Владислава Мека - Закон Неписанный

Все бы отдала, чтобы вдеть лицо эльфа, но я продолжала наигрывать и вот зазвучал припев:

Жаль перевирать и петь от женского лица, но пою-то про себя, а не про кого-то неизвестно:

Последний куплет и все, можно будет смотреть на эльфа и наслаждаться:

Последний аккорд и все. Я встала и оглядела публику. Гробовая тишина, конечно, до Арии мне, как до луны, но впечатление я произвела неизгладимое, вон, как король глаза прячет, стыдно стало? Правильно, а нечего у кого-то без спросу свободу отбирать, прикрываясь тем, что заботишься о благополучии. Теперь черед эльфа. Кажись, перестаралась. Стоит в самом дальнем углу и по виду не понять, то ли меня убить хочет, то ли себе харакири не прочь сделать. Одно ясно, зол и раздосадован, лицо — кирпичом и кулаки сжал. За что боролись на то и напоролись, присказка про него.

Наконец, народ отошел слегка и раздались первые аплодисменты, как по нарастающей громче и громче, пока я не почувствовала себя местной звездой. Но петь на бис, а также еще то-то петь напрочь отказалась, сославшись на то, что «очень устала». Взяв первый попавшийся бокал с каким-то вином, отправилась на балкон, мне нужна хотя бы краткая передышка. Слишком много я вложила в эту песню. Сама себе доказывая, что свободна.

— Интересная песня — внезапно раздался голос Лэадониса рядом.

Он стоял облокотившись на резные перила и смотрел на ночное небо. Не знаю, что он там разглядел, но черты его лица расслабились.

— Это месть мне? — какой догадливый.

— Не совсем месть и уж точно не только Вам — правдиво ответила я.

— А что тогда?

— Все хотели услышать песню, я ее исполнила. Ответ слишком прост не так ли? Сама понимаю, поэтому добавлю еще кое-что. Эта песня мой личный гимн. Никогда не задумывались насколько может кто-то быть свободным? Что такое пресловутая свобода о которой слагают стихи? — на философию потянуло, но все же его ответ мне важен.

— Свобода — это отказ от обязательств — безапелляционно заявил эльф.

— Ошибаетесь. Свобода — это отчаяние и одиночество — горечь, как я не старалась ее скрыть все же промелькнула в голосе.

— Поясните? — потребовал эльф.

— Вы когда-нибудь встречали человека, которому нечего терять? Не о чем жалеть и на за что сражаться в этой жизни?

— Раба, что ли?

— Нет, раб — это покорное существо по определению подневольное и не свободное. Свободу обретает каждый в последнюю секунду жизни. Перед самой смертью любой становится свободен на мгновение. Но только тот, для кого это мгновение между жизнью и смертью превращается в жизнь, только такой человек абсолютно свободен.

— И вы хотите сказать, что являетесь таким человеком? — усмехнулся эльф.

— Нет, ну что Вы, мне есть что терять — изначальная идея приоткрыть маску, за которой скрывалась моя истинная суть, внезапно пропала и я без зазрения совести солгала Лэадонису и развернувшись пошла к шумной толпе знати.

Что он может понять? Ничего. Тогда и смысла нет, что-то ему говорить. Такие, как он не поймут, только рассмеются в лицо. Остаток вечера я почти удачно проспала с открытыми глазами. Почти — потому, что меня все же отвлекали редкие вопросы и поздравления. В итоге, я чуть не проспала момент, когда гостей стали выпроваживать.

Эльф покинул прием со мной под ручку, как и появился, а вот у ворот резиденции, мы расселись каждый по своим каретам даже не попрощавшись для приличия. Стоило мне усесться в эту «камеру пыток» по ошибке считающуюся транспортом, как чья-то голова прижалась к коленям. Почему чья-то? Это мог быть только Адамант. Я не хотела брать его с собой, но он молча следовал за мной по пятам, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как поехать вместе с ним на прием. Правда, пришлось оставить ждать его в карете.

— Адамант, я кажется, уже говорила, чтобы ты не трогал меня без разрешения — стараясь не злиться, напомнила я рабу.

— Простите, хозяйка, простите, но я не знаю, как иначе высказать Вам восхищение недостойного и не покорного раба — бессвязно лепетал Адамант.

— О чем ты говоришь? — решила расставить все точки над «i» я.

— Хозяйка, я подслушал Ваши песню, простите меня не послушавшего Вашей воли и покинув карету, я подсматривал за Вами, простите хозяйка — выдал раб опять пытаясь поцеловать мои туфли, как и в тот раз, в спальне.

— Прекрати! — все же разозлил меня раб и я пнула его — хватит, я устала и от тебя в том числе.

Враки, я не устала. Просто, я не могу смотреть на то, как мужчина унижается ни за то передо мной. Да и сил после сегодняшнего не осталось. Все! Хочу домой, искупаться и завалиться спать. Об остальном завтра думать будем, да мозг?

После событий двухдневной давности, когда я так некрасиво выпендривалась на приеме, опять попадать на глаза королевской семьи было страшновато, но завтра у меня по списку не очень важных, ри этом обязательных событий — свадьба.

Хорошо хоть Лэаднонис не появляется на глаза, поговаривают, точней мои слуги слышали от других слуг и так по списку, что главный судья дневует и ночует у своей любовницы, весьма известной эльфийки, которая входит в посольство эльфов в человеческом государстве, она даже осталась жить среди людей ради эльфа. Он жертвы, по ходу дела, не оценил и не женился на даме сердца, как итог, меня ждет наказание, которое другая бы считала счастьем. И где справедливость? Разве они не были бы лучшей парой?

Ну вот, иллюзию счастливого брака у меня тоже отобрали, всю, как теперь понимаю, долгую жизнь мне придется быть с человеком, которого я и мужчиной не считаю. Почему-то эльфы упорно не могли вписаться в мое представление о мире. Может потому, что они так сильно были похоже на мифических, сказочных персонажей? Остальных же я нормально воспринимала. Даже Адаманта, правда без его крыльев.