Вулф Джин - Воин Сидона

— Захочешь ли ты денег, — спросила Мит-сер'у, — если я попрошу тебя предсказать судьбу?

Сахусет покачал головой.

— Тогда, пожалуйста, ты можешь?

— Конечно. — Из висевшего на поясе кошеля Сахусет достал четыре золотые палочки, ни одна из которых не была прямой. — Еще мне понадобится мой жезл из слоновой кости. — И вот жезл уже здесь, хотя раньше я не видел его. Он положил палочки на траву так, что они образовали грубый квадрат, потом жезлом нарисовал круг вокруг них. Закрыл глаза и обратил их к небу. Долго-долго, что я даже задремал, его губы двигались, но я не слышал ни одного слова.

Наконец он подобрал палочки, потряс их в руке и бросил в сторону Мит-сер'у. Они упали кругом, насколько я могу судить, и он наклонился над ними. — Очень скоро большое горе, — сказал он, — но, вскоре после этого, радость.

— Вот хорошо-то, — сказала она.

Он рассеянно кивнул. — Ты будешь путешествовать по чужим странам, и будешь там в большой опасности. Ты вернешься в место своего рождения — и опять покинешь его. Тебе покровительствует Хатхор. Вот все, что я смог прочитать.

— Я всегда хотела, — сказала Мит-сер'у, — сбежать от моей семьи и увидеть чужие места, и повстречать новых людей, вроде Латро. Хатхор очень добра ко мне.

— Да. Латро?

Я покачал головой.

— Пожалуйста? — Рука Мит-сер'у попыталась сжать мое бедро. — Для меня? Только один раз?

Я опять покачал головой. — Я — воин, как он и сказал. Я умру в какой-нибудь битве, и мне не нужно никакое предсказание, чтобы узнать то, что я и так знаю.

— Но ты можешь и ошибаться, сейчас мы вместе, и если мы узнаем о тебе, мы сможем узнать побольше обо мне.

Я пожал плечами.

Решив, что это знак согласия, Сахусет подобрал свои золотые палочки и бросил их в меня. На мгновение мне показалось, что они ударят мне прямо в лицо, но нет, они упали рядом со мной, по кругу, как и раньше. А один лег на другой.

Сахусет наклонился над ними. Я слышал его тяжелое дыхание, но он не сказал ни слова. Потом встал, подошел к стене храма, вернулся к нам и опять стал изучать золотые палочки, с другого угла.

— Что там? — спросила Мит-сер'у.

— Ты испугалась, — сказал Сахусет. — И я. — Он медленно подобрал палочки, одну за другой, подбросил их вверх, и опять стал пристально изучать.

— Скажи нам!

— Латро? Боюсь, плохие новости. Если ты хочешь их услышать, я скажу. Но не советую.

— Я скорее хотел бы услышать плохие новости, — сказал я, — чем узнать, что я трус.

— Очень хорошо. Смерть близко от тебя. Совсем близко. Мит-сер'у и я можем спасти тебя, а можем и не спасти. Мы попробуем, конечно. Во всяком случае я. Ты, Мит-сер'у?

Она кивнула, и я почувствовал, как затрепетала ее рука. — Как близко? — спросил я.

Сахусет прикусил губу. — Завтра перед рассветом. Не сомневайся. Если ты увидишь встающее солнце, считай, что опасность миновала. Но, кроме близости опасности, ничего определенного. Будь осторожен этим вечером. И очень осторожен ночью, и всегда помни, что смерть может быть добрее, чем Хатхор. Вот и все, что я могу сказать тебе.

Он ушел. Я открыл кожаный футляр, в котором держу свиток, Мит-сер'у принесла воды из канала. Она сказала, что иногда судьба говорит неправду, и я знаю, что это так. Я ответил, трудно даже вообразить менее опасное место, чем это, и это тоже правда. Мы шутили и целовались, и вскоре ее слезы высохли.

СМЕРТЬ не кажется здесь чужеземной гостьей. Я запишу все, что произошло, хотя, быть может, я могу сойти с ума, когда буду читать это в тот день, который еще не наступил. Капитан сказал мне, что я все забываю. И женщину, и предсказателя. Целитель сказал, что лучше всего вообще ничего не помнить, но Урей говорит мне, что я должен запомнить или буду странствовать, как потерянный, пока я не умру опять.

Я летел к этому кораблю. Я не могу сказать, откуда я знаю, где он — я летел по слову человека, который дал мне змею из своей короны, и эта картина стоит у меня перед глазами. Я знаю, что должен идти туда. Мое тело лежало на носу корабля, укрытое парусиной. — Луций, — прошептал предсказатель, склонившийся над ним. — Луций, ты слышишь меня?

Тогда я понял, что тонкий человек вернулся, и я тоже должен вернуться. Я так и сделал, и это было похоже на то, как будто я иду по пещере, чтобы присоединиться к друзьям. Маленький человек тоже пришел и я сел. Парусина не позволяла мне увидеть, пришел ли темный человек. Я сбросил ее, и его не было. Я наклонился, чтобы успокоить женщину, которая рыдала, и он очень быстро появился. Урей тоже присоединился к нам.

Вот что произошло.

Человек в странной короне подошел ко мне со стороны храма. — Вставай, — сказал он, — ты должен пойти со мной. — В его голосе не было угрозы или гнева, но я знал, что должен подчиниться. Я встал, и почувствовал, что тащу за собой других людей. Я потащил того, кого держал за руку, он — другого, а тот — еще кого-то. Меня тоже тащил человек, за чью руку я держался. Я встал, и нас было четверо.

— Пошли со мной. — Человек с короной поманил меня стеблем папируса. — Я Сесострис.

Мы сделали, как он просил, но посмотрели назад. Пятый человек скорчился под куском материи, а рядом выла женщина.

Один был темный. Один — тонкий. Один маленький, но сиял, как звезда. И все были Я, и я был Я. Наше тело тоже было Я.

— Кто мы? — спросил Сесостриса маленький Я.

На это тонкий Я сказал: — Я — Луций.

Мы все подались вперед. — Кто мы?

Сесострис указал на меня: — Ты Ба. — Потом на маленького блестящего: — Ты Ка. — На темного: — Ты Тень. — На тонкого: Ты Имя.

— Я — Луций, — опять объявил тонкий.

Сесострис кивнул. — Да.

— Мы мертвы? — спросили мы.

— Он, — сказал нам Сесострис. — Вы нет. Вы пришли из другой страны с тем, который мертв и ничему не научился. Если я сейчас обучу вас, узнаете ли вы меня?

— Да, — сказали мы, — учи нас!

— Мужчина состоит из пять частей, — сказал нам Сесострис. Он выставил руку и растопырил пальцы. — Женщина или ребенок, тоже. Эти части называются Тело, Имя, Тень, Ба и Ка. Когда человек умирает, Тело засыпает. Сейчас вас будут судить боги. Если вас найдут достойными, вы будете ждать на Поле Камыша дня, который объединит вас всех. Если недостойными — вас уничтожат.

Мы кивнули, один за другим, сначала маленький светящийся, последним я сам. — Здесь много богов, — сказал я.

— Намного больше, чем ты предполагаешь, и, кстати, больше, чем людей. Ты боишься суда?

— Нет, не боюсь, — сказал я.

— И не надо. Тебя будут судить сорок два, во главе с Осирисом.

Перед нами находились ворота в стене храма. Мы прошли через них, хотя они были закрыты. За ними был типичный храм Кемета, не такой большой, но красивый, и другие здания.

— Что это за места? — спросили мы.