на здоровье. Предупреди, если попытается напасть или выбраться наружу», — Владимир прикрыл глаза, гася магическое зрение, чтобы избавиться от неприятной картины. Когда он их снова открыл, коридор был пуст.

— Гелла, ты их… То есть его видела?

Девушка дернула головой.

— Я чувствую, что здесь что-то есть, но у меня слишком слабое зрение, чтобы различить…

Внезапно она резко выпрямилась, словно прислушиваясь к чему-то, и ее глаза расширились…

— Нет, погоди… кажется, я вижу… Когда смотрю прямо, то ничего, а когда краем глаза — то вроде бы шевелится… Что-то темное… Но стоит глянуть в упор, как оно исчезает. Хотя я все равно чувствую… присутствие. Очень старое и голодное. Но слабое, на самом деле…