Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи

Торн не смотрел, что творится на трибуне. Он прекрасно знал, куда их привели, и давно догадывался, кого собираются казнить сегодня. Сейчас его больше волновала их с Джеймсом безопасность, поэтому он следил за снующими по толпе стражниками и старался ничем не привлекать к себе внимания. Стоя здесь, окруженные десятками вооруженных людей, они находились в большой опасности. Вдруг кто-то сдал их? Трактирщик, который поведал Торну о кузнице или тот рыбак, у которого они расспрашивали про мятежников. Тревожные мысли крутились у него в голове, и он на всякий случай осмотрел пути отхода. Но ни один из них не показался хаатину безопасным!

С узника сняли кандалы и отбросили в сторону. Он, не торопясь убрал руки из-за спины, растирая онемевшие от пут запястья, и продолжал пристально вглядываться в лица людей. Один из стражников обнажил меч и ткнул им в спину кузнеца, чтобы тот не попытался бежать. Другой стражник ловким движением руки достал привязанный к поясу свиток и, развернув его, начал громко читать приговор:

— За помощь мятежникам, коей является изготовление колющего и режущего оружия, предназначенного для смертоубийства невинных граждан, а также представителей закона и власти; за отказ выдать местоположение преступников и назвать их имена правосудию; за укрывательство и пособничество лицам, находящимся в розыске этот человек приговаривается к смертной казни! Стражник замолчал и, свернув свиток, сунул его за пазуху. Затем он повернулся к заключенному, который слушал приговор, гордо задрав голову, и спросил:

— У Вас есть, что сказать? Последнее слово? Кузнец повернул голову и с глубоким презрением взглянул в глаза того, кто только что прочитал ему смертный приговор. Затем он вдруг громко рассмеялся и плюнул стражнику на его кожаные поножи.

— Привести приговор в исполнение! — с нескрываемым удовольствием произнес тот, и, развернувшись, быстрым шагом сбежал с эшафота. Палач плюнул себе на руку и, крепко взявшись обеими руками за рукоять секиры, тяжелым рывком вытянул ее из пня. Стражники взяли осужденного под руки и подвели к плахе. Ударив его по ногам, они уложили не оказывающего сопротивление кузнеца на место, куда раньше была пристроена секира.

Джеймс закрыл глаза и отвернулся. Он не хотел видеть то, что сейчас должно было произойти. Он старался даже не думать об этом. На мгновение ему показалось, что все закончилось и Джеймс, приоткрыв левый глаз, невольно взглянул в сторону трибуны. Он увидел, как нависавшая над головой кузнеца секира, рассекая воздух и издавая странный свист, всей своей неимоверной тяжестью летела вниз. Джеймс снова закрыл газа. Раздался глухой хлопок. Люди в толпе дружно ахнули и замолкли. Все закончилось. Правосудие свершилось и людям разрешили разойтись по своим делам.

Совсем скоро на площади, среди снующих в разные стороны жителей, остались стоять на месте только две фигуры. Торн, заметив это, схватил за руку Джеймса и поволок в сторону. Да куда угодно, только бы подальше от этого места. В воздухе пахло кровью. Собаки с близлежащих домов, точно обезумевшие, метались на цепи, громко лая в пустоту.

На рынке, как ни в чем не бывало, царила прежняя суета. Купцы все снова и снова повторяли свои зазывные фразы, и люди, словно околдованные чарами, шли на этот зов. Торн с Джеймсом шли быстрым шагом, и, дойдя до первого же проулка, скользнули в него, с ловкостью змеи уклоняясь от встречных прохожих. Улица была очень узкой, настолько, что, казалось если вытянуть руки в стороны, то можно было прикоснуться кончиками пальцев к деревянным дверям домов, располагавшихся через дорогу друг от друга.

— Что мы теперь будем делать? — смотря себе под ноги, спросил Джеймс. Торн молчал, обдумывая их дальнейшие действия. А действительно, что же теперь делать? Вернуться к трактирщику и расспросить его с пристрастием? Или, подкупив кого-нибудь из стражи, добыть информацию у него? Как насчет тех двух, которые любили бывать вечерами в «Хмельной заставе»? Может быть, они что-то знали? Вопросы один за другим всплывали в голове хаатина, но четкого, однозначного ответа на них не нашлось.

— Может поспрашивать у прохожих? Вдруг кто-нибудь подскажет, где нам искать Габриеля? Или хотя бы знает того, кто подскажет! — не дожидаясь ответа хаатина, предложил Джеймс. Торн, не услышав того, что говорил ему парень, остановился и огляделся по сторонам. Он заметил, что люди, в большом количестве встречавшиеся им на пути, вдруг куда-то исчезли. Улица была совершенно пуста. Насторожившись, Торн некоторое время вслушивался в пустоту, а затем, снимая капюшон с головы, прокричал Джеймсу:

— Уходим! Скорее!

Они перешли на бег. Хаатин попытался на ходу выхватить свой меч, но не успел. Впереди, из проулков выбежали стражники, преграждая им путь. В руках у них были длинные копья с острыми металлическими наконечниками.

Торн резко остановился и, схватив Джеймса за рукав, поволок его за собой в противоположную сторону. Но там их уже поджидали лучники, выстроившиеся в две шеренги. Тетива их небольших по размеру луков была крепко натянута. Два десятка стрел своим смертельным жалом смотрели на Джеймса и сопровождавшего его Торна. Они остановились.

Джеймс тяжело дышал. Адреналин в большом количестве будоражил кровь, придавая лицу красноватый оттенок. Сердце колотилось с бешенной скоростью, пульсирующими потоками отдавая в весок. Во рту пересохло, а побелевшие от недостатка влаги губы, покрылись глубокими трещинами.

Торн был спокоен. Даже когда люди с оружием в руках обступили их, образовав кольцо, на его лице не дрогнул ни один мускул.

Расталкивая своих подчиненных, в центр получившегося кольца вышел начальник охраны. Высокий, крупный, плечистый, он показался Джеймсу таким огромным, что он сам на его фоне выглядел жалким насекомым. Да и Торна он был выше на целую голову. Доспехи этого могучего воина были наполовину кожаными, а на другую половину из тонкого серебристого металла. Звали его Брог и он был очень жестоким и безжалостным. И если бы маленький ребенок взял что-нибудь чужое на его глазах, то он, не задумываясь, отрубил бы ему руку.

— Хаатин? Здесь? Не может быть! — низким басом сказал Брог, разглядывая густые, серебряные волосы Торна, которые были отличительной чертой их рода. Он смотрел на хаатина, словно на диковинного зверя, расхаживая вокруг него. Затем достал нож и приставил его к горлу Торна.

— Всегда мечтал освежевать такого как ты! — угловатое лицо Брога расплылось в широкой улыбке. — Я всегда жалел о том, что родился не в то время, когда наши братья вырезали весь ваш проклятый род! Я бы с радостью присоединился к ним! И возможно тогда ты не стоял бы сейчас здесь. Брог громко расхохотался, поигрывая ножом у лица хаатина.