Анастасия Вернер - Кровавый закон

— И даже твоя хиленькая фигурка тебя не спасет, — продолжал мужчина.

Он очертил невидимую линию сперва вокруг одной груди, затем вокруг второй.

— Все, что им нужно — это женщина. И ты ничего не сможешь сделать. Будешь лежать вот так, и молить о пощаде. Но они тебя не пощадят. — Он пригнулся ближе к ней. — Они будут насиловать тебя до тех пор, пока твое сердце не остановится. И ты будешь жалеть лишь о том, что ввязалась в драку, что не убежала.

Олиф тяжело задышала. Страх смешался со странным ощущением, пульсирующим внизу живота. Ей неистово хотелось воткнуть этот нож ему в глаз, и одновременно с этим она боялась того, что он может сделать. И того, чего не сделает.

Лицо Лекса находилось совсем близко от ее лица. Он, не сводя с нее пристального взгляда, завел руку за спину и прикоснулся кончиком ножа к ее ляжке. Олиф непроизвольно вздрогнула.

— Первым делом пострадают твои ножки…

Нож поехал выше, увлекая за собой платье. Острие коснулось бедра.

— Не надо, — в панике сказала Олиф.

— Затем они подпортят тебе личико, — продолжал Лекс, делая вид, что не замечает ее возгласов. — А потом…

— Так говоришь, как будто все об этом знаешь, — выплюнула девушка.

— Знаю, — зловеще подтвердил он.

Мужчина снова прикоснулся лезвием к ее тонкой шее.

— И тебе тоже нужна женщина? — с вызовом спросила она.

— О, — хищно улыбнулся Лекс, — еще как нужна.

Она ожидала чего угодно — страха, паники, ужаса — но только не того, что с ней случилось. Ее как будто пронзила молния, от самой макушки до пят. Сердце пропустило несколько ударов.

— Лучше сразу прирежь меня.

Лекс привычно усмехнулся.

— Таких одолжений я не делаю.

Он перевел взгляд на небо. С его лица медленно сползла ухмылка, оно резко стало настороженным.

— Запомни раз и навсегда: не ввязывайся в драку там, где заведомо знаешь, что проиграла. — Мужчина перешел с издевательского тона на грубо-приказной. — Если видишь, что их вдвое больше, даже не пытайся геройствовать. Скидываешь с себя все тяжелое и бежишь. Но бежать нужно быстрее них, чтобы выиграть время. Поэтому тебе проще самой воткнуть нож себе в сердце.

Он неожиданно отпустил руки девушки, перекатился на бок, и, быстро встав на ноги, пошел к своей сумке.

Олиф недоуменно села. Лекс копошился с ветками деревьев и тряпками, которые он прихватил на оазисе. Девушка не двигалась, наблюдая за странными действиями мужчины, пока не почувствовала, что ее бьет мелкая дрожь. Спустя несколько секунд, до нее вдруг дошло, что вечер еще не наступил. И только тут она ощутила сильный ветер, раздувающий не только ее платье, но и тряпки, из которых Лекс делал… шалаш.

Олиф перевела взгляд поверх его головы, и увидела, как на них надвигается огромная песчаная лавина. Она была такой большой и высокой, словно пасть хищного зверя. Вот теперь Олиф стало по-настоящему страшно. Она понимала: нужно встать и бежать, но от одного вида жуткой песчаной стены, в которой бушевали пески, образуя целые воронки, сводило конечности. Собравшись с мыслями, девушка все же вскочила на ноги, побежала к Лексу, запихивая обиду куда подальше, и сквозь ветер прокричала:

— Ты что, хочешь остаться здесь?!

— А ты собралась убежать от песчаной бури? — прокричал в ответ мужчина.

Он воткнул ветку в песок, которая должна была удержать тряпки, сплетенные между собой за рукава.

— Лезь внутрь! — скомандовал Лекс.

Олиф не шелохнулась.

— Живо! — Он грубо схватил ее за плечо и буквально силой затолкал в самодельный шалаш. — Шутки кончились!

Девушка не могла даже сесть — здесь было слишком низко. Она легла и, не чувствуя рук от страха, кое-как прикрыла голову. Ткань развевалась на ветру, весь шалаш ходил ходуном. В просветы между одеждой залетал песок, и чем сильнее становились завывания ветра, тем больше его заносило внутрь. Олиф неожиданно представила, как ее засыплет в этом маленьком шалашике. Ей вдруг стало очень тяжело дышать, крохотное пространство стало давить так, словно с каждым вдохом девушки стены становились все у же, а воздуха все меньше.

В этот момент в шалаш влез Лекс. Весь в песке, он злобно взглянул на Олиф и грубо начал развязывать рубаху с ее головы.

— Закрывай лицо и голову. Главное — лицо.

Он развязал и свою повязку, сложил руки крест-накрест, уткнулся в них и сверху накинул пыльную ткань. Олиф попыталась последовать его примеру, но ее руки так тряслись, что в итоге она свою рубаху выронила.

Мужчина понял, что самой ей не справиться.

— Ты так не тряслась, даже когда я хотел тебя убить, — раздраженно ворчал он, пытаясь накинуть чертову ткань, на дрожащую девчонку.

В конце концов, он плюнул на это гиблое дело и грубо притянул ее к себе, стараясь руками укрыть ей лицо. Если эта дура наглотается песка, проблем потом с ней не оберешься.

Олиф открыла глаза и обнаружила, что уткнулась лицом в мужскую грудь. Она уже хотела осторожно отпрянуть, но тут поняла, что рука Лекса крепко обнимает ее за талию. Неожиданно у нее в душе поселилась какая-то паника. Это ничем хорошим не кончится.

Но Лекс уже и сам очнулся, убрал руку и перевернулся на спину.

Олиф украдкой выдохнула.

Она медленно села и с нее скатилась целая гора песка, собравшись увесистой горочкой на коленях. Поднялась пыль и девушка закашлялась. Губы пересохли. Олиф прикоснулась к ним и почувствовала вздувшуюся сухую корочку. Девушка поднялась на ноги, отряхнулась, и тут поняла, что шалаш куда-то пропал. Посмотрела по сторонам и обнаружила вдалеке красное пятно, с разбросанными вокруг него ветками.

Лекс на ноги не вставал, просто сел и отряхнулся. Открыл свою заветную сумочку, выудил одну из фляг и жадно приложился губами к горлышку. Олиф наблюдала за ним с плохо скрываемой завистью. У нее в горле, казалось, разразился пожар.

Мужчина закончил пить и протянул баклажку девушке. Она без слов ее приняла, и так же жадно напилась.

Олиф ожидала, что Лекс сейчас встанет, пойдет собирать улетевшие тряпки, или, если дело клонилось к ночи, разведет костер. Но он продолжал сидеть, невидящим взглядом уставившись куда-то вдаль. Она отметила, что в его глазах сквозила какая-то… кажется, это была вина. Неужели он чувствует вину?

Девушка осторожно приблизилась к нему и села рядом. Она не стала ничего спрашивать. Он сам расскажет, если захочет. Однако Лекс молчал. Так долго, что Олиф всерьез начала задумываться, не обиделся ли он на нее?

Наконец, ей это надоело, и она без особой злости сказала:

— Так ведешь себя, как будто это я к твоему горлу нож приставляла.

Лекс вздрогнул, словно ее голос заставил его вынырнуть из своих мыслей. Он повернул голову и посмотрел на Олиф. И впервые в жизни, она увидела в его взгляде сочувствие.