Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи

— Теперь тебе нужно поспать! — спокойным голосом сказал хаатин и прополоскал кружку водой.

— Хаатин знает секреты зельеварения? — насмешливо спросил Габриель.

— Из-за твоего безрассудства мы чуть не погибли! — игнорируя вопрос, крикнул Торн. — Мы чудом остались живы! И все из-за того, что ты слепо веришь в то, что кругом прав! Ты не слушаешь никого, кроме себя и, однажды, это приведет тебя к гибели! И если бы за тобой сегодня шла твоя армия, то ты погубил бы и их всех! Ты слишком легкомыслен, слаб и юн, чтобы управлять страной! Ты не достоин быть королем!

— Это решать не тебе, хаатин! — ответил Габриель. — Я признаю, что выбрал не ту дорогу и раскаиваюсь в этом. Но король один принимает решения и несет ответственность за них!

— Ты ошибаешься! — перебил Торн. — Настоящий король руководствуется советами и думает в первую очередь о благополучии своего народа. Ты можешь сложить тысячи голов ради своей прихоти, но так ты не заслужишь уважения.

Сотни лет наместники Элонии строили свою власть на крови. Они тоже не слушали ни чьих советов и поступали так, как считали нужным. И посмотри, чего они добились!

Торн замолчал и сел у костра, смотря на игру танцующих и подпрыгивающих языков пламени. Габриелю было нечего сказать. С каждым их разговором, наследник все больше убеждался в правоте хаатина и мысленно ругал себя за излишнюю заносчивость.

Быть королем — большая ответственность, но вместе с тем и большое проклятие. Неважно, каким ты был до этого, неважно, каким ты станешь после — важно лишь одно — каким ты будешь во время своего правления. Справедливым или жестоким, милосердным или тираном, добрым или злым, миролюбивым или воинственным — все зависело от человека, от его стремлений и убеждений. Быть настоящим королем — значит быть храбрым, мудрым, отважным, справедливым. К сожалению, во главе Элонии далеко не всегда стояли настоящие короли. И если одним из них было не занимать отваги, но не доставало мудрости, то другие прятались в своих замках, обнажая свою трусость и лень перед всем народом.

Истощенные постоянными войнами, земли Элонии нуждались в таком настоящем короле! И когда последний наследник королевского рода был найден, на горизонте забрезжил луч надежды.

Джеймс открыл глаза. Он чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Боль прошла и больше не тревожила его. Пелена, застилавшая ему глаза, исчезла, и он снова мог хорошо видеть. Вздохнув с облегчением, Джеймс перевернулся на спину и еще какое-то время лежал так, закрыв глаза. Он вспоминал вчерашний день как страшный сон и не мог поверить, что все это происходило с ним наяву. Юноша только сейчас осознал, насколько близок он был к смерти, но это ничуть не страшило его. С равнодушием присущим воинам, многое повидавшим за свою жизнь, Джеймс обдумывал все возможные последствия вчерашнего дня. Снова и снова он прокручивал в своей голове все свои действия, как кинопленку в старом проекторе, подмечая допущенные им ошибки. Сейчас, окажись он в такой же ситуации, действовал бы по-другому.

Также Джеймс корил себя за то, что не удержал меч, брошенный ему хаатином. Если бы он был чуточку сильнее и проворнее, то одолел бы уродливого тролля, вонзив острый клинок ему между глаз. Об этом юноша жалел больше всего. Ему представилась такая возможность убить чудовище своими руками, а он упустил ее. О том, что это чудовище размазало бы его по полу своей мощной дубиной еще до того, как он сделал бы первый замах, Джеймс не думал. Он был убежден в том, что справился бы с глупым слепым врагом не хуже чем Торн. Но по воле счастливого случая все произошло по-другому и Джеймс, так и не став героем, безжалостно расправившимся с огромным троллем, остался жив.

Все основательно обдумав, Джеймс открыл глаза и немного привстал. Он не мог разобрать времени суток, потому что небо было покрыто черными тучами. Кругом было темно, будто день уже подходил к закату, и казалось, что сейчас на небосводе появятся яркие звезды.

— Пора отправляться! — громко сказал хаатин, притаптывая остатки костра сапогом и рассеяв все сомнения Джеймса. Утро.

Габриель уже занял свое место на лошади и поджидал остальных. Он был угрюм и молчалив после вчерашнего разговора с Торном. Он не спал почти всю ночь, и многое обдумал за это время. Слова, сказанные хаатином, крепко засели в его голове и не давали покоя. А что если из него и правда выйдет плохой правитель? Что если, заняв место на троне, он превратится в злобного, самодовольного, эгоистичного тирана? Чем он тогда будет лучше наместника, который правил страной в данный момент? Вопросы всплывали один за другим, и Габриель злился еще больше от того, что не мог дать на них ответа.

Торн приблизился к Джеймсу и схватил его за голову своей правой рукой. Большим пальцем он приподнял веко и внимательно осмотрел зрачок юноши.

Джеймс не сопротивлялся и послушно стоял на месте, не шевеля головой. Он чувствовал себя как на приеме у врача, который ставил ему диагноз. Опустив руку, хаатин направился к лошадям со словами:

— Все в порядке, осложнений нет. Тебе повезло на этот раз, но впредь будь осторожней! Глупо было рисковать жизнью и выманивать тролля на себя!

— Но я ведь спас тебя! — прокричал Джеймс, захлебываясь от возмущения.

— Мне не нужна была помощь! — продолжил Торн. — Я успел бы выбраться, а вот ты — что бы ты делал дальше? Каков был твой план?

— Я. но ведь все обошлось! — еле слышно сказал Джеймс.

— Нам просто повезло! В следующий раз думай головой!

Хаатин помог юноше взобраться на коня и запрыгнул в седло. Джеймсу досталось место за седоком. Свою лошадь он упустил, и ему пришлось перебраться на коня Торна. Сидеть было неудобно из-за отсутствия седла. Держаться было не за что, и Джеймс крепко ухватился за кусок ткани, служившей прокладкой между седлом и спиной коня.

— Надо напоить лошадей, если хотим добраться до места! — крикнул Торн, пришпорив своего коня. — Если я не ошибаюсь, к северу отсюда должен быть небольшой ручей.

— Да, но мы сделаем крюк! Мы почти выбрались из леса, осталось совсем немного, — возразил Габриель.

— Ты что, хочешь идти пешком? Лошади устали, к тому же не ели несколько дней! Если их не напоить, то им не хватит сил до деревни! Габриель не стал спорить и согласился с хаатином. Они повернули на север, объезжая территорию, гнавшихся за ними ночных охотников, стороной.

Путники неспешно подбирались к ручью, пробегавшему вдоль холма и соединявшемуся с полноводной горной рекой. Боясь окончательно загнать изнеможенных долгим переходом лошадей, они шли медленно, потратив на дорогу несколько часов. Небо за это время не прояснилось, а даже наоборот, нахмурилось еще сильнее. Тяжелые свинцовые тучи, казалось, совсем не двигались, оставляя в своем мрачном плену яркое, горячее солнце.