Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи

Пройдя через открытые ворота, путники очутились в Придворном квартале. Их взору предстали три улицы, ведущие к дворцу, по краям которых возвышались большие, высотой в два этажа, дома. Когда-то давно в них жили богатые купцы и придворная знать, они были прекрасны снаружи и роскошны внутри, а сейчас эти дома выглядели точно так же, как и покосившиеся домики простолюдинов. Лишь несколько окон озарял тусклый желто-оранжевый свет, остальные же дома пустовали.

Трое стражников вышли навстречу каравану. Кинар остановился перед ними и приказал:

— Отнесите раненого к лекарю, пускай поставит его на ноги! Наших гостей разместить на ночлег, обеспечить всем необходимым! Они очень устали с дороги, поэтому, я думаю, не откажутся от горячей ванны и пары кружек хмельного пива! Повозки закатите в амбар и закройте на ключ! Выставьте круглосуточную охрану!

Стражники внимательно выслушали все указания Кинара и послушно приступили к исполнению. Они осторожно вытащили Орина из повозки и понесли к местному лекарю.

— Не волнуйтесь! — произнес Кинар. — С ним все будет в порядке.

— О, в этом мы не сомневаемся, но с ним рядом должен быть кто-то, когда он придет в сознание, — вежливо сказал Лиорид. — Виллем, присмотри за нашим другом Орином!

Виллем спрыгнул с повозки и, пошатываясь, отправился за стражниками.

— Мы очень признательны вам за ваше гостеприимство! — воскликнул Лиорид. — Но нам просто необходимо встретиться с правителем Арамунда.

— Не думаю, что сейчас подходящее время для встреч, — сказал Кинар, слезая с лошади. — Уже довольно поздний час. Вы, должно быть, не спали, уже целую вечность, да и вид у вас довольно потрепанный, поэтому отдохните хорошенько, приведите себя в порядок, а завтра днем нанесете визит Фаратину.

— Боюсь, что наши дела не терпят отлагательств, — произнес Лиорид. — Мы были бы весьма признательны, если бы вы сопроводили нас к Фаратину.

Кинар удивился настойчивости Лиорида и согласился сопроводить Габриеля, Торна и Лиорида во дворец.

— Прошу прощения за своих солдат, — сказал Кинар, обращаясь к Торну. — Они не желают вам зла. Многие из них выходцы из простого народа и, конечно же, слышали истории об амулете королей и о предательстве хаатинов, но всегда считали их вымыслом, сказками, которыми пугают детей, поэтому и удивились при виде живого доказательства правдивости этих историй.

— Ничего, я уже привык к такой популярности, — сухо ответил Торн.

— Мой отец всегда учил меня судить о людях по их поступкам, — продолжил Кинар. — Не важно, кто ты: эльф, гном или хаатин. Не важно, какие злодеяния совершали в прошлом твои предки, главное — каков ты сам!

— Ваш отец мудрый человек! — произнес Лиорид. — Жаль, что таких людей уже почти не осталось.

— Мой отец умер в прошлом году, — дрожащим голосом выдохнул Кинар.

— Мне очень жаль! Я вижу, что он многому вас научил.

— Да, а еще отец учил меня никогда не доверять незнакомцам. Так, какое столь срочное дело привело вас в Арамунд? Что заставило вас проделать столь сложный и опасный путь?

— Я не могу сказать, — ответил Лиорид. — Но поверьте, это вопрос жизни и смерти. Прошу, отведите нас во дворец!

— Хорошо, мы почти пришли.

Подойдя к дверям замка, Кинар остановился и повернулся лицом к остальным.

— Ждите меня здесь, я узнаю, примет ли вас Фаратин. Как мне вас представить?

— Скажите, что к нему пожаловал Лиорид, это имя должно быть на слуху у вашего правителя.

— Хорошо, приготовьтесь сдать оружие, иначе внутрь вы не войдете! Я скоро вернусь.

Кинар скрылся за дворцовыми дверьми, оставив Габриеля, Торна и Лиорида наедине с собой.

— Слушайте внимательно! — воскликнул Лиорид после того, как тяжелая дверь закрылась за Кинаром. — Фаратин не плохой человек, и он недолюбливает своего брата Эриндура, но говорить с ним буду я. Не стоит пока упоминать о Джеймсе и о маршруте его следования. Габриель, ни в коем случае не говори о своем истинном происхождении, пока все не прояснится! Помните, любое сказанное нами случайное слово, может обернуться против нас же самих.

После слов, произнесенных Лиоридом, дверь во дворец отворилась, и из нее показался Кинар, в сопровождении двух стражников.

— Фаратин примет вас! Но сначала вы должны сдать свое оружие, как я и говорил.

Лиорид, Габриель и Торн разоружились и отдали свое снаряжение стражникам. Хаатин не хотел расставаться со своим мечом, но ему все же пришлось это сделать. Впервые он был безоружен и направлялся в логово своих злейших врагов без своего клинка.

— Вы получите его обратно при выходе из дворца, — сказал Кинар. — А сейчас, прошу за мной.

Путники вошли во дворец и оказались в большом тронном зале, в котором царил полумрак. Даже многочисленные свечи и огромные металлические чаши, пылавшие огнем, не могли справиться с темнотой и осветить все его убранство. Большие каменные плиты, уложенные на полу, казались совершенно черными, и лишь на массивных стенах и колоннах, подпиравших высокие потолки, шло представление игры света и тени.

Приблизившись к трону, на котором восседал Фаратин, путники остановились. Кинар поклонился своему правителю и доложил о выполнении своей задачи. Затем, он развернулся и направился к выходу, но Фаратин остановил его.

— Кинар! — окликнул он капитана своего войска. — Останься, у меня к тебе есть разговор. Я думаю, что наши гости не отнимут у меня много времени.

Кинар поклонился еще раз и остался стоять у входа во дворец.

— Стража свободна! — приказал правитель Арамунда и махнул рукой, сверкая дорогими перстнями, двум солдатам, дежурившим у двери, которые незамедлительно удалились.

Поднявшись со своего трона, правитель Арамунда подошел поближе к путникам, осветив тусклым пламенем горевших свечей половину своего лица, изрезанного морщинами. Он одернул назад тяжелую меховую накидку, путавшуюся под ногами, и осмотрел своих гостей.

— Мы приветствуем тебя, Фаратин — правитель славного города Арамунд! — воскликнул Лиорид и слегка наклонил голову. Оставаясь в таком положении, он перевел взгляд на своих спутников, продолжавших стоять, как ранее, и нахмурил брови. Габриель понял, что от него хочет старец и тоже склонил голову.

Торн знал, как надо вести себя во дворце перед знатными особами, но не собирался кланяться перед человеком. Смерть для него была предпочтительнее, нежели такое унижение. Он стоял с гордо поднятой головой и смотрел Фаратину прямо в глаза. Ему было все равно, что с ним сделают за такую дерзость.

— Хаатин!? — удивленно воскликнул правитель. — Какая редкость в наше время! А я уж думал, что никогда не увижу представителя этого рода, живым! Ты не желаешь выказать мне свое почтение?