Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи

Не дойдя около полумили до ворот, всадники остановились. Ворота были открыты. Сам город был обнесен невысокой деревянной стеной. Он не был большим, а издали и вовсе казался совсем маленьким. Стражников у ворот не было видно. Это показалось Торну весьма странным, потому что это означало, что, либо селение было захвачено кем-то, либо их правитель был настолько самоуверен и глуп, что не позаботился об его охране. Несмотря на поздний час, по дороге, в город тянулся караван местных и заезжих купцов. Их повозки были доверху забиты заморскими товарами, которые они везли на продажу. Вслед за ними последовали и Джеймс с Торном. Хаатин натянул на голову капюшон и сказал:

— Ни с кем не разговаривай и ни в коем случае не показывай амулет! Здесь очень опасно находиться! Любой здешний пьяница воткнет тебе нож между ребер ради паршивого серебряника! Остановимся на ночлег, а утром начнем поиски этого проклятого Габриеля. Джеймс одобрительно кивнул головой.

Пройдя через ворота, Джеймс и Торн очутились на торговой площади. Прилавки и латки были уже пустыми и тянулись до самого края улицы. С нее направо и налево уходили дорожки, ведущие к маленьким домикам, в которых уже горели огоньки и готовился ужин. Торговая площадь заканчивалась высокими воротами, за которыми возвышался дворец наместника. У ворот стояла охрана. Два хорошо вооруженных солдата в латах с длинными копьями в руках. На поясе висели тяжелые мечи.

Всадники проехали до середины торговой площади, где стоял эшафот, на котором проводили казни и повернули в проулок, откуда раздавались смех и крики. Они добрались до таверны, где проезжие купцы и всякий местный сброд коротали свои вечера за кружечкой эля и пошлыми разговорами. Через дорогу, на доме, высотой в два этажа, красовалась вывеска с названием ночлежки. Но она была уже настолько старая и потрепанная, что прочитать его было невозможно. Веля Джеймсу стеречь лошадей, Торн зашел внутрь.

За прилавком дремала, подперев рукой подбородок, немолодая женщина в грязном, старом платье, какие одевали на королевский бал, лет пятьсот назад. И если бы оно сохранилось до этих времен, то, наверное, выглядело бы также. Во рту дымилась длинная трубка.

Хаатин подошел поближе, снял мешок с припасами со спины, и с силой грохнул его на прилавок. Хозяйка ночлежки испуганно дернулась и чуть не упала со стула.

— Мне нужна комната на ночь! — не давая ей опомниться, начал Торн. Женщина протяжно зевнула и открыла амбарную книгу, куда вписывала всех своих посетителей. Что-то долго листала и, наконец, произнесла:

— Комнаты заняты. Остались только общие места, — женщина взглянула на Хаатина и ехидно улыбнулась. Торн перевел взгляд на лестницу, которая вела наверх, затем осмотрел пространство слева от прилавка, где на полу лежали ровными рядами и дружно храпели две дюжины человек.

— Неужели все комнаты заняты? Может быть, у вас все же найдется для меня и моего спутника небольшая комнатушка? Видите ли, у меня очень чуткий сон и мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь помешал ему! — Торн развязал свой кожаный мешочек и достал что-то из него. Затем бросил на прилавок золотую монету и внимательно посмотрел на женщину. У хозяйки от вида золота заблестели глаза. Она накрыла монету рукой и, оглядевшись по сторонам, сунула ее в глубокое декольте своего платья:

— Что же вы сразу не сказали! — лицо хозяйки расплылось в улыбке. — Специально для вас я держу наготове свою комнату. В ней как раз две кровати, они удобные. Она открыла выдвижной ящик своего прилавка, достала из него ключ и положила его перед хаатином.

— Наших лошадей нужно накормить, напоить и поставить в конюшню на ночлег! — Торн взял ржавый ключ со стола.

— Не волнуйтесь, господин, вашим лошадям подадут лучшего овса, который только найдется в Стоунхилле! Мой муж позаботится об этом.

Торн вышел во двор, где ждал Джеймс, который изрядно замерз, переминаясь с ноги на ногу, и жестом руки позвал его за собой.

Хозяйка ночлежки провела их в свою комнату. Она была довольно уютной и светлой. У стен располагались две деревянные кровати с резными спинками. Посреди комнаты стоял круглый стол. На дощатом полу красовались шкуры убитых животных. Хозяйка поставила на стол кружку с молоком и тарелку еще теплого овсяного печенья и вышла, пожелав путникам доброй ночи. Джеймс уселся на кровать и начал жадно поглощать лакомство со стола. Хаатин тем временем снял свой меч и остальное снаряжение. Он надел чужой старый плащ, висевший на вешалке у стола, и направился к выходу.

— Ты куда? — спросил Джеймс удивленным голосом.

— Схожу в таверну, узнаю местные новости. А может, и про нашего Габриеля чего услышу, — не поворачиваясь к парню, ответил хаатин. — А ты спи! Я закрою тебя ключом снаружи, чтобы глупостей не натворил.

Торн перешел через улицу и зашел в таверну, над входом в которую красовалась надпись «Хмельная застава». Внутри было накурено, от едкого табачного дыма начинало щепать глаза. Народу было много и почти все столики были заняты местными выпивохами. Но у одного стола людей было особенно много. Они окружили его и внимательно слушали рассказ какого-то мужчины с черными вьющимися волосами и густой щетиной на лице. Видимо это был купец, который вернулся из дальнего похода в северные провинции. Люди из толпы задавали ему разные вопросы, на которые он с удовольствием отвечал.

Те, кому этот разговор был не интересен, сидели поодаль и обсуждали свои темы, но толпа вела разговор так громко и оживленно, что слышно было даже на улице.

Торн не стал задерживаться на входе и прошел к стойке. Он положил на нее две серебряные монеты и заказал кружку темного эля. Толстый, лысый мужчина плотного телосложения, который стоял за стойкой, подозрительно посмотрел на незнакомца в сером плаще и с капюшоном на голове, но потом все же взял деньги.

— Расскажи-ка нам лучше, что в мире делается! — закричал кто-то из толпы, прерывая рассказ купца. Вокруг раздались одобрительные окрики. Тот запнулся и повернул голову, вглядываясь в лица людей. Он искал того, кто задал ему вопрос, но так никого и не найдя, продолжил рассказ:

— Был я недавно в Хоркате, что на самом севере Элонии. Люди там, я вам скажу, совсем дикие! Да и места там такие, что лучше подальше держаться! Я там ни одного своего товара не продал! Совсем дикий народ! И денег они отродясь не видали!

— Да ты нам не про товар свой рассказывай, а про то, что говаривают там! — раздался снова чей- то голос. Купец снова остановился, глотнул эля из кружки и продолжил:

— А говаривают там, что Темные земли ожили! — он сделал паузу и народ стих. В трактире на мгновение воцарилась гробовая тишина. Даже те, кто обсуждал свои темы и не слушал, о чем говорят другие, замерли и повернули головы в сторону рассказчика.